Иврит и святой язык

Идиш

Начиная примерно с XIII-го века идиш начал занимать позиции основного языка ашкеназского еврейства. На протяжении Средневековья, по мере расселения евреев по Западной и Восточной Европе, стали появляться различные идишские диалекты. В то время как в Западной Европе идиш всегда оставался диалектом немецкого, в Восточной Европе он начал обретать черты самостоятельного языка. Впоследствии восточноевропейский идиш продолжил делиться на подгруппы — литовскую, украинскую и польскую.

Шло время. Европейское еврейство прошло сквозь колоссальные катаклизмы. Так называемая Аскала («Еврейское просвещение») нанесла огромный ущерб традиционному иудаизму, пройдя, как вихрь, по общинам сперва Западной, а потом и Восточной Европы — увлекая за собой пылких еврейских юношей, предлагая им комфортное мировоззрение: «будь евреем дома и неевреем на улице». На практике требовалось «реформировать» древние обряды, «вдохнуть жизнь» в сложные отношения с окружающим миром и «пропустить» Тору через призму собственных убеждений. Так, в 1892 г. обрезание было объявлено «пережитком прошлого», и в конце XIX — начале XX века ассимиляция достигла невиданных прежде масштабов.

Идиш, будучи основным разговорным языком ашкеназского еврейства, стал инструментом в руках активистов Аскалы. Уже в XVIII-XIX веках идеологи Аскалы решили сделать идиш символом так называемой «еврейской культуры», не имеющей никакого отношения к традиционным еврейским ценностям. Поскольку им было необходимо привлечь к себе внимание еврейских масс, книги, статьи и театральные постановки создавались на идише.

Впоследствии, эту же тактику широко использовали члены «Бунда»¹. Это политическое движение выступало за национально-культурную автономию для восточноевропейского еврейства, создание светской системы просвещения, поддерживало развитие культуры на идише. Члены «Бунда» верили, что благодаря этому евреи не ассимилируются и сохранят свою культурную обособленность. «Бунд» являлся антирелигиозной и антисионистской партией и выступал против эмиграции евреев в Святую Землю. К моменту Октябрьского переворота 1917 года в России идиш уже воспринимался как самостоятельный язык, и потому он был признан в качестве языка общего образования и делопроизводства в советских республиках.

Таким образом, идиш стал одним из основных орудий распространения антирелигиозной философии. Важнейшим условием успеха сперва для маскилим, позже для коммунистов, а впоследствии, как мы увидим, и для сионистов, была подмена комплекса традиционных еврейских ценностей отдельно взятыми, выдернутыми из контекста, еврейскими «моментами».

Перед Второй Мировой Войной 75% мирового еврейства говорило на идише. Но ассимиляция, Холокост и энергичное осуществление сионистского проекта привели к быстрому сокращению использования идиша в обиходе.

Язык сионизма. Элиэзер Бен Йеуда

Массовая ассимиляция евреев Европы привела к крайне неожиданному для ее идеологов результату — резкому усилению религиозного и расового антисемитизма. Дело Дрейфуса в Париже (1894) и Бейлиса в Киеве (1913), еврейские погромы, прокатившиеся, начиная с 1821 года, по всей Российской Империи — все эти события требовали какой-то реакции, однозначного решения.

И именно такой реакцией стало возникновение «политического сионизма» — движения за основание еврейского государства на Земле Израиля. В 1896 году Теодор Герцль, отец современного светского сионизма² и продукт западноевропейской Аскалы, опубликовал книгу «Der Judenstaat»³, в которой изложил свое видение светского еврейского государства. Частью его заветной мечты была замена идиша немецким, который и должен был стать национальным языком еврейского народа. Однако его коллеги яростно воспротивились этой идее: коммунисты (члены «Бунда») считали, что евреи должны разговаривать на идише, а интеллигенция сионистского движения во главе с Элиэзером Бен Йеудой считала, что еврейское государство должно разговаривать на иврите — Святом языке, переделанном на современный лад.

