Становление личности 1. Условные связи

От издателя

Не многие прочтут мои труды, но не во многих я нуждаюсь, да и не многие нуждаются во мне. Разве есть время у этих, «многих» вслушаться в то, о нем я намерен рассуждать? В лучшем случае они найдут пару минут перед сном, чтобы скользнуть взглядом по титульному листу и предисловию, и, проснувшись наутро, пожмут плечами: «Ну и что? Тоже мне, открытие Америки! Зачем все это печатают? Только толкут воду в ступе!»

Да, они правы. Ничего нового я не сообщаю, ничему новому не учу. Но горе тому, кто ищет лишь новизны тогда, когда старое — основы основ его жизни — стирается и покрывается пылью, не будучи востребованным. Слабеет, исчезает…

Я обращаюсь к единицам! Есть еще в стане иудаизма те… кто с трепетом идут вослед мудрости, к ее Источнику…

(Раби Каплан, «По пути трепета»)

Эта книга адресована определенным лицам и написана по их просьбе. Речь идет о родителях детей, которые по той или иной причине отказались от еврейского образа жизни и которым автор пытался как-то помочь. Встречался автор и с их родителями. На этих встречах родители выражали желание понять, к каким педагогическим приемам, к каким средствам воздействия прибегал автор, удостоившийся, с помощью Небес, заметного успеха на упомянутом поприще. Они сознавали, что им необходимо изменить подход к собственным детям — и ради того, чтобы помочь тем, кто уже поддался чуждым влияниям, и ради того, чтобы уберечь других.

Каждая из подобных встреч завершалась просьбой родителей предоставить им некое упорядоченное педагогическое пособие, своего рода резюме наших бесед; такое пособие позволило бы им периодически освежать в памяти услышанное с тем, чтобы успешнее применять на практике полученные знания.

Когда брошюра увидела свет и ее содержание стало доступно более широкому кругу заинтересованных родителей, последовала просьба увеличить тираж брошюры. Кроме того, новые читатели высказали ряд дельных критических замечаний. Учитывая эти и другие пожелания, мы, по мере возможности, внесли соответствующие изменения в текст брошюры.

Автор сознательно и последовательно старался избегать, насколько это возможно, цитирования священных текстов, ибо ни в коей мере не намерен опираться на авторитет священных текстов, ища в них подтверждения тем положениям, правильность которых представляется ему очевидной. Те, кто прибегает к подобной практике, подвергают опасности профанации (не дай Б-г!) тексты Торы и, надеясь цитатами из Торы придать своим высказываниям ясность, рискуют достичь обратного эффекта — исказить толкование священных текстов по слабости своего разумения.

Мы не оговариваем, что залог успеха — молитва и покаяние. Эта брошюра призвана не укреплять веру и Б-гобоязненность родителей, а только дать им практические советы о том, как можно привлечь поддержку Небес. Эта работа не претендует на полноту охвата даже какой-либо одной области и уж тем более — всех областей науки воспитания. Мы затрагиваем лишь те темы, которые, как показывает опыт, необходимо обсудить со всеми родителями — представителями самых широких слоев верующих евреев.

Разумеется, брошюра вышла в свет лишь после того, как была представлена ряду мудрецов Торы, получила их одобрение и малейшие сомнения были устранены в соответствии с галахическими постановлениями.

Да будут наши речи угодны Владыке всего сущего!

С помощью Дарующего мудрость.

Предисловие

В среде ортодоксального иудаизма принято с радостью отмечать рост сети религиозного воспитания, а именно — заметное увеличение числа мест в больших и малых ешивах и в «колелях». Практически каждый желающий учиться находит себе место в религиозном учебном заведении. И это прекрасно.

Однако в общем хвалебном хоре можно услышать и нотки разочарования, неудовлетворенности. Чуткое ухо обнаруживает, что хвалебные речи относятся скорее к количественным показателям, чем к качественным, к процессу, а не к результату.

Однажды некоему общественному деятелю довелось высказать перед равом Стайплером, благословенна его память, свое удовлетворение тем, в каком состоянии находится нынешнее поколение. Особо он отметил развитие сети еврейского религиозного образования и воспитания. Он вел речь, ни много ни мало, как о «блестящем успехе еврейства Торы в деле приближения отдалившихся».

