Становление личности 5. Наказание

Эта глава — не практическое пособие по применению наказаний. Она только демонстрирует на примерах, как методика наказаний укладывается в рамки предложенного нами подхода. Ее цель — помочь родителям избежать нешуточных и весьма распространенных ошибок.

Мы уже говорили, что наказание не считается педагогическим мероприятием, а представляет собой лишь «подготовку почвы». Разумеется, это не исчерпывающее определение, возможны и другие трактовки. Нам оно кажется предпочтительным, так как исключает путаницу и опровергает серьезное и популярное заблуждение (увы, отнюдь не только теоретическое), которое ставит знак равенства между наказанием и воспитанием.

Важно напомнить, что наказания не исчерпываются физическими мерами. Даже фраза вроде «Ты меня очень огорчил» может считаться наказанием. «Жалеющий розги — ненавидит своего сына, а любящий его — не избегает упреков». Здесь, в сущности, упрек, выговор приравнивается к «розге». Итак, наказание — это любые действия, имеющие целью причинить огорчение воспитуемому, чтобы помочь ему сделать над собой усилие и преодолеть дурные наклонности.

Отсюда ясно, что спонтанный взрыв гнева не может рассматриваться как наказание. Только продуманное действие может считаться наказанием, т.е. подготовительным мероприятием в воспитательной работе. Взрыв гнева может научить воспитуемого лишь одному: выходить из себя вполне допустимо, если буйство направлено против того, кто слабее тебя. Таков единственно возможный результат подобных «педагогических мероприятий»! Что бы ни говорилось во время таких вспышек — все будет впустую, и совершенно безразлично при этом, насколько серьезный проступок воспитуемого вызвал вспышку вашего гнева. Воспитуемый воспримет подобное поведение лишь как примитивную месть. Поведение педагога оказывает огромное влияние на учеников. Это влияние неизмеримо сильнее влияния любых педагогических мер. Ничем нельзя искупить вред, наносимый отрицательным примером педагога. Педагог обязан владеть собой и избегать всплесков эмоций — если не ради самого себя, то ради юных душ его подопечных.

Многие родители спрашивают: а нужно ли вообще наказание?

Им следует ответить так: разумеется, нужно! Невозможно приучить человека бороться с дурными наклонностями без «сдерживающих факторов». Даже когда мы стремимся к «высшему страху», следует сознавать, что он недостижим без примитивного страха перед наказанием. А единственный способ привить воспитуемому страх перед наказанием — это наказывать его!

Еще вопрос: можно ли избежать телесных наказаний? Не достаточно ли выговоров, выражений разочарования и недовольства?

На этот вопрос следует также дать, в принципе, утвердительный ответ, правда, с некоторыми оговорками. Сегодня тенденция к отказу от подобных мер воздействия, под влиянием внешнего мира, появилась и в наших кругах, поэтому следует поговорить об этом несколько подробнее.

Во-первых, многие родители стараются избегать телесных наказаний из-за опасения нанести ребенку глубокую душевную травму. Это опасение, сильно преувеличенное, — следствие гипертрофированной моды на современную психологию. Разумеется, такие опасения оправданы, когда речь идет о неуправляемых вспышках гнева. Но мы уже оговаривали, что ведем речь только о продуманных наказаниях, а относительно таких наказаний упомянутые опасения неуместны.

Во-вторых, даже если признать оправданность подобных опасений, следует отметить, что словесные наказания опасны вдвойне. Когда родители принуждают себя ограничиваться разговорами, сталкиваясь с самыми неблаговидными поступками детей, им приходится прибегать к чрезмерно резким высказываниям. Телесное наказание причиняет телесную боль, наказание же словесное причиняет боль душевную. Если такие наказания применяются регулярно в течение длительного времени, то очевидно, что они могут причинить серьезнейшие душевные травмы. Нужно ли говорить, что словесные меры воздействия могут оказаться гораздо более опасными, нежели физические? Педагог склонен избегать телесных наказаний потому, что ему самому тяжело видеть страдания наказуемого. Когда мы прибегаем к выговору, страдания наказуемого нам не видны, и потому нам гораздо легче наказывать словом. Но след, оставляемый словесными наказаниями, гораздо болезненнее, нежели след, оставляемый наказаниями физическими.

Один из заблудших юношей рассказывал: «Отец был всегда щепетилен в отношениях со мной. Никогда он не поднимал на меня руки. Никогда не повышал голоса. Он только тихо и вкрадчиво объяснял мне, какой же я мерзавец и подлец. Если я безобразничал, он “доходчиво объяснял”, что я сведу его и мать в могилу. Я потихоньку “дозревал”. Мне некуда было деться. Уверен, когда они действительно помрут, я угожу в сумасшедший дом».