30 марта 1879 года Элиэзер Бен Йеуда⁴, которого называют человеком, «возродившим иврит», опубликовал манифест под названием «Важный вопрос», в котором он отстаивал идею, что евреи в еврейском государстве должны говорить на еврейском языке. Понимая, что Святой язык мало приспособлен для современных реалий, он проделал огромную работу по его модификации, превратив Святой язык практически в тот самый современный иврит, который известен нам. После приезда в Иерусалим в 1881 году Бен Йеуда продолжил заниматься делом своей жизни — «оживлением» еврейского языка.

Но не все проходило гладко. В Старом городе Иерусалима Бен Йеуда столкнулся с сопротивлением ортодоксальных лидеров, не принявших подход светского сионизма. Большая часть иерусалимской общины упорно продолжала разговаривать на идише.

Примечателен диалог, состоявшийся между главным ашкеназским раввином Иерусалима раби Шмуэлем Салантом и Элиэзером Бен Йеудой. Бен Йеуда спросил рава Саланта:

— Разве не написано в Иерусалимском Талмуде, что каждому, кто живет в Земле Израиля и разговаривает на Святом языке, обещан Будущий мир? Тогда какой изъян вы нашли в моем Святом языке? Почему вы продолжаете разговаривать и изучать Тору на идише?

Ответил ему раби Шмуэль:

— Нет сомнения, что в иудаизме нет продукта, более тесно связанного со святостью, чем вино. Тора уподоблена вину, на бокал вина освящают Субботу, говорят Шева брахот, делают зимун. Про него мудрецами сказано немало хвалебных слов. Однако в тот момент, когда к нему прикасается нееврей⁵, оно сразу становится яйн несех («вином возлияния»), полностью запрещенным — из такого вина нельзя извлекать даже малейшую выгоду…

Тогда Бен Йеуда гневно воскликнул:

— Вы говорите штутим (глупости)!

На что рав Салант ответил с отеческой улыбкой:

— На Святом языке правильно говорить — штуйот…⁶

У этого диалога была своя предыстория. Будет трудно понять как упорство Бен Йеуды, так и сопротивление религиозного еврейства, не совершив краткий экскурс в прошлое.

Старое-новое

Элиэзер Бен Йеуда был не первым, кто пытался сделать иврит разговорным языком. Рав Моше Кордоверо (1522-1570) в будние дни разговаривал на Святом языке в кругу своих учеников, а в субботу — с любым знатоком Торы⁷ (если рядом не было посторонних)⁸. Аризаль (раби Ицхак Лурия, 1534-1572) по субботам разговаривал только на Святом языке⁹. Рав Йешая Орвиц (ШЛ"А а-Кадош) считал, что разговаривать на Святом языке похвально.

В начале XVIII века первые ученики Виленского Гаона, возглавляемые его учеником равом Илелем Ривлиным, прибыли в Святую Землю. Их целью было основание первого нехасидского ашкеназского поселения в Иерусалиме. Сын рава Илеля, рав Элияу Ривлин (1821-1865), был известен как «реб Элияу, говорящий на Святом Языке». Он разговаривал исключительно на Святом Языке, мечтал, чтобы этот язык стал языком всего народа, и организовал целую общину ашкеназских и сефардских евреев для продвижения этой идеи. Рав Элияу называл идиш «жаргоном» и «языком Амалека» (скорее всего, из-за его связи с немецким).

Несмотря на то, что усилия рава Элияу Ривлина так и не увенчались успехом, они несомненно доказывают, что уже за сто лет до основания Государства Израиль предпринимались попытки восстановить Святой Язык в качестве разговорного языка.

Доктор Йосеф Йоэль Ривлин (1889-1971)¹⁰, правнук рава Элияу Ривлина, задокументировал еще несколько подобных попыток. До переезда в Иерусалим, рав Яаков Зильберман был раввином небольшого городка в Европе. Он считал, что идиш — это форма идолопоклонства, продлевающая Изгнание. Рав Яаков демонстрировал, как простые слова на идише имеют скрытое нечестивое значение. Он считал, например, что широко известный идишский термин штендер (пюпитр для книг) происходит от «Сатан дар» («обитель Сатаны»).

