«И будет прощено им» (4:20). Перед нами весьма удивительный рассказ, засвидетельствованый известным учителем. Он приводится в книге рава Нахмана Салцера. Эта история доказывает, что когда человек готов приблизиться к Творцу, он удостаивается очень многого.
История началась в одну из поездок этого рава за границу. Вот что он рассказывает:
В самолете я заметил, что на соседнем кресле сидит человек и ест некошерный кусок мяса. На обертке его обеда было указано имя пассажира: «Г-н Вайнштейн». Я был потрясен увидеть еврея, который кладет в рот некошерное мясо, и решил побеседовать с ним.
«Простите, господин, не хочу показаться наглым или оскорбить вас, но позволите ли задать вопрос?»
«Конечно», — ответил тот.
«Вам известно, что в этом самолете вы можете выбрать кошерный обед?»
Он устремил на меня свой взгляд и ответил: «Кошерное я не ем! Ничто не поможет вам переубедить меня».
«Что вы имеете в виду? Дома вы соблюдаете кошрут и лишь в других местах едите все подряд, или же кошрут вообще для вас ничего не значит?» — спросил я.
Тот человек решил вообще больше не отвечать по поводу кошрута. «Кошерное не ем, и все тут». После этого он замкнулся в самом себе, но через некоторое время произнес короткую фразу: «Это все мой сын… в ужасные годы катастрофы…»
И неожиданно он заплакал.
Затем продолжил: «Это было последнее, что сломило меня. Все время я еще держался, пока однажды не наступил момент, когда у меня уже не было сил. Все дни, когда я был в концентрационном лагере, у меня было лишь одно желание: чтобы мой возлюбленный сын, Китриэль Менахем, который все время был рядом со мной, сумел выбраться оттуда целым и невредимым. Его мать уже давно была убита, как и все братья и сестры! Но он, я надеялся, выживет!»
В какой-то день всех заключенных ввели в служебное помещение. Там было несколько секретных дверей, через которые попадают на территорию, куда людей выводят для уничтожения. Это было кошмарное чувство. Мой сын так крепко держал меня за руку, что в моих венах почти перестала течь кровь.
И вдруг его забрали — моего Китриэля Менахема, и больше я его не видел. Прошло время, и знакомые рассказали мне, что видели солдата, который держал моего сына и застрелил его. С тех пор я так опустился, — закончил рассказ человек, сидевший рядом со мной в самолете.
Рав рассказывает дальше:
Я был так потрясен, что не знал, что сказать ему, и предпочел промолчать. В течение шести оставшихся часов полета мы не обменялись больше ни единым словом. Полная тишина царила между нами.
Мы приземлились в Хьюстоне, и каждый пошел своим путем. Я уж и не мечтал встретить его снова.
И вот, с тех пор прошли четыре года, и я со своей семьей приехал на Святую Землю на праздники.
В Йом Кипур я молился в одной из больших синагог в районе Меа Шеарим. В какой-то момент мне понадобилось вернуться домой, чтобы кое-что взять. Шагая по улице, я заметил странное зрелище: пожилой человек сидит на автобусной остановке и курит в середине святого дня Йом Кипура.
Я посмотрел на него, разглядел его лицо и почти упал в обморок. Это был никто иной, как сам господин Вайнштейн.
В тот момент я понял, что если уж мы встретились второй раз, ясное дело, от меня хотят свыше, чтобы я приблизил его к вере и поговорил с ним. Мне дали дополнительный шанс, а поскольку это было в самый святой день года, все это имело двойное значение.
Я подошел к нему, представился. Он помнил встречу, имевшую место в самолете. Хорошо помнил. Но посмотрел он на меня абсолютно холодным взглядом, словно в нем высохла вся еврейская вера и трепет перед Небесами. Я даже не знал, как заинтересовать его.
Неожиданно у меня в голове засветилась идея. «Уверен, вы и сами знаете, что сегодня Йом Кипур, — сказал я, — через короткое время в нашей синагоге будут произносить молитву Изкор (поминовение умерших). Пойдемте со мной в синагогу — вы назовете хазану имя вашего сына, погибшего во славу Б-га, и помолитесь за душу его. Возможно, это единственная возможность для вас упомянуть его имя. Разве вы не думаете, что настало время замолвить слово о его душе на небесном суде?»
Идея моя сработала.
Слезы окутали его глаза. Я обхватил его, дал ему опереться на мое плечо и повел прямиком в синагогу до самого места, где стоял хазан. Мы вместе подошли к хазану и попросили, чтобы он сделал особое поминовение. Господин Вайнштейн, опираясь на возвышение, прошептал имя сына: «Китриэль Менахем, сын Ихезкеля Сарги».
Внезапно произошло нечто поразительное.
Лицо хазана побледнело, как известь, капли пота выступили у него на лбу, а глаза словно вывалились из глазниц. Он повернулся к человеку, стоявшему рядом с ним, и закричал ужасным голосом: «Отец, отец!..» И упал в обморок.
Это и был его любимый Китриэль Менахем, которого, как думал отец, уже не было среди живых.
Нет никаких слов описать сильную радость и чувства, которые обуяли каждого, кто стал свидетелем этой сцены. Это произошло в заслугу первого шага, который отец совершил в сторону синагоги. Он удостоился при жизни вновь обрести мир, увидел семью, которой обзавелся его сын — внуков и внучек, следующих по пути Торы. В итоге он и сам сумел вернуться к Торе и заповедям и соблюдал их до конца своих дней. (Бархи Нафши)
Поделитесь этой страницей со своими друзьями и близкими:
Шломбайт за 1 минуту!