Метод, о котором рассказывает этот юноша, страшно опасен. Весьма распространенный среди «противников наказаний», он граничит с самым настоящим изуверством. Опасения этого юноши оказаться в доме умалишенных вовсе не лишены оснований — подобное уже случалось!

Еще замечание. Опыт свидетельствует: ребенок нуждается в наказаниях для душевного здоровья. Ребенку, который предоставлен сам себе, тревожно. Ему необходимо знать и ощущать, что рядом есть сдерживающая и направляющая сила, которая предохранит его от «перегибов». У ребенка, растущего без такой уверенности, может развиться душевная неуравновешенность, появиться необоснованные страхи. Экспериментальные исследования показывают, что когда дети безобразничали и никто их не останавливал, дело кончалось жуткими истериками. И когда родители, осознав причины этих истерик, впредь решительно пресекали безобразия, нервные срывы у детей как рукой снимало (разумеется, в подобных случаях необходимо действовать в тесном контакте со специалистами; здесь мы просто сочли нужным осведомить читателей о таких исследованиях).

Родители, гордящиеся тем, что они «никогда не наказывают», попросту сами не избавились от детского представления о сущности наказаний. Одно из двух: тот, кто так говорит, либо видит смысл наказания лишь в физической каре, либо причиняет своими неумелыми действиями страшные травмы душе ребенка и бессознательно боится этого.

Незрелость взрослых имеет еще одно проявление — «чтение нотаций» перед непосредственно наказанием. Мы называем подобные действия незрелостью, ибо они, как правило, обусловлены душевным смятением и полной беспомощностью педагога. Переживания наказуемого вызывают у воспитателя чувство дискомфорта. Педагог начинает опасаться, что ребенок затаит на него злобу. Отсюда — потребность прочесть ребенку нравоучение, доказать ему, что он сам виноват в своих страданиях. Получается, что педагог начинает оправдываться, и воспитуемый, несомненно, почувствует это. Вряд ли он это осознает, и уж, разумеется, не выскажет этого вслух, но почувствует наверняка. А в результате у него возникнет ощущение, что с ним были несправедливы, и это сведет на нет весь смысл наказания.

Уже только поэтому следовало бы воздерживаться от поучений во время наказания. Но есть и другая, еще более веская причина, обусловливающая такую рекомендацию. Выше уже говорилось об отрицательной условной связи, т.е. о том, что побочные эффекты, постоянно порождаемые каким-либо действием, вызывают в сознании стойкие ассоциации с самим этим действием. В момент наказания ребенок чувствует себя униженным, ему больно. Все, что ему в это время говорят, будет у него ассоциироваться (если он вообще способен прислушиваться в этот момент к каким-либо речам) с упомянутыми чувствами. И когда педагог, наказывая ребенка, «разъясняет», как тому следует себя вести, требуемое от ребенка поведение будет у него ассоциироваться с чувством боли и обиды. Трудно ожидать, что ребенок воспримет всей душой подобные советы, что сознание необходимости правильного поведения укоренится в его сердце.

Разумеется, это замечание относится к постоянным, а не к случайным явлениям. Разовая ошибка не может привести к столь разрушительным последствиям. Условные связи возникают лишь при постоянном повторении одного и того же действия. Но родители, подверженные вспышкам гнева, обычно как раз и не находят другого времени для наставлений, кроме как в момент «суда и расправы», а значит, сами того не сознавая, никогда не занимаются подлинной воспитательной работой. Их «воспитательная» деятельность сводится лишь к необходимой реакции на чрезвычайные происшествия, т.е. к тому, что мы называли выше «вынужденным реагированием». Единственным результатом подобных наказаний с сопутствующими нотациями (если они регулярны) могут быть только стойкие отрицательные условные связи.

Сказанное вовсе не означает, что воспитуемый не должен знать, за что его наказывают. Не следует избегать кратких ремарок вроде: «Ты солгал, и за это я тебя наказываю». Но подчеркиваем: следует бросить одну-единственную фразу и этим ограничиться! В момент наказания рассуждения о недопустимости лжи и аргументы в пользу правды совершенно не уместны. Короткая фраза, объясняющая причину наказания, — и ни слова больше!

А теперь рассмотрим еще одно важное положение.

Самым своевременным моментом для того, чтобы разъяснить ребенку значение какого-либо действия, является именно тот момент, когда ребенок его совершает! Если вы видите, что ребенок поступает хорошо, — тотчас же отметьте это, похвалите его и расскажите ему о важности добрых дел. Когда ребенок сказал правду, необходимо подчеркнуть важность этого и разъяснить, как губительна ложь. В такую минуту ребенок верит, что совершил важный поступок, понимает, что он на правильном пути. И именно в таком случае у нас будет надежда, что эти истины укоренятся в его сознании. Если эти сентенции будут произноситься тогда,когда ребенок оступился (даже если нотации не сопровождаются наказанием, порождающим отрицательную условную связь), он бессознательно постарается принизить значимость своего проступка и не сможет воспринять наши наставления!

