Думать о ближнем, даже когда нам тяжело. Глава Хаей Сара

«И поднялся Авраам от умершей своей, и говорил сынам Хеттовым…» (Берешит 23:3). Почему было так важно подчеркнуть, что Авраам «поднялся от умершей своей», прежде чем заговорил с ними? Разве недостаточно было просто написать: «И говорил Авраам сынам Хеттовым»?

Нам будет легче найти ответ, если прочтем следующую историю.

Приближался момент смерти цадика (хасидского лидера) из Динова, раби Цви-Элимелеха Шапиро, автора книги «Бней Иссахар» (1745-1815). Он уже лежал на смертном одре, находился на грани между жизнью и смертью. Его внимание было обращено к последним приготовлениям перед переходом в «мир, который весь благо».

Люди из Хевра Кадиша (погребального братства) уже стояли возле постели цадика и, наконец, поглядев на его лицо, распорядились пригласить в комнату десять человек. Но внезапно раби Цви-Элимелех собрал остатки сил и воскликнул: «Уберите всех людей от меня!»

Выполнить это повеление тем немногим, кому еще было разрешено оставаться возле постели умирающего, было невероятно трудно. Но никто из них не осмелился возразить на прямой приказ. Все присутствующие вышли из комнаты, кроме одного. Это был сын праведника — раби Давид. Он сделал вид, что собирается уйти вместе с остальными, но в последний момент спрятался под кроватью отца.

В те мгновения раби Давид почувствовал, что вся свита Небесная спускается в комнату, чтобы увидеть лицо праведника, душа которого готовится подняться в высший мир. Он с трепетом приготовился к тому, что должны были увидеть его глаза. Но внезапно раздался голос отца: «Что делает рожденный женщиной среди нас? Я чувствую, что в комнате всё еще кто-то есть!»

Раби Давид был вынужден покинуть свое укрытие и выбежать из комнаты. Даже ему не было дозволено оставаться рядом с отцом в тот час благоволения Всевышнего.

За порогом толпилось множество хасидов цадика, которые пытались распахнуть своими молчаливыми молитвами врата Небес и добиться отмены тяжкого приговора, уже скрепленного, по-видимому, последней печатью…

Но вдруг тишину нарушил громкий крик: «Позвольте мне войти к ребе! У меня срочный вопрос!» Все взгляды обратились к Шмуэлю — простому торговцу из пригорода. У этого Шмуэля был обычай советоваться с ребе по любому мелкому вопросу, связанному с его бизнесом.

Как только ему стало известно, в каком состоянии находится цадик, он содрогнулся — не из-за тяжелой потери, ожидавшей народ Израиля, а оттого, что больше не с кем будет посоветоваться, некому изложить свои сомнения. Поэтому торговец хотел использовать последнюю возможность, задать праведнику последний вопрос, требовавший срочного решения.

Непросто было проложить себе путь до двери в комнату ребе, но Шмуэль не отступал: шаг за шагом он протискивался в плотной толпе, пока не оказался на пороге комнаты. Там его задержал один из членов семьи, но Шмуэль сказал: «Хочу видеть цадика, срочно!»

Собеседник посмотрел на Шмуэля как на ненормального. «Ты разве не знаешь, в каком состоянии ребе?» — спросил он. Но Шмуэль не колебался с ответом: «Еще как знаю! Как раз поэтому мне и нужно к нему срочно, чтобы задать последний вопрос!»

Никакие аргументы не помогали — Шмуэль требовал провести его к ребе. Тогда члены семьи решили выставить этого странного человека из дома в принудительном порядке — ничего не поделаешь. Но в этот момент цадик крикнул: «Давид, войди!»

Раби Давид, сын ребе, с трепетом поспешил к отцу. К его удивлению, отец сказал: «Я слышал голос Шмуэля… думаю, у него есть вопрос… давай, пригласи его».

После прямого указания ребе никто не дерзнул преградить путь Шмуэлю. Тот уверенно вошел в комнату и сразу же разразился горькими слезами: «Ой, ребе! Вы уходите на покой, а нас оставляете горевать! Что же будет со всей шерстью, что я купил? Что мне с ней теперь делать? Ведь по Вашему совету я купил много шерсти, а сейчас цена на нее упала, я рискую потерять все деньги!» — стенал Шмуэль, целиком поглощенный проблемами своего бизнеса.

Но, к удивлению раби Давида, его отец вовсе не видел в этом вопросе чего-то необычного… напротив, он сиял, глаза источали любовь. Он терпеливо ответил торговцу: «Не волнуйся, Шмуэль… подожди до следующего праздника Суккот, накануне праздника сможешь продать всю шерсть с большой выгодой!»

Шмуэль вышел из комнаты, а раби Цви-Элимелех вернулся к своим возвышенным духовным приготовлениям и вскоре вернул душу своему Создателю.

Даже в самые тяжелые минуты истинные праведники способны думать о потребностях и переживаниях ближнего! Даже в последние мгновения перед смертью они не погружаются в себя полностью и не забывают об окружающих.

Теперь легче понять ответ на наш вопрос, который дал раби Йерухам Лейбович:

Авраам тяжело переживал смертьСары. Но когда надо было обратиться к сынам Хета, он решил, что говорить с ними в таком состоянии, в слезах, было бы неуважительно. Поэтому, прежде чем заговорить с ними, «поднялся Авраам от умершей своей», вытер слезы, умылся, спрятал страдание в сердце и лишь после этого подошел к ним для разговора.

Даже в самые трудные часы нужно думать о чувствах ближнего… (Лэламедха).