Ответ раби Стайплера на эти речи поверг автора панегирика в шоковое состояние: «Да, есть такие, кто приходит к нам, но немало и таких, кто от нас уходят. И разобраться в причинах очень трудно!»

Весьма вероятно, что те, кто не занимался вплотную этой проблемой, тоже будут удивлены ответом. Может показаться, что он выпячивает побочное, малосущественное явление, никоим образом не влияющее на картину в целом.

Это далеко не так. Да, общее число «отступников» не столь велико, чтобы разительно повлиять на ситуацию в целом. Но наболевшая проблема, о которой мы ведем речь, не сводится лишь к собственно «отступникам», к их общему количеству. Проблема в том, что число «уходящих» растет из года в год, более того, некоторые из них все еще посещают религиозные школы. Горькая правда заключается в том, что в стенах религиозных учебных заведений есть юноши, уже свернувшие с правильной дороги, уже блуждающие в потемках чуждых взглядов, ставшие листьями, оторванными от Древа Жизни. Но внешне они этого пока не проявляют. Большинство заблудших тщательно скрывают свои тайны от товарищей, есть среди них даже такие, кто умудряется успешно выполнять возложенные на них общественные поручения и прекрасно учиться.

Статистические данные здесь вряд ли уместны. Вопрос этот далеко не однозначен даже с точки зрения тех, кто вплотную занимается названной проблемой. Но надо сказать, что это печальное явление сильно омрачает картину общего преуспеяния системы религиозного воспитания. С приведенным выше утверждением, что речь идет о весьма серьезном явлении, о тенденции, согласны все, кому хорошо знаком вопрос. Этого достаточно, чтобы подать сигнал тревоги всем родителям и педагогам.

Мы полагаем, излишне пояснять, что речь идет вовсе не о молодых людях, чье падение выражается «лишь» в том, что они учатся спустя рукава. Один из тех, кому довелось заниматься нашей проблемой, так высказался по этому поводу: «Зачастую мне приходится, в интересах воспитательного процесса, раскрывать родителям глаза на истинное состояние их сына. В таких случаях я начинаю с вопроса: “Какой самый серьезный недостаток, порок, проступок вы готовы приписать самому худшему из однокашников вашего сына?” Выслушав ответ, выражающий наиболее серьезные опасения отца, я, в большинстве случаев, бываю вынужден сделать два замечания: во-первых, проступки, о которых пойдет речь, гораздо серьезнее упомянутых, а, во-вторых, разговор коснется не какого-то абстрактного ребенка, а его собственного сына!

Конкретизировать приведенный пример, понятно, нельзя, но каждый, кто попытается поставить себя на место потрясенного родителя, поймет, о чем может идти речь. Вместе с тем, судя по опыту, лишь немногие готовы допустить, что когда-нибудь окажутся в подобной ситуации. В большинстве случаев реакция стереотипна: “Это случится с кем угодно, только не со мной!” Самое печальное, что именно тем, кто полагает, что подобные вещи “случаются”, т.е. происходят сами собой, — и выпадает на долю испытать эти несчастья на себе. И избежать этой беды — одного из тягостных проявлений времен Приближения Машиаха — можно только постоянной бдительностью и целенаправленными, последовательными, решительными усилиями, подкрепленными Помощью Небес.

Мы не станем здесь заниматься тонкими педагогическими изысканиями, не будем приводить сложных выкладок и прятаться за нагромождением звучных и умных слов. Мы не намерены давать общие советы по поводу “улучшения современной воспитательной работы” или по поводу “исправления общества”. Мы можем предложить лишь одно — деловой подход. Опыт показывает, что такой подход — единственное профилактическое средство практически в любой ситуации. Большинство тех, кого воспитывали с помощью такого подхода, избежали опасности падения в пропасть, зиявшую у их ног. Те же, кого такой подход к воспитанию все же не спас от падения, сталкивались с особыми, труднопреодолимыми соблазнами, но сумели в конце концов, после того, как с ними была проведена верно поставленная воспитательная работа, вернуться на правильную дорогу.

