Как нам жить вместе? Хазон Иш и Бен-Гурион: легендарная встреча

Духовный лидер и политический лидер

Люди такой величины, святости, праведности и скромности, как Раби Авраам-Йешая Карелиц, рождаются нечасто. Сейчас трудно поверить, что современникам этого мудреца долгие годы было неизвестно его имя, — зато все, кто учили Тору, были знакомы с его книгами, которые он публиковал анонимно. Более двадцати книг вышло под названием «Хазон Иш» («Прозрение человека»).

Только после смерти Хафец Хаима, уже переехав в Землю Израиля, рабби Карелиц открылся людям, и тогда, в 1933-м году, всем наконец стало известно, кто является автором «Хазон Иш». Но даже будучи действительным духовным лидером поколения, Хазон Иш не имел ни чинов, ни званий, ни официальных постов. Он даже не возглавлял ешиву. И тем не менее, по всем важным вопросам обращались к нему, и его духовный авторитет был непререкаем.

Целью своей жизни в Израиле Хазон Иш сделал наполнение Святой Земли духовным содержанием. Для этого он открывал ешивы и колели и всеми силами старался вернуть «украденным младенцам» веру их отцов. Именно Хазон Иш впервые применил это талмудическое выражение к современному ему поколению, видя в каждом светском еврее духовного сироту, а не отступника.

Личность первого премьер-министра Израиля Давида Бен-Гуриона являла собой полную противоположность личности Хазон Иша. С детства проникшись идеями сионизма, он неуклонно воплощал свою мечту, черпая для этого идеи у Маркса, Ленина, Спинозы и Платона. Яркий, крайне авторитарный, целеустремленный, монументальный Бен-Гурион сыграл огромную роль в создании и становлении государства Израиль. Вряд ли есть на свете еврей, не слышавший его имени. Что же привело израильского премьер-министра в скромную комнату великого мудреца?

Легендарная беседа

Вокруг исторической беседы между Бен-Гурионом и Хазон Ишем было сплетено немало легенд, но только Ицхак Навон присутствовал во время этой встречи, и только из его записей и из дневника самого Бен-Гуриона мы можем узнать, о чем, на каком языке и в какой атмосфере велась тогда, осенью 1952-го года, беседа между двумя великими людьми своего времени — и с каким результатом закончилась.

Пятый президент Израиля Ицхак Навон в те годы только вступил в свою новую должность — главы канцелярии премьер-министра. Вспоминая о событиях тех дней, он записал так:

В те дни о призыве девушек кричали заголовки всех газет, и члены «Агудат Исраэль» сказали ему (Бен-Гуриону): как Хазон Иш скажет, так и будет. Тогда Бен Гурион обратился к раву Биньямину Минцу и попросил его организовать встречу с равом. Минц пошел к нему, и Хазон Иш ему сказал: «Моя дверь открыта, кто хочет прийти — пусть приходит».

В назначенный день, 20 октября 1952 года, Давид Бен-Гурион в сопровождении Ицхака Навона прибыл в Бней Брак. Хотя обычно они ходили без головного убора, оба надели в этот день шляпы — из уважения к раву Карелицу. Хазон Иш открыл им дверь и приветствовал их. Навон с удивлением записывает: «Предполагалось, что он будет говорить о призыве девушек, о которых писали передовицы газет, но в беседе об этом не было сказано ни слова. А вот о призыве студентов ешив они говорили…»

Квартира у Хазон Иша была очень скромная. В комнате не было почти ничего, кроме стола, стула, расшатанной кровати и книг от пола до потолка.

Разговор начал Бен Гурион — и начал с самого главного:

— Я пришел сюда, чтобы спросить вас, как нам жить вместе: религиозным и нерелигиозным, не разрывая страну изнутри.

В ответ Хазон Иш рассказал знаменитую притчу из Гмары. По алахе, если два верблюда встречаются на узкой тропинке, и один верблюд везет поклажу, а другой — нет, то второй должен уступить дорогу первому, нагруженному верблюду. Хазон Иш пояснил:

— Мы, религиозные евреи, — тот верблюд, который несет на себе бремя многих заповедей, поэтому вы должны уступить нам дорогу.

Бен Гурион похлопал себя по плечу и ответил: «И у этого верблюда нет бремени? А заповедь заселения Земли Израиля — не заповедь? А заповедь о защите жизни — не заповедь? А то, что делают ребята, против которых вы выступаете, — они сидят на границе и охраняют вас — разве это не заповедь?!»