Рав Яаков доказывал из слов Торы и комментаторов, что если все евреи начнут говорить на Святом языке, то Машиах сразу придет. Он прожил долгую жизнь, и был свидетелем усилий Бен Йеуды по внедрению иврита в обиход жителей Святой Земли. Когда рава Зильбермана ставили перед фактом, что Святой язык «украли» светские евреи, он отвечал: «А если они начнут надевать тфилин, то разве мы станем его снимать?»

Рав Авраам Моше Хен-Тамим был еще одним известным жителем Иерусалима, говорящим на Святом языке. Он был известен своим аскетизмом и постился весь день, принимая пищу только после выхода звезд. Он мог стоять посреди улицы и произносить речи, обращаясь к местным арабам, которые его очень уважали. Но с евреями рав Авраам разговаривал только на Святом языке. Он зарабатывал себе на жизнь преподаванием еврейской и арабской грамматики¹¹.

Святой язык невозможно было «воскресить» — просто потому, что он никогда не умирал, а, скорее, «спал». И на то была своя причина.

Как уже было упомянуто ранее, уникальная сила Святого языка, его колоссальная святость, его огромная сила, делают этот язык опасным орудием в руках говорящего на нем. Ведь с помощью этого языка был сотворен мир, на нем говорят ангелы, он отображает суть вещей. Такой язык может поднять, направить, указать верный путь. А может опустить, унизить, опошлить все святое — если его использует недостойный человек, если им пользуются не по назначению.

Вышеупомянутые люди жили в определенном месте в определенное время. В их окружении, в условиях Вечного Города, в среде людей, изучающих Тору, Святой язык мог быть разговорным — и это было естественно. Однако Аскала в Европе и светский сионизм в Палестине открыли «новые горизонты», когда истинные еврейские ценности были подменены красивыми словами о «еврейской культуре», о создании «национального еврейского дома», где можно будет не соблюдать заповеди, где можно будет просто остаться «евреем в сердце».

В «Еврейском государстве» Герцль писал: «Мы должны уметь держать раввинов в синагогах, как держат солдат в казармах»¹². А в дневнике, датированном весной 1895 года, он записал следующее: «Примерно два года назад я хотел решить еврейский вопрос, хотя бы в Австрии, с помощью католической Церкви. Сначала требовалось обеспечить поддержку австрийского духовенства и добиться аудиенции у Папы Римского. Чтобы сказать ему: “Помогите справиться с антисемитизмом, и я организую мощное еврейское движение за свободное и гордое обращение в христианство”». Свободное и гордое в том понимании, что лидеры движения, особенно я, останутся евреями, и в качестве евреев будут внедрять господствующую религию. В воскресенье, в полдень, крещение начнется с праздничного шествия и колокольного звона. Без стыда, несравнимо с одиночками прошлых лет, а с гордостью. Тот факт, что лидеры народа останутся евреями, и, проводя народ до входа в церковь, сами останутся снаружи, облагородит процесс и придаст ему искренность.

Мы смелы, и именно мы должны быть поколением-буфером. Сами еще придерживаться традиции предков, а наших детей крестить до того, как они достигнут сознательного возраста, когда крещение может стать результатом малодушия или стремления к высокому статусу¹³.

Это лишь один из примеров того, чего опасались лидеры еврейского Иерусалима в конце XIX — начале ХХ века — те, кто составил основную оппозицию сионизму, пытавшемуся подмять под себя еврейское население на Святой Земле. Они опасались не столько самого иврита, сколько идей, продвигаемых заодно с ним. Рав Йеошуа Йеуда Лейб Дискин делал все возможное, чтобы маскилим не могли открывать светские учреждения в Иерусалиме. Рав Шмуэль Салант, главный раввин Иерусалима, запретил даже приближаться к Герцлю, приехавшему в город с визитом в субботнюю ночь 28 ноября 1898 года. Рав Йосеф Хаим Зоненфельд, сменивший рава Саланта на его посту, боролся с новыми веяниями все пятьдесят девять лет своей жизни в Святом Городе. Время показало, что рав Дискин, рав Салант, рав Зоненфельд были правы в своих опасениях: иврит был превращен в инструмент внедрения светского влияния, разрушающего оплот духовности — Иерусалим.