Честно говоря, нотации вредны вообще. Само это слово вызывает у детей ассоциацию с чем-то неприятным, нужным. Дело в том, что нотации читаются, как правило, тоща, когда ребенок совершил проступок, когда его в той или иной форме наказывают за это, когда он предстал в дурном свете. Ничего приятного в выслушивании нотаций нет, и они никак не ассоциируются ни с поддержкой, ни с поощрением.

Однажды, в начале месяца Элул, некий отступник прослушал лекцию о Днях Трепета. Ее содержание вкратце было примерно таково:

Нас учат, что надо быть благодарным Всевышнему за то, что Он даровал нам эти дни. Но милость, оказанная Им, — дарование возможности вернуться под родной кров, к Небесному Отцу, после долгих блужданий в дебрях нашей собственной глупости и мерзости, настолько велика, что нам не под силу осознать все ее величие. Мы должны обратиться к службе Всевышнему с радостью и энтузиазмом, а мы не в силах сделать это и не чувствуем никакой радости. Этот период воспринимается нами как затяжная пытка, мы с нетерпением ждем исхода Судного Дня.

Почему?

Представим себе, что кто-то предложил нам поступить на курсы летчиков (а стать летчиком — наша давнишняя тайная мечта). При этом нас предупреждают, что нас ждут весьма интенсивные и трудные занятия. Дисциплина на курсах жесточайшая, малейшее нарушение влечет за собой немедленное отчисление. Предстоит зубрить горы сложнейшего материала, почти не спать, увольнений практически не предвидится. Полеты требуют огромного напряжения и сосредоточенности. Малейшая неосторожность в обращении с каким-либо прибором может привести к катастрофе Продолжительность курсов — около полугода…

Желающие есть?

Что, все?!

Чудеса! Вы что, не понимаете, какое бремя на себя взваливаете, какую ответственность на себя берете? Зачем вам эти трудности? Вы можете избежать их одним кивком головы, почему же вы лезете в этот хомут? Вы терпеть не можете зубрежку, нервотрепку, обожаете поспать и понежиться, так зачем же самому себя изводить?

А ответ прост — все дело в удовлетворении желания! Вы знаете, что если выдержите, вас ждет удовольствие, ради которого стоит напрячься. Вы не просто соглашаетесь, вы еще и благодарите от всей души того, кто вас «пристроил». Вы премного благодарны тому, кто дал вам возможность получить ожидаемое удовольствие.

Летные курсы — предел ваших мечтаний. Тот, кто выдержит испытания, приобретет очень многое. Он окрепнет как личность, ощутит свою значимость. Он почувствует, что ему принадлежит весь мир, что все в почтении склоняются перед ним, что он уверенно шагает по пути побед и славы.

Если слушающие меня не испытывали доселе подобных чувств, то только потому, что не осознали, чего сумели достичь в прошлые годы. Вы не научились ценить себя и понимать, насколько высоко стоите уже теперь!

Напряжение Дней Трепета аналогично напряжению курсанта летной школы. Удовлетворение, ожидающее того, кто сумеет провести их правильно, весьма велико и соблазнительно, именно поэтому мы так боимся потерять понапрасну это замечательное время. Страшно подумать, что эти дни пройдут для нас зря. Но разве из-за этого следует отказываться от попытки? Конечно, нет! Тем более, что Милость, являемая в эти дни, гарантирует нам, что мы не стоим перед дилеммой «все — или ничего». Любое усилие оправдает себя, любая попытка принесет плоды!

Далее педагог привел еще несколько доказательств тому, что нынешнее состояние его слушателей гораздо выше, нежели они сами полагают. Он приводил новые и новые примеры в подтверждение того, что его воспитанники способны преодолевать труднейшие испытания, и долго убеждал их принять вызов и даже попытаться извлечь удовольствие из самой попытки.

По окончании беседы к педагогу подошел один из молодых людей: «Поверьте мне — если бы я слышал нечто подобное ранее, я бы никогда не дошел до того, до чего докатился сейчас!»

Педагог попросил гостя объяснить, чем же так взволновало его услышанное.

— Все очень просто! Я думал над этим и нашел ответ! Во-первых, вы обращались к нам лично. Вы описывали наше душевное состояние так, будто сами испытали нечто подобное. Было видно, что вы понимаете нас, что мы вам небезразличны, что вы пришли не просто, чтобы бранить нас за наше нынешнее поведение. Это заставило нас вслушиваться в каждое ваше слово. Вы так увлекательно описывали проблему, что было страшно интересно, к чему же вы клоните, как вы «выпутаетесь». И потом, этот пример с летной школой! Очень яркий пример — тем более, нам было в новинку узнать (!), что и в этом мире есть подобные наслаждения. Но самым волнующим был конец выступления — впервые в жизни я услышал, что стою чего-нибудь! Более того, что желательно, необходимо, чтобы я получал удовольствие от осознания этого! На кого не подействует такая беседа! Мы что — отпетые злодеи? Кому охота быть плохим! Мы, попросту, отчаялись!.. С вашего позволения, я бы просил вас проследить за нашими успехами, а потом, после Йом Кипура, показать каждому, где и в чем он преуспел хоть самую малость, в чем он выдержал испытание, закончил свою «летную школу». Это принесет каждому из нас огромную радость. На следующий год вам будет гораздо легче, мы все уйдем далеко вперед!

