Реплика

Празднуя Пурим, самый веселый еврейский праздник в году, любуясь на маски, в которых щеголяют в этот день евреи, не стоит, по нашему мнению, забывать полюбоваться и на те, не менее искусные маски, в которых ходили и ходят самые страшные враги еврейского народа — прошлые и нынешние. Прошлые враги — это, применительно к книге Эстер, несомненно, антисемитская царица Вашти, предшественница Эстер на персидском троне. И — злодей — Аман, которого, хочется надеяться, никому в наше информированное время представлять не нужно. Какие эти двое носили маски? Вашти — маску целомудрия и женской скромности, вот ведь, отказалась же она прийти на всеобщее обозрение и предстать перед всеми глазами, и даже погибла за это! Трогательно, не правда ли? Даже и слеза непрошенная наворачивается. Ежели, конечно, не знать, что вся жизнь Вашти без маски была очень далека от целомудрия, а если именно сейчас оно ее вдруг и посетило, то исключительно из-за причин внешнего характера. Причин, серьезно подпортивших ей внешний облик, и способных сделать ее на глазах у всех — не предметом общего восхищения, как ей бы самой этого хотелось, а всеобщим посмешищем. Во избежание этого, а не из какой не из женской скромности, она и впрямь была готова и погибнуть. Так что, какое уж тут целомудрие, одна только маска!

Или вот Аман, когда он еще Мемухан — чем не защитник традиционных ценностей? (Книга Эстер глава I, стихи 16—20:) «Не перед одним царем провинилась царица Вашти, а перед всеми министрами и перед народами, которые <проживают> на территориях, <подвластных> царю Ахашверошу. Ведь придет деяние царицы ко всем женщинам, <чтобы> обесценить ихних мужей в их глазах, ведь скажут: приказал царь Ахашверош привести к нему Вашти, а та — не пришла. Ведь сегодня же то же самое скажут <своим мужьям,> всем царским сановникам — жены сановников Персии и Мидии, которые услышали слово царицы, <и тогда вдоволь будет> позора и злобы.
<… Вот если ее прибить и заменить на другую царицу, и всем об этом рассказать, у-у…, тогда!!! … “у нас запляшут лес и горы”>, и все женщины воздадут уважение своим мужьям». Прям орел! Ну, а если заглянуть под маску? Что он, собственно говоря, сказал? Сказал, что страх и угрозы — это то единственное, что может людей, и конкретно женщин, — привязать к традиционным ценностям? Что без страха и угроз — достаточно одного резонансного поступка, противоречащего традиционным ценностям — и у них не останется никаких сторонников (как минимум — сторонниц)? Это, что, такая вот двусмысленная этих самых традиционных ценностей — защита? Или, напротив, нападение на эти ценности, но только — под маской? А что, простите меня, в наши дни, — враги еврейского народа, злодеи, любой ценой пытающиеся размыть его консолидирующее традиционное ядро, — они что, говорят и делают что-то иное? Не то, что делала Вашти, и что говорил Аман, если посмотреть на их слова и поступки — без маски?

Ну, царица Эстер сполна им ответила — и Вашти, и Аману, и их последователям в более поздние времена. Будучи происхождением из еврейской традиционной — иудейской семьи (Книга Эстер, глава II, все наши последующие цитаты из этой главы): «5. Человек иудейский был в Шушане — столице, и звали его Мордехай сын Яира, сына Шими, сына Киша <цепочка поколений, восходящая к царю Шаулю>, человек <из колена> Биньямина. 7. И был он воспитателем Хадасы, она <же> Эстер, дочери своего родственника <…>». Не по своей воле покинула Эстер отчий дом, еще до событий, рассказанных в ее книге, довелось ей изведать горечь сиротства: «7. <…> Ибо не было у нее отца и матери <…>». Ей, наверное, не приходилось жаловаться на нехватку
заслуживающих самого серьезного внимания женихов:

«7. <…> И девица <она была> красивая обликом и прекрасная видом». Но замуж, тем не менее, Эстер пошла за своего воспитателя, носителя традиций своей семьи: «7. <…> И взял ее Мордехай себе в воспитанницы <“в жены” — комментарий Раши со ссылкой на Устную Тору>». Может быть, кому-нибудь придет тут в голову нехорошая мыслишка о недобровольности этого замужества? Ну, попробуем успокоить этого «мыслителя»: «6. <5. Человек иудейский был в Шушане …,> который был ИЗГНАН из Иерусалима вместе с ИЗГНАНИЕМ, которое было ИЗГНАНО вместе с Еханией, царем Иудейским, которого ИЗГНАЛ Навуходоносор, царь вавилонский». Вон сколько изгнаний в одном стихе — хотите — личных, хотите — общественных. Каких бы индивидуальных успехов не добился этот четырежды изгнанник при персидском дворе, в который преобразовался двор вавилонский — его изгнание всегда остается при нем — разве вся история еврейского изгнания не говорит нам об этом? Да шепни кому надо его красавица — воспитанница, что ее, мол, обижают, не совсем добровольно выдают замуж — и готово дело! У нее сразу найдется масса гневных и вполне себе влиятельных защитников, не исключая защитников сановных. И о том, чтобы предоставить ей возможность при наличии желания такое вот шепнуть, об этом защитники позаботятся тоже. Ведь четырежды изгнанник Мордехай — иудей, это вам не царь Ахашверош. С ним можно не церемониться. Не шепнула, значит. Значит, замужество было вполне добровольным. Ну так что — ура? Мазаль тов? О, если бы! Еврейское изгнание остается еврейским изгнанием, со всей ее нестерпимой горечью.

