Судья неправый

Сказал Рейш Лакиш: Ставящий над обществом нечестивого судью, словно насаждает в Израиле культ Ашеры (вид идолопоклонства, связанный с поклонением деревьям), как сказано: «Cудей и сторожей назначь себе во всех воротах твоих…»

Вопросу назначения судей, их функциям и положению в еврейской общине уделено огромное внимание в устной Торе и, в частности, в трактате «Санедрин» Вавилонского и Иерусалимского Талмудов.

Понятие «судья» в иудаизме символизирует мудрость, праведность, преданность воле Всевышнего и Его закону. Только человек, обладающий всеми перечисленными качествами, мог стать судьей, ведь справедливый суд, учитывающий все тонкости еврейского закона, освящает Имя Творца в этом мире.

Перед вами несколько отрывков из трактата Санедрин, обсуждение которых поможет понять суть еврейского значения слова «судья»

В святом языке, говорит Мааршо, понятие «судья» определяется ещё и словом «э-л-о-к-и-м», которое является именем Всевышнего, обозначающим качество Правосудия.

И это не случайно.

Например, указание Торы: «Э-л-о-к-и-м, не проклинай…» относится и к Б-гу, и к судьям, действующим по закону Торы. Тот, кто судит праведным судом, делается как бы «соратником» Всевышнего, проводником Его воли, но судья–нечестивец, искажая Закон, словно ставит идолов у жертвенника Творца, оскверняя само Его Имя. Другими словами, отдающий должность судьи человеку сомнительному, не смотря на то, что имелась достойная кандидатура, словно подменяет «серебряными» и «золотыми» куклами истинного Судью.

Подобно тому, добавляет в книге «Июн Яаков» раби Яаков Райшер, как служение звёздам изгоняет с лица земли Шехину (Б-жественное присутствие), так и нечестивый судья, следуя блеску монет, уничтожает правосудие. Так же, как наслаждающийся культом Ашеры, навлекает бедствие не только на себя, но и всех евреев, так и судья, принимающий мзду, приносит несчастье всему еврейскому народу. («Июн Яаков» — книга раби Яакова Райшера. Это добавление к основному тексту книги «Эйн Яаков», написанному ранее раби Яаковом бар Шломо Хавивой, включающему агадическую часть Гемары и комментарии ришоним: Раши, Тосафот, Рамбана, Рашба, Ритба и т.д.)

Кроме того, добавляет раби Яаков Райшер, сравнение нечестного ведения дел судьями с языческим культом означает, что получение денег за назначение на должность судьи запрещено так же, как запрещено использование языческих денег или любых других предметов, служивших идолопоклонничеству.

Но почему, спрашивает Бен Йоядо, гемара соотносит тему неправедного исполнения судейских обязанностей именно с культом Ашеры?

Чтобы это понять, требуется дополнительное разъяснение.

Известно, что мудрец Торы, в определённом смысле, уподобляется «женщине». Подобно ей, носящей в себе плод и рождающей новую жизнь, мудрец «вынашивает» и «рождает» чудесные открытия в Торе, называемые его «сыновьями» и «дочерьми».

С другой стороны, невежда сравнивается с еврейской буквой «рейш», перевод самого названия которой — «бедняк», «несчастный», ибо кто может быть несчастнее лишенного мудрости Торы.

Если в слово «иша» — «женщина», намекающее на мудреца, мы поместим букву «рейш» — «убогого», то получится «ашера» — намёк на ситуацию, описанную в гемаре: если на должность судьи, требующую глубоких знаний и праведности, назначают невежду, то еврейский суд, призванный освятить мудрость Творца и Его законов, превращается в фарс, сравнимый с культом Ашеры.

Сказал рав Аши: «(Если назначил нечестивца на место судьи), там, где есть (возможность поставить) мудреца — словно служил Ашере у жертвенника (Всевышнего)…»

Почему же рав Аши уподобляет мудреца жертвеннику? На этот вопрос гемары отвечает Раши. По его мнению, как жертвенник очищает душу согрешившего и снимает тяжкие последствия прегрешения, а при раскаянии предотвращает наказание и защищает преступившего, мудрец своим знанием Закона препятствует неправому суду и последствиям несправедливого решения.

При назначении судьи, говорится в книге «Маргалиёт а-ям», умение ловко владеть языком, знание Закона, способность к обобщению и пониманию всей сути дела не являются определяющими качествами. Даже человек незаурядный, обладающий цепким умом, не может принять эту наиважнейшую должность, если не будет наделён также ощущением святости Закона Торы. Более того, при отсутствии б-гобоязненности таланты человека лишь отдаляют его от верного судебного решения, соответствующего духу Торы.