Разумеется, совет был принят, и результаты не заставили себя ждать.

В другом случае, опять-таки на встрече с группой отступников, зашел разговор на тему «страха Небесного». Больно было видеть, как глубоко «отрицательная условная связь», выработанная этой темой, укоренилась в сознании слушателей. Когда ребят попросили назвать словесный ряд, возникающий у них по ассоциации с этими словами, ответы звучали так: «наказание», «нельзя», «ад», «нотация», «лицемерие», «депрессия», «занудство». Ни одной положительной ассоциации!

Педагог, заговоривший на эту тему, обратился за примером к автовождению. Он нарисовал перед слушателями образ «разухабистого» водителя, упивающегося самим процессом вождения. Такой водитель не терпит, когда ему говорят «под руку», не выносит никаких помех. Он безо всякой нужды переключает передачи, яростно жмет на акселератор, резко тормозит, отчаянно крутит руль, не следит за состоянием машины — словом, типичный «лихач».

Разумеется, у слушателей этот портрет не вызвал особых симпатий. Им больше нравился опытный водитель — мастер своего дела, бережно относящийся к машине, внимательно следящий за дорогой и действующий так, чтобы, не обижая себя, не мешать и другим. Только так, по их мнению, можно получить настоящее удовольствие от вождения.

Тут выступающий вернулся к теме «страха Небесного» и сравнил его с автовождением. Очевидно, что подлинный страх перед Небесами означает знать свое дело, владеть собой, уметь правильно пользоваться своими знаниями и опытом и получать от этого удовольствие. Реакция и здесь была похожа на вышеописанную: «Жаль! Жаль, что мы впервые слышим о таком подходе к делу». Им никогда не приходило в голову, что можно получать радость от службы Всевышнему, что удовольствие здесь — дело разрешенное и даже весьма желательное.

Один из слушателей высказался за всех: «Иногда мне кажется, что я отошел от религии только затем, чтобы меня наконец стали ценить! Понимаете? Теперь, если я соглашаюсь провести субботу дома, сходить в синагогу и не нарушить разок заповедей субботы, отец буквально расстилается передо мной от благодарности! Раньше он никогда не бывал мною доволен, а теперь, когда я показал ему, до чего я могу докатиться!.. Теперь он научился благодарить меня за любую мелочь, за любую уступку, которую я ему делаю!»

Правда, не все слушатели полностью согласились с такой трактовкой, но никто из них не захотел и решительно опровергнуть сказанное. Да и что было возразить!

Выводы:

1. Поощрение — главное средство создания положительных условных связей и укоренения их в сознании.

2. Поощрение — это закрепление достигнутого (когда воспитатель стремится убедить воспитуемого в реальности его успехов, искренне в них веря и приводя в подтверждение своих слов факты).

3. Поощрение должно отмечать способность стараться и прилагать усилия, а не природные дарования и потенциал.

4. Отмечая усилия, позволившие ребенку продвинуться, избегайте сравнений с другими детьми: «Ты лучше такого-то» или «Однако ты еще не дорос до уровня такого-то».

5. Похвала должна относиться главным образом к усилиям, а не к достижениям.

6. Совершенно недопустимо смешение критики и упреков (создающих отрицательные условные связи) с поощрением.

7. Не бойтесь переборщить с поощрением, оно не ведет ни к гордыне, ни к расслаблению, если делается правильно.

8. Наказание есть тщательно продуманное мероприятие (а не спонтанный взрыв эмоций), цель которого — научить ребенка подавлять свои дурные наклонности.

9. «Левая, отталкивающая рука» — непременное условие воспитания, без нее немыслима «правая — приближающая».

10. Не следует поучать воспитанника относительно страха Небесного и служения Всевышнему сразу вслед за наказанием (это вырабатывает отрицательную условную связь).

11. Лучшее время для бесед о страхе Небесном и служении Всевышнему — момент, когда воспитанник доволен собой, чувствует, что добился успеха (а не когда он осознает, что «провалился»).

12. Доброжелательная атмосфера должна царить во всем, что связано с обучением службе Всевышнему. Ее надо создавать, к ней надо стремиться.

Вот, собственно, вкратце и вся «наука». А дальше — ступай и учи!