Мнения. Аргументы

Рав Йосеф Цви Душинский (1867-1948), преемник рава Зоненфельда, отмечал, что иврит не является Святым Языком, поскольку в нем намешаны слова и понятия из других языков, соединенные вместе, чтобы облегчить общение между евреями разных стран. Т.е. иврит включает в себя много заимствованных слов, идиом и жаргонных выражений из других языков¹⁴. На протяжении веков каждое заимствованное из других языков слово тщательно контролировалось раввинами, но с появлением современного иврита произошел гигантский «вброс» чужеродных элементов, что и стало основной причиной потери его статуса как Святого языка. Современный иврит является зеркалом светской культуры и во многом — отображением «западных» ценностей, которые, к несчастью, проникли в еврейское общество, кардинально изменив его.

Мы уже упоминали¹⁵, что язык отражает ценности говорящего на нем народа. В случае иврита это правило срабатывает двояко: чуждая культура находит свое отображение в иврите, а изменения в разговорном языке влияют на сознание тех, кто на нем говорит. Примером своеобразного идеологического «вброса» может служить слово אגדה — Агада. В Святом языке оно означает «сказание», под ним подразумеваются афоризмы мудрецов и иносказательные религиозно-этические наставления. В иврите это слово приобрело саркастический оттенок, стало означать «сказку», «байку», что, разумеется, меняет отношение к институту иносказаний мудрецов в целом.

Другим примером подрыва чистоты языка является изменение значений таких слов как תרבות (в оригинале «образование», а теперь «культура»), בילוי (изначально «изнашивание», а теперь «веселое времяпрепровождение», כהה (прежде «тусклый», а теперь «темный»), אזור (когда-то «ремень», а теперь «район»), הרבצה («припадание к земле», превратившееся в «избиение»). И таких примеров насчитывается несколько тысяч.

Согласно ряду исследований, эти изменения были сделаны не по халатности или незнанию, а совершенно умышленно, что вполне соответствует характеру тогдашней борьбы за будущий облик еврейского населения Палестины.

Прошли десятилетия. Сторонники иврита как основного государственного языка в Израиле уверенно победили. Молодое государство говорило на иврите, на нем писались вывески магазинов, новые учреждения брали ивритские названия. Во многом успех ивритской кампании был обеспечен тем, что евреи на протяжении всего Изгнания всегда помнили Святой язык. Поэтому массовый переход на иврит прошел относительно безболезненно. Как писал еврейско-британский историк Сесил Рот (1899-1970): «До Бен Йеуды евреи могли разговаривать на иврите, после него они говорили на нем»¹⁶.

Несмотря на лексические изменения, авторам иврита удалось сохранить грамматику Святого языка, его строение, «скелет». До середины 80-х годов чистота иврита тщательно охранялась, в печатных изданиях периодически появлялись публикации на эту тему, по радио транслировался «уголок иврита».

Хазон Иш (рав Авраам Йешаяу Карелиц, 1878-1953) сыграл колоссальную роль в смягчении враждебного отношения к ивриту в религиозно-ортодоксальной среде.

Он лично дал указание раву Яакову Эдельштейну (1924-2017), главе Шаронской ешивы, вести преподавание на современном иврите. Эта мера должна была помочь интегрироваться сефардским учащимся, семьи которых перешли на иврит поколением раньше, а также тем ашкеназам, дома у которых не говорили на идише. Хазон Иш дал указание ввести иврит в качестве основного языка преподавания даже в том случае, если вследствие этого часть спонсоров откажется поддерживать ешиву. Хазон Иш также активно общался с учащимися ивритоязычных религиозных школ, тем самым показывая, что одобряет использование иврита в образовательной системе.