Недостойность, подразумеваемая гемарой, в первую очередь, выражается в «гасут руах» — грубости восприятия. Именно гасут руах, по мнению мудрецов, заставляет человека стремиться к получению должности судьи ради наслаждений этого мира: богатства и почета.

Культ Ашеры — прямая противоположность жертвеннику Всевышнего в Иерусалимском Храме, олицетворяющему полное подчинение Творцу Вселенной. Само слово «ашера» того же корня, что и слово «ошер» — богатство. Захвативший должность судьи, чтобы воспользоваться прямыми или косвенными доходами от этого — живое противоречие настоящему служению, которое приводит человека к осознанию своей ограниченности и зависимости от Всевышнего, то есть попросту к скромности. Не случайно место заседаний Санедрина (Высшего религиозного суда) находилось в Храме, недалеко от жертвенника, в Лишкат а-Газит (Зале «Вытесанных камней»). Культ Ашеры наоборот олицетворяет чувственность и грубость и как нельзя лучше характеризует нелепость ситуации, когда недостойный человек занимает место судьи.

Это сравнение правомерно ещё в одном аспекте. Обладающий «грубостью духа» достоин «выкорчевания», подобно заповеди выкорчевания культовых деревьев Ашеры.

Это понятно при сравнении двух отрывков. В одном месте сказано: «Ашеры их да будут искоренены…», а в другом: «Высокомерные да будут вырваны». Таким образом, слова «ашера» и «грубые духом» переплетены и связаны с понятиями «выкорчевать», «искоренить».

Далее сказано в гемаре: Написано: «Да не сделают со Мною золотых и серебряных божков…» — «Золотые» и «серебряные» нельзя, а деревянные и каменные можно? Сказал рав Аши: «(Имеется в виду) судья, пришедший из-за серебра, и судья, пришедший из-за золота…» Раши уточняет, что здесь речь идёт о судье, получившем должность за определенную мзду.

В этом, говорит Мааршо, заключено двойное зло. Во-первых, сам факт назначения судьи благодаря подкупу противоречит закону. Во-вторых, такой способ приобретения должности свидетельствует о жажде наживы, желании накопить богатство, пользуясь влиянием и правом решать судьбу человека, склоняя закон в пользу давшего взятку. Издавна мудрецы всем силами противились назначению судей или глав общин, если в дело примешивались материальные выгоды или денежная зависимость. Было запрещено преподносить любые подарки должностным лицам, если существовала малейшая вероятность влияния на вынесение решения в рамках занимаемой ими должности. Это касается не только отдельных лиц, но и целых сообществ. Но и без этих установлений, не поддаётся описанию тяжесть наказания, приготовленного для тех, кто так поступает, ибо наказание следует даже за намёк на подкуп. Не даром грех этот уподоблен идолопоклонству.

Сколько проблем и несчастий было у евреев из-за этого греха в последнем поколении, говорит Мааршо. Если мы внимательно изучим наши книги, продолжает он, то увидим, как настойчиво мудрецы избегали подобных ситуаций, уклоняясь от высоких должностей.

Вот о чем говорится, например, в трактате Орайот.

Когда рабан Гамлиэль хотел поставить во главе Санедрина раби Элиэзера Хасмо и раби Йеуду Гудгада, то они, не имевшие дома ни еды, ни хорошей одежды, наотрез отказались от «выгодного» места и не желали занять его до тех пор, пока рабан Гамлиэль не воскликнул: «Разве власть я даю вам — я в рабство ввергаю вас!»

Подобная ситуация рассматривается и в трактате Сота, где превозносится скромность раби Авау, которого мудрецы хотели поставить главой суда. Он же, увидев, что раби Або из Акко «утопает» в долгах, настоял, чтобы должность передали ему.

Теперь следует уточнить: почему, в последнем случае, отказ от должности демонстрирует особую скромность раби Авау? Разве мы не отметили, что подобные посты больше похожи на рабство, чем на владычество. Чтобы понять это, следует объяснить, в чём состоит различие между «рабством» и «карьерой».

Должность является «рабством», если человек вынужден принять её из-за бремени долгов, которые он может погасить, лишь имея жалование главы суда подобно раби Авау из Акко. То же самое относится и к приведённому выше случаю с раби Элиэзером Хасмо и раби Йеудой бен Гудгадо, принявшими должность по указанию раббана Гамлиэля. Эти мудрецы были отчаянными бедняками и не имели другого способа прокормить семью.