— Они существуют в заслугу того, что мы соблюдаем Тору и заповеди.

— Если бы эти ребята не защищали вас, вас бы убили враги.

— Наоборот. Благодаря тому, что мы учим Тору, они могут жить, работать и охранять. Тора — это древо жизни, эликсир жизни.

— Защита жизни — тоже заповедь. Потому что «не мертвые будут восхвалять Б-га». И все же, как нам жить вместе?

— Я вижу, как нарушается шабат, в автомобилях и грузовиках ездят по субботам к морю, вместо того, чтобы молиться и изучать Тору. Когда я вижу в земле наших предков такое осквернение субботы — это вызывает боль и шок.

— Сам я не езжу на море по субботам, но, если рабочие работают всю неделю и едут на море в шабат, это невозможно предотвратить. Невозможно заставить соблюдать субботу. И если они не поедут к морю, разве они придут в синагогу?

— Я верю, что наступит день, когда все будут соблюдать субботу и молиться.

— Если они захотят — мы не будем этому препятствовать, но мы не хотим принуждения: ни религиозного, ни антирелигиозного. Пусть каждый живет, как он хочет.

Такую концепцию Хазон Иш, конечно, не мог принять. Принуждать кого-либо соблюдать Традицию — было не в его правилах, но с тем, чтобы поощрять нарушение законов Торы на Святой Земле — согласиться никак не мог. Вся беседа продолжалась около часа. По свидетельству Ицхака Навона, она велась только на иврите. По окончании встречи, «оба встали и подошли к книжному шкафу, Бен Гурион заинтересовался некоторыми книгами, затем они по-дружески попрощались, пожав друг другу руки».

«Как нам жить вместе?..»

Бен Гурион был очень взволнован визитом. Личность рабби Карелица произвела на него большое впечатление: ум, скромность, внутренняя красота, глубокий взгляд — поразили премьер-министра. В своем дневнике Бен-Гурион записал: «Рав был на протяжении всей встречи в хорошем духе, много смеялся, не было в нем фанатичного гнева. Тем не менее, в нем, определенно, что-то есть от фанатика, хотя это скрыто от глаз…»

Что это был за «скрытый от глаз фанатизм», что почудился Бен-Гуриону? Или не почудился? Бен-Гурион и Хазон Иш расстались с улыбками и рукопожатием — но, говорят, один из бней-браковских ультраортодоксов подошел к Хазон Ишу и спросил его, почему Рав «не врезал как следует» (в фигуральном смысле) светскому премьер-министру? Ведь он против религиозного образа жизни — и заслуживает серьезной отповеди!

Хазон Иш тщательно взвешивал каждое свое слово. Он удивленно взглянул на вопрошающего и ответил так: «Я не понимаю твоего вопроса. Этот человек был гостем в моем доме — а значит, требовалось выполнить по отношению к нему заповедь ахнасат орхим (гостеприимства). Гостей не упрекают».

Вспоминая об этой встрече спустя два года, Бен-Гурион вновь вспомнил о мудрости и мягкости рава Карелица, о его духовном лице, а также записал: «На протяжении всей встречи от него исходило замечательное спокойствие, описать которое мне не хватает подходящих слов…»

Хазон Иш никогда не поддерживал философию Бен-Гуриона, и Бен-Гурион так и не стал ортодоксом. Несмотря на кардинально противоположные взгляды, каждый из них сделал всё от него зависящее, чтобы ни в коем случае не обидеть собеседника, и чтобы атмосфера этой встречи дышала достоинством и уважением.

Как отмечают биографы Бен-Гуриона, премьер-министр пришел к духовному лидеру поколения не столько, чтобы услышать его мнение о призыве девушек или студентов ешив. Ему было важно понять более глобальную вещь: «Как нам жить вместе», то есть как религиозные и светские евреи будут существовать в таком маленьком и таком молодом государстве. А Хазон Иш ничего не ожидал от этой встречи — он только проявил гостеприимство и как можно мягче высказал свою позицию.

С того дня прошло без малого 70 лет, и, хотя противоречия между религиозными и светскими евреями все еще не разрешены, тем не менее, мы можем из той легендарной встречи вынести для себя хороший урок о том, как относиться к оппонентам и как вести с ними разговор.

А слова Хазон Иша, которые Давиду Бен-Гуриону тогда казались, должно быть, наивными, сейчас уже звучат не как мечта и фантазия, а как реальность, разворачивающаяся у нас на глазах: «Я верю, что наступит день, когда все будут соблюдать субботу и молиться»…