Советская кампания по ликвидации Песаха
Темы: Ассимиляция, Песах, Седер Песах, Атеизм, Советский Союз
Советская антиеврейская кампания 1920-х годов
Такое уже было в еврейской истории. Еще до новой эры, когда Иудея была присоединена к египетской империи Птолемеев, многие евреи становились активными участниками олимпиад и пиров, зрителями цирков и театральных зрелищ, отходя от своей Традиции всё дальше и дальше.
При советской власти другие сыны Израиля, потомки раввинов и мудрецов Торы, оставили свою веру, чтобы присоединиться к коммунистам и атеистам. Семен (Шимон) Диманштейн в юности учился в Любавичской ешиве, потом примкнул к большевикам, несколько лет провел в эмиграции, а после Февральской революции 1917 года вернулся в Россию, возглавил евсекцию и приступил к ликвидации еврейских общин.
Еврейская секция, евсекция — в 1918 году под таким названием начали открываться секции при компартиях России, Украины и Белоруссии в городах со значительным еврейским населением. Советская власть использовала самые разнообразные способы для того, чтобы ассимилировать всё население — в том числе, и еврейское. Остатки еврейского мира, который еще пытался выживать после Первой мировой войны, выкорчевывались «воинствующими атеистами».
Центральным печатным органом евсекций стала московская газета на идише «Дер Эмес» («Правда»). Она печаталась малым тиражом на плохой бумаге‚ с неразборчивыми буквами и покупались неохотно. Кроме того, на идише издавалась еврейская версия русскоязычной газеты «Безбожник» — с талмудическим названием Der Apikoyres («Еретик»).
Конечно, евсекции боролись с ритуальным убоем скота и птицы‚ запрещали выпекать мацу‚ не позволяли делать обрезание мальчикам, заставляли учеников еврейских школ учиться по субботам, закрывали еврейские кладбища, сдавали в макулатуру священные книги, проводили облавы в синагогах — но не только.
Основная линия разрушительной «работы» евсекций состояла в том, чтобы создать новую еврейскую советскую культуру, которая должна была быть «еврейской по форме и социалистической по содержанию». Им было мало отменить или запретить шабаты и еврейские праздники. Евреев призывали работать именно в эти, священные для них, дни, и для этого организовывались шабесники (субботники), пейсаховники и йомкиперники.
Евсекции собирали евреев для участия в публичном поедании свинины, в танцах в Йом Кипур с непременным угощением, а также в постановке антиеврейских пьес, часто — взяв за основу Пасхальную Агаду и превратив ее в издевательскую пародию.
«Красная» агада
Евсекция была не первой организацией, которая решила видоизменить традиционный еврейский текст, превратив его в агитационный материал. Уже с начала XX века сионисты и социалисты начали организовывать «альтернативные» седеры, на которых, используя традиционные ритуалы, обсуждали свои партийные программы и задачи.
Пасхальная Агада, которую читали во время сионистского «Седера» в 1907 году, содержала такие строки:
«Чем отличается эта ночь, ночь галута, от всех других ночей? Мы дважды окунаем [зелень в соленую воду] — это омовение сионизма и социализма. В эту ночь мы все возлежим, то есть заседаем на конференциях, конгрессах, в центральных комитетах разных партий, и при всем том эта ночь вся состоит из сухой мацы и раздоров, она вся — горечь марора, горька, как сама смерть».
Но «произведения» евсекции пошли еще дальше. В 1920-х годах было разработано несколько версий агиток под названием «Красная Агада», «Комсомольская агада» и т.п. Их цель была ясна: заменить веру в Б-га верой в СССР. Один из деятелей евсекции, сын раввина Мойше Альтшулер, главный редактор «Апикойреса», был автором нескольких сочинений подобного рода: «Хагодэ фар глойбэр ун апикорсим», «Анти-рэлигиэзэр лэрнбух» и «Комсомолишэ хагодэ».
Вот несколько выдержек из этих агиток:
«Десять лет назад российский рабочий класс с помощью крестьянства вымел хамец из нашей страны. Они очистили ее от помещиков и капиталистических хозяев и взяли власть в свои руки.
Смоем буржуазную грязь, смоем вековую ржавчину и произнесем не благословение, а проклятье: долой древние раввинские законы и обычаи, йешивы и хедеры, держащие народ в невежестве и рабстве».
Четыре вопроса в «Комсомольской агаде» были такого рода:
Почему Песах не может быть настоящим еврейским праздником, если евреи празднуют освобождение из рабства?