Как уже отмечалось, все сказанное здесь обращено к тем, в чей дом еще не пришла беда, к тем, кто понимает, что действовать надо сейчас, чтобы избежать беды в будущем. К тем, у кого есть душевное стремление действовать, а не ограничиваться разговорами. Сопротивляться, а не тешить себя иллюзиями. Мы намерены поделиться опытом, накопленным в этой области, с теми, кто действительно хочет им воспользоваться. Правда, таких немного, но, как сказано в эпиграфе, мы обращаемся не к массам, а к единицам!

Условные связи

Раби Моше-Хаим Луцатто в своей книге “Месилат ешарим” (“Путь праведных”), рассуждая об обязанностях человека в этом мире, ссылается на указание наших мудрецов, что “человек создан для того, чтобы наслаждаться познанием Господа и приближением к Нему. Именно это — величайшее из всех сущих наслаждений”.

Мы приводим эту цитату с одной целью — подчеркнуть, что стремление служить Господу есть, по сути, стремление к духовным наслаждениям. А отсюда уже можно сделать вывод, что воспитание в духе служения Господу — это совокупность действий, способных привить воспитуемому желание стремиться к духовным наслаждениям и умение достигать их. Такова должна быть общая направленность воспитательной работы, и этой тенденции следует подчинить все наши педагогические усилия и конкретные действия.

Всякое действие, не соответствующее этой тенденции, не может считаться педагогичным. В лучшем случае оно окажется подготовкой к воспитательному процессу. Действие, идущее вразрез с упомянутой тенденцией, безусловно, должно рассматриваться как антипедагогичное, даже если оно имеет прямое отношение к делу служения Всевышнему!

Отец, добивающийся своими действиями лишь того, что у ребенка возникает отрицательная реакция всякий раз (или в большинстве случаев), когда его привлекают к выполнению заповедей Торы, безусловно, занимается разрушительной деятельностью, а не воспитанием, как это ему кажется. Педагог, отношения которого с подопечным основаны на понуканиях и постоянном напряжении — не педагог, а вредитель. Принуждение и наказания, несмотря на то, что они зачастую необходимы, чтобы помочь воспитуемому преодолеть свои дурные начала, мы определим не как педагогические действия, а лишь как “подготовку к выполнению заповедей” — подготовку почвы для подлинной воспитательной работы, которая непременно должна прийти им на смену.

Вряд ли здесь уместно доказывать, что именно упомянутый выше подход является подходом Торы к делу воспитания. Те, кто не согласны с этим, пусть обратятся за разъяснением к мудрецам. Все сказанное выше приведено не с целью убедить кого-либо, а лишь как очередное напоминание. Напоминание принципов, на которых основывается практический подход, с которым мы намерены познакомить читателя.

Разумеется, “вместилище подобного (духовного) наслаждения — Мир Грядущий”, но невозможно стремиться к такому наслаждению, не ощутив его в какой-то степени и в этом мире. Ощущение внутреннего роста, духовного подъема и удовлетворения — вот главные стимулы служения Всевышнему у взрослых. Само собой, невозможно привлечь детей к служению Всевышнему без этих стимулов.

Уже не раз отмечалось, что, сталкиваясь с реальностью, приходится только поражаться, насколько сказанное выше, будучи общеизвестным и общепризнанным, далеко от применения на практике. Разрыв между теорией и практикой настолько велик и настолько част, что мы чувствуем себя не вправе ограничиться лишь декларацией принципов. Единственная возможность принести пользу в данном случае — предложить, кроме общих речей, и некий деловой подход, учитывающий как естественные ограничения, налагаемые средой, так и самые различные, не предсказуемые заранее переменные.

Некий ортодоксальный еврей однажды с изумлением обнаружил, что его собственный сын принадлежит к компании отступников. Его особенно поразило, что сын никогда не молится, хотя именно на это отец в свое время обращал пристальное внимание. Когда отца спросили, как же именно он обучал сына молитве, он ответил: “Я настаивал на том, чтобы сын ежедневно молился вместе со мной. Я шел и на то, чтобы молиться в неудобное для себя время, только чтобы молиться вместе с сыном и наблюдать за его молитвой. Во время молитвы я не позволял себе слишком увлекаться, чтобы не не упускать из поля зрения молящегося сына. Я постоянно следил за тем, чтобы он во время молитвы сидел рядом со мной и молился по молитвеннику. Если я замечал, что он дремлет или отвлекается, я немедленно будил его и заставлял молиться как следует… Я потратил так много сил — и вот, такой провал! Как прикажете это понимать? Не очевидно ли, что тут все дело в факторах, совершенно от меня не зависящих?”

