Недельная глава Лех Леха

«В разгар дня был обрезан Авраам» (Лех леха, 17:26)

Жил в Тель Авиве один рав, из оставшихся от прошлого поколения, который ежедневно прогуливался в послеобеденное время по бульвару Ротшильда. Эта улица в такие часы обычно была полна людей, бизнесменов и пенсионеров, играющих детей и их матерей. И рав шагал среди них мерными шагами. Его статный и благородный вид, серебряная борода, свет, излучаемый глазами, длинная одежда и трость в руках привлекали людей, и все оборачивались в его сторону, давали дорогу и отвешивали поклон.

Так происходило изо дня в день. Как-то сказал рав своему родственнику: «Велели мне врачи каждый день гулять на чистом воздухе. Но прогулка по бульвару Ротшильда стоит мне здоровья, я возвращаюсь более больным, чем перед тем, как вышел».

«Скажу тебе, что не так представлял я себе землю отцов, еврейский город. Когда я вижу играющих детей, наследие, благословленное Ашемом, чистых и безгрешных детей Исраэля, с непокрытой головой, я бываю потрясен. Когда я вижу еврейского мальчика, который ест с непокрытой головой, без благословения, сердце мое разрывается».

Спросил родственник: «Но раби, почему вы идете гулять на бульвар Ротшильда, где полно народу. Почему не погулять по боковой улочке, тихой, в покое и тишине. Зачем волновать себя?»

Посмотрел на него рав добрыми словами и спросил: «А эти милые дети, чистые и безгрешные дети Исраэля, когда увидят образ рава в Исраэле? Откуда они узнают, как выглядели их отцы и праотцы? Понимаешь ли ты, что если бы у нас были силы, мы были бы обязаны выйти на людные улицы города и кричать и протестовать против исчезновения вечных ценностей, против попрания веры на всех углах. Но нет у нас сил, и потому я выхожу каждый день на личную демонстрацию, чтобы сказать: смотрите, я здесь, еще существуют религиозные евреи в Исраэле, евреи, хранящие святость».

Эти волнующие слова так верны. Тихо, но в полный рост, мы обязаны заявить: мы здесь! Гордящиеся нашим наследием, счастливые нашей уникальностью, «мы на карте». Наоборот, те, кто уже отпел нас и приготовил для нас музеи древности, как будто мы стали окаменевшей историей… пусть лопнут! От ненависти, от расстройства, от зависти.

«А сыновья Исраэля плодились и увеличивались, и умножались, и усиливались очень, очень, и наполнилась ими земля, и опротивели лица сыновей Исраэля». И комментируют наши мудрецы (Ликутей имрй Хаим, Шмот), что опротивела им жизнь из-за наших лиц. Из-за кипы на нашей голове, из-за пейсов, из-за бороды, из-за еврейского лица.

И когда госпожа Вара Вейцман, жена первого президента государства, увидела в Институте Вейцмана в Реховоте человека, одетого, как одеваются религиозные люди, случился с ней приступ бешенства. Ужасно крича, приказала она сторожам выкинуть его из института. Не могла снести его вида.

А мы, несмотря на их гнев и злость, мы — здесь! И мы обязаны подчеркнуть это, гордиться этим.

Это объясняется святым гаоном, рабейну Авраамом Азулаем, дедом марана Хидо, благословенна память праведника, в его книге «Баалей брит Авраам» к нашей главе: «В разгар этого дня был обрезан Авраам — это говорит нам о силе праотца Авраама, который исполнил заповедь Творца публично, на глазах у всех, без страха. Святой, благословен Он, повелел ему обрезаться в середине дня, чтобы эта заповедь стала известна всем. И об этом написано: “В разгар этого дня — как говорил с ним Б-г”.

Пусть видят все, что мы — религиозные евреи не втайне и не в подполье, но с силой и гордостью — в разгар дня»! (Мааян ашавуа)

Горе нуждающемуся в чем-то от ближнего.