Сиротством страдания еврейской героини отнюдь не ограничились, опереточная семейная драма царя Ахашвероша и последующий насильственный сбор молодых женщин для выбора царской невесты на смену Вашти стали для Эстер настоящей трагедией, разбив и ее семью: «8. И было, когда объявили царское слово и приказ его по сбору молодых женщин в большом количестве в столицу Шушан под присмотр Агая… Была взята <и> Эстер в царский дом под присмотр Агая, надсмотрщика за женщинами». Слышите вы, нечистые на руку клеветники в масках? Взята насильно! Выдрана по живому из своей традиционной иудейской семьи, которую она совершенно не собиралась покидать! Ну, вот кем надо быть, каким бесстыдным шулером и подтасовщиком, чтобы после всего этого попытаться представить ее ловкой авантюристкой, попавшей в царский дворец в рамках хорошо продуманной интриги или удачного случая? Как еще сильнее, чем этой нестерпимой ложью, можно оскорбить добрую память о ней?

Но посмотрим, как продолжилась судьба Эстер. Оказавшись оторванной от всего, чем она жила. Горько сетуя на потерю отчего дома и разлуку с мужем-иудеем (Книга Эстер, глава IV, все наши последующие цитаты из этой главы): «16. <…> И как пропала я <“из отчего дома” — комментарий Раши со ссылкой на Устную Тору>, <так же> пропала я <“для тебя” — комментарий Раши со ссылкой на Устную Тору>.» Вынужденная подчиниться прихотям царя-насильника, она не сделала НИ ШАГУ навстречу этим прихотям: «16. <Если ты, Мордехай, настаиваешь, что пришел черед спасать еврейский народ Израиля ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ…>, пойду к царю не по <ставшему для меня законом> обыкновению <, то есть “до сих пор — насильственно, а сейчас — добровольно” комментарий Раши со ссылкой на устную тору.

Получив в еврейском доме (а не на мостовой, не на тротуаре) воспитание в рамках еврейской традиции… Эстер так пропиталась этой традицией, что даже в отрыве от ее носителей, во дворце, где страх и угрозы только, наоборот, в случае соблюдения верности своей традиции могли встать перед нею — куку, Аман… И в этой, предельно сложной ситуации, Эстер была настолько верна еврейской традиции, что удостоилась даже постичь, как именно для ее исключительного случая следует развить религиозное законодательство, которое в исторически скором будущем обречется в чеканные слова Мишны (Трактат Мишны Таанит, 3—5): “По поводу каждой беды, чтобы она не пришла на общину, трубят в шофар <комментарий рава Пинхаса Кеати — постятся> по поводу нее”. Книга Эстер, глава IV, стих 16 — Иди <, Мордехай,> собери всех иудеев, находящихся в Шушане и будут поститься за меня — и не ешьте, и не пейте три дня, днем и ночью, также я и мои служанки будем поститься так же<…>».

Вот так далась царице Эстер ее победа. Но война, между тем, продолжается. И существа в масках пытаются продолжить дело Амана, к счастью другим способом, но в надежде на тот же самый результат — на Б-же избави, уничтожение еврейского народа, — на этот раз путем пересмотра, размывания и деконретизации его определения, которое вполне конкретно и четко в рамках еврейской традиции, традиции Мордехая и Эстер.

Существа в масках, да…

В масках защитников женщин, на самом деле сбивающих их с толку и подсказывающих им дорогу куда угодно, но только не к их женскому счастью.

В масках защитников новых репатриантов, на самом деле лишающих их всякого стимула для ориентации в прошлом и будущем страны, в которой они оказались, превращающих репатриантов в рабов и пленников своего унылого настоящего.

В масках защитников неведомой им еврейской традиции, на самом деле атакующих ее верных носителей и пытающихся выдать за нее нечто другое, что никогда — никогда еврейской традицией не было и не будет!

Маска, я Вас знаю… к моему величайшему сожалению! Предпочел бы никогда не знать!!!

Да, это они, эти бесстыдные маски, низко оклеветали еврейскую героиню Эстер, предложив искать ее духовных наследниц среди праздной толпы, гогочущей на мостовой, а не там, где им надлежит быть — в домах родителей-иудеев и мужей-иудеев. В домах, где каждый день можно услышать что-нибудь поинтереснее плоской уличной сплетни. Где можно разжиться настоящими ценностями, ради которых стоит прожить жизнь. И ради которых необходимо воевать каждый день — воевать каждой мыслью, словом и поступком. А главное — заслугами. Заслуг Мордехая-иудея и Эстер-иудейки хватило на то, чтобы победить страшные маски прошлого. Заслуг иудеев, мужчин и женщин, — нашего поколения, должно быть столько, чтобы их хватило для победы над страшными масками настоящего. Чтобы еврейский народ и все человечество заслужило себе будущее уже безо всяких страшных масок…