Ответ самого юноши на вопрос, как такое могло произойти, можно было угадать заранее: “Больше всего на свете я ненавижу молиться. Стоит мне войти в синагогу, я уже чувствую тошноту. Думаю, именно из-за того, что отец был так строг в этом деле, оно стало для меня непосильным бременем. У меня нет сил сидеть и думать о Господе и об аде…”

Итак, наш уважаемый отец сделал все возможное. Кроме одного — он не сделал ничего, чтобы его сын почувствовал: молитва может приносить удовлетворение, компенсирующее удовольствия, которые он “пропускает”, отдавая ей время и силы. Мало того, что молитва его была вымученной, сопровождалась постоянными одергиваниями, она стала еще и делом греховным — "…думать о Господе и об аде».

Как это могло получиться?

Если молитва постоянно сопровождается окриками и нареканиями, то отрицательные эмоции, неизбежно порождаемые ими, становятся в сознании воспитуемого неотъемлемой частью самой молитвы. И насколько воспитуемый будет стремиться избежать выговоров, настолько же он будет стремиться уклониться от молитвы. Все, что делал упомянутый отец, было не воспитанием в собственном смысле слова, а лишь подготовкой почвы к воспитательному процессу.

Педагогичные действия должны быть направлены на привитие ребенку ощущения теплоты, радости, удовольствия и удовлетворения. Именно потому, что отец во время молитвы был вынужден делать сыну замечания, он должен был бы по пути из синагоги пытаться как-то сгладить неприятное ощущение, оставленное в душе сына, рассказать ему, сколь велико наслаждение того, кто молится увлеченно и всерьез, сколь велика заслуга молящихся перед Всевышним, найти повод похвалить сына, придя домой, и т.д. Так у воспитуемого пробуждаются положительные эмоции, связанные с молитвой. Только такой способ может считаться обучением молитве.

Упомянутый выше отец задал свой вопрос одному из педагогов. Случилось так, что в тот момент собеседники сидели в доме последнего, и Небесам было угодно сделать так, чтобы ответ педагога был снабжен ярким примером: его дочь, девочка лет пяти, взяла конфету и отказывалась произнести благословение.

— Как вы думаете, что следует сделать? — спросил педагог гостя.

— Раз не хочет произносить благословение, надо отнять конфету! — последовал ответ.

— Отнять — не значит приучить поступать правильно! — ответил педагог. — В лучшем случае это профилактика дурной привычки есть без благословения.

— Но ведь тогда она скажет благословение!

— Верно, но это не позитивное воспитание. Девочка произнесет благословение, чтобы получить конфету, а не потому, что испытывает потребность благословлять…

— Похоже, я не улавливаю, что же вы называете воспитанием. Очень хотелось бы посмотреть, как вы решаете эти проблемы вашими, как вы их называете, педагогическими способами.

Педагог обратился к дочери: «Господь Всеблагой очень любит нас, он дал нам все блага в этом мире. Поэтому нам не следует есть, не произнося благословения. Ведь это все равно, что не сказать “спасибо”. Если тебе сейчас не хочется говорить “спасибо” Всевышнему, положи конфету и съешь ее после, когда захочется…»

Девочка произнесла благословение.

Когда она закончила, отец сказал, что хочет рассказать ей кое-что. И нарисовал такую картину: высокие небеса, а в них — сонмы белоснежных ангелов, непрестанно поющих хвалебные песни Всевышнему. Педагог выражался самым высоким слогом (далеко не всегда понятным девочке) и не скупился на пафос и краски, чтобы как можно ярче описать чудную, сладостную песнь ангелов, которую нельзя слушать без слез восторга…

— И вдруг, — шепотом продолжал педагог, — и вдруг настает тишина!

Безмолвие!

Что случилось? Почему они замолкли?

И тогда снизу раздался тоненький милый голосок… Все прислушиваются… И что же они слышат?! Твой голос, произносящий благословение!..

Господь так любит слушать тебя, что заставил замолкнуть всех! Твое благословение возносится ввысь, и ангелы украшают его прекрасными драгоценными камнями, и Господь радуется, что его любимая дочь произнесла столь прекрасное благословение!..