«Если возьму что-нибудь у тебя» (Лех леха, 14:23)

Из отказа праотца Авраама от имущества Сдома мы учим у Рамбама (Авот, 5:19), что был наш праотец наделен качеством удовлетворения малым, «и это цель — качество удовлетворенности. Пусть оставит человек большие деньги и не пользуется ими даже для малой вещи». Сказано в Гмаре (Трактат Бейца, 32): «Каждый, надеющийся на стол своего товарища — мир темнеет для него». И объяснил Рабейну Йосеф Хаим, благословенна память праведника, из Багдада: заработок называется светом. А у кого заработок не свой, и он надеется на свет других людей, мир темнеет для него. Ведь если мы к слову «свет» добавим слово «надеется», получим гематрию слова «темнота»…

И спрашивал он, почему сказано «каждый надеющийся на стол товарища», а не «каждый надеющийся на стол других?» И объяснял это историей из жизни.

История о двух разорившихся богачах, которые были вынуждены собирать подаяние на кусок хлеба. Стыдно было им протягивать руку в своем городе, и они блуждали по дорогам, собирая пожертвования в других городах.

Пришли они в один город и стали стучаться в двери. Пришли в один богатый дом. Дал хозяин одному из них медную монету, а второму — двести золотых динаров. И когда вышли они из этого дома, разразился бедняк, получивший двести динаров, горькими слезами.

Удивился его товарищ: «Почему ты плачешь, ведь счастье улыбнулось тебе, и ты получил двести динаров! Почему до сих пор ты не плакал, а сейчас разразился морем слез?»

Ответил ему товарищ: «Один вопрос объясняет другой. Почему ты не спросил, отчего он дал мне двести динаров, а тебе — только медную монету?»

«Хотел я спросить, но удержался, — сказал ему товарищ, — боялся, что ты подумаешь, будто завидую тебе».

«Что ж, расскажу тебе. Знай, что когда я был богат, то посылал этому человеку большие партии товара, и он получал деньги за посредничество. Я был богачом, а он только агентом… А сейчас он узнал меня и открыл мне свою руку. Как же мне не стыдиться, как не плакать?! С другими, к кому я протягиваю руку, я не знаком, и они не знают меня, но не так это в случае, когда я надеюсь на подаяние знакомых со мной издавна».

Это имеет в виду сказанное: «Каждый надеющийся на стол товарища», знакомого издавна, «мир темнеет для него».

И мы просим: «Владыка мира, пожалуйста, пусть мы не будем нуждаться в подарке человека — ни товарища и ни человека, чужого нам, но только в Твоей руке, полной и щедрой, богатой и открытой».

Рассказывается в книге «Ховот алевавот»: один хасид пришел на рынок купить некий предмет. Был в магазине торговец, который хотел купить тот же предмет. Сказали хозяину магазина: «Продай хасиду, ибо он богобоязнен и учит Тору!»

Сказал хасид: «Я не нуждаюсь в твоих уступках, я пришел купить товар за мои деньги, а не за мою Тору». И пошел купить предмет в другом месте. (Ховот алевавот)

Гаон, праведник раби Мордехай Шараби, благословенна память праведника, строго придерживался того, чтобы не получать бесплатных подарков ни от одного человека в мире, даже от малых детей. И когда он посылал своих молодых учеников купить ему хлеба, платил им за хлопоты.

Но во время войны 1948 года, когда жители Иерушалаима страдали от голода и дефицита, не избежал этой участи и праведник. Его сосед, господин Смира, мир ему, узнал о его нужде и дал рабанит, мир ей, золотую лиру — большие деньги в те дни, чтобы купила еду. Почувствовал праведник обходными путями об этом, и помнил ему все дни его милосердие. Когда умер господин Смира, вышел рав из дома и присоединился к похоронам, а его детей приблизил к себе, чтобы отплатить ему за добро. (Раби Мордехай Шараби)

У гаона раби Бен Циона Хай Коэна Йеонатана, благословенна память праведника, рава города Звара в Лове, был обычай в канун субботы самому идти на рынок, чтобы купить все необходимое для субботы. Продавцы, евреи и неевреи — все ждали его прихода. Они считали за честь обслужить его, и относились к его покупке у них, как к благословению и успеху. Поэтому снижали цену на треть и даже вполовину.

Поскольку они не соглашались на его уговоры назвать полную цену, отменил он эту большую заповедь трудиться в честь субботы, и просил своих учеников делать для него покупки, не разглашая, для кого они покупают, чтобы не получать удовольствие от подарков людей. (Авотейну сипру лану, Лемаан Цион ло эхше)