Но состоятельный раби Авау не нуждался в оплате своего труда, поэтому его назначение на высокий пост не могло считаться «рабством». Он, приняв предложение, приобрёл бы власть ради самой власти, и его отказ с полным правом можно отнести к проявлению скромности. Точно также все выдающиеся мудрецы бежали от почётных мест, если только не нуждались в заработке.

В теперешнем же поколении, продолжает Мааршо, каждый, кто считает себя мудрым, гонится за властью и влиянием в обществе вовсе не ради Славы Небес, но ради личного почёта. Тем самым, они вводят в заблуждение доверяющих им людей и навлекают на себя все возможные бедствия, ибо действуют лишь для собственного величия, пользуясь авторитетом Торы, которой недостойны.

В Иерусалимском Талмуде (Бехорим) сказали мудрецы: «Следует пристыдить таких судей, лишить их авторитета и уважения». Это и имел в виду раби Мано, открыто насмехавшийся над «денежными мешками», купившими себе должность за серебро, а раби Ами называл их «серебряными судьями-божками».

Перед такими «судьями» не встают, их не называют «раби», а судебной накидке, напяливаемой ими, больше подходит название «ослиной попоны», говорит Мааршо.

Почему пред такими судьями не встают, спрашивается в гемаре?

Вставая перед мудрецом, мы выказываем почёт Торе, которую он знает, как сказано в конце трактата Макот: «Как глупы те, кто встаёт перед свитком Торы, но не делает того же перед мудрецом». А то, что мы называем учёного мужа «раби», поясняется сказанным в книге Мишлей (8,15): «Посредством Меня цари будут царствовать…» — то есть только мудрость Торы, из которой черпаются постановления и законы, даёт власть еврейским царям и судьям… А тот, кто получил должность за деньги, не несет в себя духа Торы, и не достоин того, чтобы перед ним вставали или называли его «раби».

Что же означает сравнение судебной мантии неправедных судей с «ослиной попоной», спрашивается далее в гемаре.

Оно несёт в себе определённую смысловую нагрузку. Известно, что талит (верхнее одеяние) мудреца Торы был больше обыкновенного настолько, что из-под него не было видно даже плаща. (То есть мудрец одевался скромней, чем обычный человек). В гемаре сказано (Баба Батра,98,1): «Всякого, кто чванится талитом мудреца (не будучи учёным Торы), не вводят в Ограду Всевышнего. Нечестивец же, заплативший золотом и серебром за должность судьи и укрывающийся талитом мудреца, дабы превознести себя, скрыв собственное невежество, носит это одеяние, не снимая, ибо это единственное, что определяет его как “мудреца”. Но это же уподобляет сей наряд попоне осла, не снимаемой ни зимой, ни летом. Как сказано: ослу холодно даже в тамузе (самом жарком из месяцев года), тёплая попона никогда не сходит с него».

И всё же, сказано, что назначение судьи за деньги является преступлением лишь в том случае, если новоявленный судья действительно полный профан в Законе, а деньги — единственное, что позволило занять этот пост. Но если человек обладает минимальными знаниями, то его назначение, не будучи похвальным, не нарушает запрет: «Не делайте со Мною божков серебряных…» даже при наличии более достойной кандидатуры.

То же подтверждает и Рамбам (Законы Санедрина, раздел третий): «Запрет назначать судью из-за серебра и золота подразумевает назначение на эту должность только из-за богатства, то есть лишь в том случае если деньги — единственная причина».

Но это — с точки зрения судебной ответственности.

Раби Йосеф Давид Зинцгейм говорит:

— Назначение негодного человека вместо людей достойных таит в себе серьезную опасность. Человек не только грешит сам, но и многие, доверившись ему по ошибке, следуют за ним. И в этом также — подобие культу Ашеры.

Более того, добавляет раби Колон, это в большей степени касается нечестивого судьи, обладающего знаниями. Судью, распространяющего псевдомудрость, следует опасаться больше всего. Люди, пленённые изощрённостью ума такого человека, потянутся за ним, и попадут под влияние его искажённого восприятия. А невежественный и глупый судья не столь опасен, так как не способен в сколько-нибудь серьёзной степени повлиять на людей.

Употребление мудрецами слова «ашера», обозначающее духовное извращение, в отношении еврейского суда подчёркивает удвоенную ответственность за назначение недостойного судьи, так как это не только закрывает путь к разрешению судебных вопросов в духе Торы, но и подвергает грозной опасности духовное здоровье народа Израиля.

Рав Александр Красильщиков, из журнала «Мир Торы», Москва