Девочка расчувствовалась до слез, побежала на кухню и попросила маму дать ей «что-нибудь, на что можно сказать благословение».

Тут мы столкнулись, возможно, со слишком индивидуальным, чересчур «ярким» примером. Но все же и этот пример может служить иллюстрацией к тому, что такое правильное воспитание привычки произносить благословения. Именно это мы имели в виду, говоря о привитии положительных эмоций при служении Всевышнему.

Заметьте (ниже, в главе о наказаниях, об этом будет сказано более подробно) — рассказ воспитателя последовал за согласием ребенка сказать благословение; таким образом, приятное впечатление ассоциировалось у девочки с тем, что она сделала, а не с тем, что отказывалась сделать. Разумеется, в такой ситуации у ребенка появляется положительный стимул делать то, что нужно.

И еще один важный момент. Надо, чтобы духовное воздаяние, предлагаемое воспитуемому, соответствовало силе соблазна, с которым он сталкивается. Очевидно, что чем сильнее соблазн, тем большим должно быть предложенное воздаяние. Проиллюстрируем и это положение.

Человек, о котором говорилось выше, попробовал применить полученные знания на практике — в воспитательной работе со своими младшими сыновьями. Если прежде, сталкиваясь с отказом старшего сына молиться, отец пытался решить проблему, прибегая к принуждению, то теперь он сменил тактику: старался найти отклик в душе младшего с помощью ласки и похвал. Но дело не шло. Как только он ослаблял надзор, подросток сразу пользовался случаем и увиливал от молитвы. И это несмотря на явное удовольствие, которое мальчику доставляло новое отношение к нему отца и его похвалы. Прошло немало времени. Отец убедился, что у него ничего не получается, и снова обратился за советом.

Выяснилось, что отец не сознавал, с соблазнами какой силы приходится сталкиваться его сыну. Отец выделил ему в синагоге постоянное место в одном из задних рядов. Здесь вечно собиралась веселая компания ребятишек-насмешников, вышучивавших каждого, кто, по их мнению, выглядел «святошей» и молился слишком страстно. Кроме того, там сидели и некоторые взрослые, чье поведение никак не могло служить примером детям. Трудно было ожидать, что неокрепший ребенок устоит перед таким натиском. Мало того. Чем больше отец старался, тем сильнее глумились насмешники над ним и его сыном.

Ничего не поделаешь, отцу пришлось перенести свое постоянное место в первые ряды. Кроме того, отец поговорил с раввином, и тот пришел ему на помощь.

Как-то в субботу, после молитвы, раввин сообщил собравшимся, что хочет устроить «кидуш» специально для детей. Легко представить себе возбуждение и интерес, вызванные у ребят таким неординарным событием.

Сразу после «кидуша» раввин обратился к детям:

— Вам, конечно, любопытно, почему я решил устроить для вас особый «кидуш». Дело в том, что я хотел рассказать вам одну историю…

Однажды нескольким ребятишкам разрешили войти в царскую сокровищницу и даже позволили им в течение какого-то, весьма ограниченного, времени набивать ранцы бриллиантами. Только один мальчик из всей компании не стал терять ни минуты и старательно складывал сокровища в свой ранец. Прочие же глазели по сторонам, разгильдяйничали и почти все отпущенное им время потратили впустую. Да еще донимали насмешками упорного и старательного товарища.

Дети жадно слушали раввина. А он подробно описывал обидные шутки, которыми приятели осыпали прилежного мальчика, и то, как трудно ему было выстоять под градом насмешек и продолжать свое дело.

Затем раввин перешел ко второй части рассказа. Что же произошло, когда истекло отпущенное детям время? Рассказчик живописал горькое разочарование ребят, с опозданием понявших, как много они потеряли, и радость старательного мальчика, не спасовавшего перед издевками. Мало того, что он набрал много драгоценных камней, — ему досталось и то, что перепало его товарищам! Ведь когда царь узнал, как мальчишки вели себя в сокровищнице, он велел отнять у лентяев и ту малость, что они насобирали, и отдать это прилежному мальчику!