Не повредит ли рабочим, если они не будут его праздновать?
И еще:
«Рабами были мы у капитала, пока не пришел Октябрь и не вывел нас из страны эксплуатации рукою крепкой и мышцей простертой; если бы не Октябрь — наши дети оставались бы рабами».
А под конец:
«В этом году — революция здесь‚ в будущем — революция во всем мире».
Естественно, песни, которые поются после завершения Седера, тоже были переиначены:
Если бы пришли большевики
И ничего не забрали‚
Этого было бы достаточно.
Если бы они пришли и все забрали‚
Но разрешили бы нам торговать‚
Этого было бы достаточно.
Если бы запретили торговать и пришел фининспектор‚
Мы бы с ним поделились‚
И этого было бы достаточно…
Конечно, на «советских» Седерах на стол подавалась не маца, а калачи и булки, а участникам рассказывали о «вреде» мацы — например, что раввины и их прислужники торгуют ею ради наживы.
В 20-30-е годы в небольших местечках развлечений для молодежи не было, так что на «красные седеры» приходило довольно много людей, и всё же, многие, закусив калачом и послушав, как революция их спасла от рабства, успевали попасть в ту же ночь и на семейный традиционный Седер — с мацой, четырьмя бокалами вина, горькими травами и еврейской Агадой. Более того, даже сами организаторы этого пропагандистского мероприятия — студенты еврейских техникумов и учителя — тоже бывали приглашены на настоящий Седер!
В детских воспоминаниях одного еврея есть такой эпизод: «Нам было поручено пойти в еврейские дома и бросить кусок [хлеба] в окна десяти разных домов. Тот, кто был самым быстрым, получал приз. Нам очень понравилась игра, особенно когда старые сердитые женщины выбежали из своих домов и бежали за нами с криками “апикорсим!” Мы чувствовали себя героями революции и очень гордились. Вечером, однако, мы все шли домой и праздновали традиционный Седер со всеми необходимыми ритуалами».
Любому злу наступает конец…
В начале советской власти хедеры, ешивы и еврейские детские сады ушли в подполье и продолжали действовать нелегально. На окраинах городов, в домах русских крестьян они какое-то время смогли просуществовать.
В ответ на преследования «служителей культа»: раввинов‚ канторов‚ резников‚ синагогальных служек — главы ешив Житомира‚ Киева‚ Бердичева нелегально ушли в Польшу со своими учениками‚ чтобы продолжить обучение на новом месте. Те же евреи, которые не смогли уехать и те, которые не перешли на подпольное обучение, подвергались постоянной и всесторонней «культурной обработке».
К 1930 году Сталину стало ясно, что неустанные пропагандистские усилия евсекции не возымели необходимого действия. Евсекция была расформирована, а многие из её членов погибли во время массовых репрессий 1937—1938 годов.
Курс по отношению к евреям сменился. Теперь уже любое празднование Песаха — даже советизированного — стало опасным, и евреи начали подвергаться настоящим репрессиям за любые проявления религиозности.
Еврейский общественный деятель, эмигрант Д. Пасманик‚ в те годы писал: «Сколько бы ни боролись большевики с православием‚ они… русской культуры и цивилизации не уничтожат‚ ибо власть земли русской преодолеет все махинации неистовствующих “госполитов” и “комсомолов”. Но с уничтожением иудаизма‚ как религии и национальной традиции‚ еврейство исчезнет бесследно… Еврейство‚ не имеющее глубоких корней в земле‚ лишается всякой опоры и защиты и осуждено на духовную и коллективную смерть…»
И действительно, в редких синагогах, сохранившихся в СССР через полсотни лет советской власти, сидели одни только старики, доживающие свой век. Всем было ясно, что с их смертью иудаизм в СССР тоже умрет. Но у Б-га были иные планы.
В нашей Пасхальной Агаде говорится: «В каждом поколении встают желающие нас погубить, но Святой, благословен Он, спасает нас от руки их». Любому злу наступает конец. Закончился и почти уже исчез из памяти короткий век «комсомольских седеров». Закончился недолгий век Сталина и Гитлера. Выжившие чудом евреи начали не только возвращаться на свою землю, но и возвращаться к своей вере.
То, что многим поколениям евреев казалось несбыточной мечтой, уже воплотилось в жизнь: миллионы иудеев садятся за накрытый для Седера стол не на чужбине, а здесь, в Израиле. Недалек тот день, когда последние слова Пасхальной Агады станут нашей коллективной реальностью: «В следующем году в Иерусалиме!»