Почему после десяти казней египтяне не поверили в Творца? Ведь они ясно видели всё, что Он совершил!

Уважаемый N.,

Есть вера, а есть вера, которая приводит человека к действию. Многие верят в Б-га, но немногие задаются вопросом: а что от меня требуется в связи с моей верой? Так и египтяне безусловно поверили в Б-га — защитника евреев, ведь при казнях было сказано: «И узнают египтяне, что Я — Господь, когда простру руку Мою на Египет и выведу сынов Израиля из среды их» (Шмот 7, 5), «…дабы ты узнал, что нет подобного Мне на всей земле» (там же, 9, 14). Но какой вывод они сделали из этого? — Надо искать пути, как выйти из этой ситуации, как защититься от казней, как поработить евреев снова.

Передают, что Виленский Гаон сказал: «Если бы оказался предо мной один из греческих философов, я бы опустил солнце на стол и показал, что все сотворено Творцом. И если я могу это сделать, то тем более это могли сделать мудрецы Мишны, жившие тогда (ведь о них сказал император Антоний: “Самый малый из вас может оживить мертвого!”). Почему же они этого не сделали? Потому что человеку, который не готов принять истину, это не поможет».

Главное — это подготовить себя к принятию истины, какой бы она ни оказалась, только после этого мы способны ее принять и ей следовать. Потому что человек видит только то, что готов увидеть, и слышит только то, что готов услышать.

Теперь мы можем приблизиться к пониманию второго вопроса. Восприятие истины как она есть, без каких-либо прикрас — это шок, а для человека неподготовленного — просто смертельно. (В наше время это уже хорошо известно: даже радостную весть, которая может ошеломить, нельзя сообщать без подготовки). Когда человек недостаточно духовный вдруг осознает истинную реальность Творца, которая «отменяет» всё существующее, аннулирует, сводит на нет всё, что представлялось столь незыблемым, он испытывает шок, которому нет аналогов. Сказано: «…человек не может видеть Меня и остаться в живых» (Шмот 33, 20). Даже пророк, когда к нему приходит пророчество, не может стоять на ногах. Только Моше Рабейну, который был избранным из всего рода человеческого (согласно определению Рамбама), мог спокойно воспринимать такое откровение, так как это знание было для него — как дыхание, он постоянно осознавал, что Творец каждое мгновение оживляет, поддерживает существование всего сущего и ничто, кроме Творца, не имеет самостоятельной реальности.

О величии Моше Рабейну прямо сказано в Торе: «…если и есть у вас пророк, то Я, Господь, в видении открываюсь ему, во сне говорю Я с ним; Не так с рабом моим Моше; доверенный он во всём доме Моем. Устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не загадками, и лик Господа зрит он» (Бемидбар 12, 6-8). Это является краеугольным камнем иудаизма (один из тринадцати принципов веры: «Безоговорочно верю в то, что пророчество Моше Рабейну, пусть душа его покоится в мире, — истина и что он — величайший из всех пророков, бывших до него и пришедших после него»).

И это понятно: ведь если бы он был таким же пророком, как другие, это уничтожило бы весь смысл дарования Торы, так как всегда можно было бы сказать, что Творец решил изменить что-то в Торе (как и говорят христиане). Поэтому, чтобы исключить возможность фальсификации Торы, Всевышний сотворил особого человека, у которого, в отличие от других людей, духовная сущность преобладала над материальной (согласно комментариям Маараля из Праги), и говорил с ним на глазах всего народа, чтобы осталось общественное свидетельство о его особом пророческом даре и Тора, которой он научит, сохранилась бы на все времена как единственное руководство к действию — незаменимое и неповторимое.

Последние слова Торы: «И не было более пророка в Израиле, как Моше, которого Господь знал лицом к лицу, По всем знамениям и чудесам, которые послал его Господь совершить в земле Египетской над Паро и над всеми рабами его, и над всею землею его, И по руке сильной, и по каждому диву великому, которые совершил Моше пред глазами всего Израиля» (Дварим 34, 10-12).

С уважением, Яков Гельфман