Раввин встал со своего места, положил руку на плечо мальчугана и заявил:

— Я грущу, что наши прекрасные дети разбазаривают сокровища, которые так хочет отдать им Всевышний! Ведь каждое слово молитвы — это бриллиант! Разве не обидно терять его? Но я и завидую вот этому мальчику! Несмотря на то, что над ним смеются и издеваются, он продолжает от души молиться!

Раввин пожал мальчику руку — и тот разрыдался!

Спустя полгода после этого происшествия отец ребенка написал своему наставнику такое письмо:

«…Я слишком взволнован, чтобы прийти к вам лично и выразить словами свою признательность. Я не узнаю своего сына! Я и представить себе не мог, что ребенок может молиться так охотно и так страстно!»

Еще пример.

Растерянный отец попросил совета. Вот уже много месяцев подряд он ежедневно занимается с сыном. Несмотря на нехватку времени, на то, что занятия требуют специальной адаптации к уровню восприятия ребенка, отец упорно проводит их, ибо считает это дело весьма и весьма важным. Но вот он с удивлением узнает, что сын относится к этим совместным занятиям с отвращением и изыскивает любые способы и предлоги, чтобы увильнуть от них. Отец пытался увещевать сына, пытался выяснить, какова причина такой неприязни, но у него ничего не вышло. Отцу показалось, что сын и сам не знает, в чем причина.

Когда отца попросили рассказать, как происходят эти занятия, он недоуменно пожал плечами: «А что тут, собственно, рассказывать? Я сижу за столом, а он сидит напротив, перед нами раскрытый том Гемары. Он читает и объясняет, что выучил сегодня в хедере. Когда ему удается сколько-нибудь связно объяснить прочитанное, я задаю ему несколько уточняющих вопросов, чтобы проверить его знания, тем все и кончается!»

— Вы получаете удовольствие от этих занятий? — спросили отца.

— Удовольствие? — опять удивился отец. — О каком удовольствии может идти речь? Как занятия с ним могут доставлять мне удовольствие? Тем более, что время меня поджимает, я всегда тороплюсь…

— Почему же вы надеетесь, что ребенку такие уроки доставят удовольствие? Поставьте себя на его место. Вы заняты чем-то, что вам приятно, нужно, важно, что вы делаете с увлечением, и вдруг кто-то отрывает вас от этого занятия. Ради чего? Ради того, чтобы усадить напротив человека, нетерпеливо поглядывающего на часы, нервничающего, сердитого, человека, которого вы в этот момент очень боитесь. Человек этот строго и недоброжелательно экзаменует вас, проверяя, что вы выучили за день, придирается к каждому вашему слову…

— Но ведь должен же я следить за его успехами, помогать ему продвинуться в учебе!..

— Таким способом вы не только не помогаете ему продвинуться, вы заставляете его значительно отставать. У вашего сына может сложиться впечатление, что изучение Гемары — дело неприятное, тяжкая обязанность и больше ничего.

— Даже если вы правы и занятия со мной не доставляют удовольствия моему сыну, это еще не повод ненавидеть изучение

Гемары вообще! Ведь понимает же он, что Гемара тут не при чем! Он ведь не дурак! Он ведь должен понимать, что дело во мне, а не в Гемаре!

— Допустим. Но это только подтверждает сказанное нами Душевный настрой формируют общая духовная атмосфера, эмоции, а не холодные рассуждения. Когда назавтра он сядет за Гемару и вспомнит обо всех огорчениях, сопряженных с этим занятием, ему не поможет осознание причины, породившей эти неприятные ощущения. Как правило, в нашей памяти всплывают неприятные эмоции, а не причины и привходящие обстоятельства.

Отцу порекомендовали впредь садиться рядом с сыном (а не напротив него), класть руку ему на плечо. Слушая сына, согласно кивать, а не воспринимать сказанное им «в штыки», особо отмечать те места, где мальчику удается давать правильные объяснения, и всячески поощрять его успехи.

Несмотря на опасения, что такая методика малоэффективна, отец все же принял совет. Он согласился, что если совместная учеба будет проходить в дружеской, теплой атмосфере, это делу не повредит.

Через несколько месяцев отец позвонил нам и выразил признательность за полученную консультацию: «Теперь не только я получаю удовольствие от этих занятий, но и сын делает заметные успехи! Его учитель очень доволен им! Это просто чудо!»