Этап прозрения. Берешит

«И прозрели глаза их обоих» (3:7). Что значит «прозрели»? Разве до этого Адам и Хава были слепыми? Святой автор «Ор а-Хаим» объясняет это, опираясь на слова мудрецов (Сота 3 а): «Человек не совершает греха, если не закрываются глаза его разума». Поэтому пророк Ишайя называет грешников «слепыми», говоря: «Слепые взглянули, чтобы увидеть» (Ишайя 42:18). Об этом и говорит нам Писание: «И прозрели глаза их обоих» — после того, как они совершили грех, нарушили волю Всевышнего, и подстрекатель, злое начало, омрачающее их взгляд, ушло, тотчас и незамедлительно настало прозрение. Их глаза открылись, и они увидели, что обнажены. Сияние святости отошло от них.

«Ор а-Хаим» заканчивает: «И то же самое происходит с каждым грешником — в конце своего злого поступка он чувствует, что совершил мерзость, и стыдится своих действий, а глаза его разума прозревают».

Гаон раби Моше Ихезкель Цалх в книге «Торат Моше» выдвигает вопрос к словам Писания: «А от древа познания добра и зла — не ешьте от него». Он спрашивает: если имеется в виду, что добро и зло были смешаны внутри плода этого дерева, почему оно не называется «древом добра и зла»? Очевидно, Тора стремится научить нас, что таков путь греха — сначала он кажется сладким, как добро, а в конце оставляет вкус зла, горького, как полынь.

Все мы знаем это из повседневной реальности. Если какая-то вещь разрешена, мы не чувствуем в ней особой сладости. Когда же действие совершается в нарушение запрета, оно обретает в животных глазах человека особую прелесть, как сказано: «Краденая вода слаще» (Мишлей 9:17). Но как только грех совершен, эта сладость улетучивается и пропадает, а ее место занимает чувство разочарования и сожаления. Внезапно мы начинаем чувствовать, насколько злое начало через воображение сумело запутать нас.

В этом, по сути дела, и выражается различие между заповедью и грехом. Заповедь выглядит трудной перед исполнением, а после него — радующей и дарящей удовольствие. А с грехом все наоборот: перед его совершением человек чувствует наслаждение, а после — уныние, расстройство и отвращение.

Таким способом наш учитель раби Йосеф Хаим в книге «Диврей Хаим» (конец гл. 11) объяснил слова, произносимые во время исповеди: «Отошли мы от заповедей Твоих и от добрых законов Твоих, и не стоило нам». Мало того, что мы согрешили и отступили от заповедей, но после этого действия нам еще отрылось, что даже с точки зрения нашего собственного желания делать этого не стоило. Ведь мы так и не обрели желанное наслаждение.

Раби Йосеф Хаим приводит в этой связи историю об одном богаче, у которого был единственный сын. Он хотел воспитать его так, чтобы тот изучал Тору — от этого он почувствовал бы удовлетворение. Однако сын пошел за прихотями сердца своего и проводил время в тщетных и пустых занятиях, в бесполезных прогулках и развлечениях.

Однажды пришел этот богач в бейт-мидраш и увидел там сына своего друга. Этот сын был ровесником его собственного сына. Он вел дискуссию по трудному разделу Гмары со своими товарищами, прокладывал в нем путь к ясному пониманию, и все удивлялись его чудесной логике. Сердце богача сжалось от вида того, как счастлив и успешен сын его друга, в то время как его собственный сын выбрал катиться по склону в яму.

На следующий день богач шел по улице вместе со своим сыном и увидел того юношу из бейт-мидраша, идущего им навстречу. Богач остановился и похвалил его за блестящий ум, проявленный в дискуссиях над Гмарой. Лицо юноши засветилось, и он воскликнул: «Действительно, нет большего счастья, чем изучение Торы!» Богач благословил его, и они расстались, пожелав друг другу добра.

Продолжив путь, богач сказал своему сыну: «Смотри, какое большое счастье приносит учеба! А ты проводишь дни в тщетных развлечениях. Такой радости, как в Торе, ты никогда не найдешь».

«Но папа, — возразил сын, — вчера, когда этот парень дискутировал в бейт-мидраше, я сидел на представлении в театре. Это была комедия, рассмешившая меня до слез. Я могу уверить тебя, что я радовался в десять раз больше, чем этот парень со своей Торой».

«Ты говоришь искренне, — ответил отец, — но ты все равно неправ. Я объясню тебе это. Верно, в тот самый момент твоя радость была больше, чем у него. Но с завершением комедии наслаждение также ушло. Теперь сердце твое уже не сможет радоваться вчерашнему. А у того парня все иначе: вчера он выступал перед аудиторией и продемонстрировал свои знания и ум в дискуссии, и сегодня он продолжает радоваться тому, что изучил вчера».

«Знай же, сын мой, — завершил свою речь отец, — что в том-то и состоит отличие истинной радости от тщетной. Телесные удовольствия радуют лишь на короткое время, когда ты ешь, или пьешь, или видишь красивые вещи, или чувствуешь аромат. Но когда все это пройдет, ты поймешь, что это было пустым, и душа будет унывать, а радость рассеется. Иное дело — радость души, которая вечна. Об этом сказал мудрейший из людей (Мишлей 12:19): “Язык истины пребудет вовек, а язык лживый — на миг”» (Оцротейну, Авотейну Сипру Лану).