Когда Хазон Иша спросили, почему он поддерживает нетрадиционный язык (до тех пор в мире ешив преобладал идиш), то он дал ответ, впоследствии ставший легендарным. Если отставного генерала, у которого за плечами было несколько успешных кампаний, снова призвали в строй, он не будет выстраивать бой по той же линии фронта, на которой когда-то одержал победу. Прежние театры военных действий отжили свое, война должна вестись с учетом текущих задач и насущных проблем.

Когда-то проблема современного иврита была животрепещущей и актуальной, она являлась полем битвы между религиозными и светскими евреями. Однако Хазон Иш считал, что в его поколении линия фронта стала проходить в другой области, и что не стоит бороться с усилением современного иврита в религиозном секторе¹⁷. Многие дети, которые не могут учиться на идише, за неимением иной альтернативы пойдут в нерелигиозные школы и потеряют связь с традициями предков. Поэтому задача сохранения Торы требует перейти на иврит.

Благодаря уверенной поддержке, которую Хазон Иш оказывал этой идее, даже самые важные хедеры, ешивы и раввинские суды Израиля оставили идиш, традиционный язык ашкеназского еврейства,¹⁸ и перешли на современный иврит.

Процесс перехода на иврит занял время. Сегодня в Израиле на этом языке говорит подавляющая часть населения, в иврите появились свои диалекты, выделились различные произношения, собственный жаргон и прочие аспекты живого и динамичного языка. Только отдельные закрытые группы продолжают использовать идиш в качестве основного языка — как правило, это хасиды.

Иврит не является Святым языком. Но иврит заслуживает, чтобы те, кто им пользуется, относились к нему с благодарностью. Ведь нельзя быть неблагодарным языку, на котором говоришь. И кроме того, сложно отрицать очевидный факт, что создание иврита на базе Святого языка принесло пользу еврейскому народу. Именно современный, разговорный, иврит является отправной точкой для многих евреев, начавших возвращаться к своим истокам. Иврит делает Тору ближе, доступнее, евреи из разных концов мира могут общаться на одном языке, будь то евреи — выходцы из восточных общин или Европы и Америки. Без сомнения, сегодня иврит дает нашему народу то самое чувство национального единства, которого нам иногда так не хватает на протяжении долгого и темного Изгнания. И несмотря на то, что Изгнание не завершилось, и даже на своей земле мы не ощущаем себя полноправными хозяевами, от нас зависит, будем ли мы ощущать себя единым и дружным народом. Народом, который удостоится Избавления в самое ближайшее время.

1. «Бунд» — Всеобщий Еврейский Рабочий Союз в Литве, Польше и России. Еврейская социалистическая партия, действовавшая в странах Восточной Европы с 90-х годов XIX века и в некоторых местах вплоть до 40-х годов XX века.

2. О его взглядах на иудаизм как религию см. далее.

3. «Еврейское государство. Опыт современного решения еврейского вопроса». Вена, 1896.

4. Настоящее имя — Элиэзер Ицхак Перельман (1858-1922).

5. Словом нохри в Святом языке, как правило, называют нееврея, но дословно оно переводится как «чужак». Что, очевидно, и имел в виду рав Салант: чужак, не соблюдающий Тору, не может прикасаться к Святому языку.

6. Рав Ш. З. Зоненфельд. «а-Иш аль а-Хома» т. 2 стр. 271.

7. ШЛА «Шабат», «Нер Мицва», 60.

8. «Оцар Геназим», стр. 49.

9. «При Эц Хаим», «Шаар а-Шабат», конец гл.21.

10. Отец Реувена Ривлина, действующего президента Израиля.

11. Й. Ривлин «Меа Шеарим» (Иерусалим, 1947), стр. 173-175.

12. Т. Герцль. «Избранные сочинения», «Еврейское государство», стр. 85.

13. Письма Герцля, том 2, дневник 1, стр. 14. Изд. Ноймана, 1960.

14. Рав Блой. «Аль Хомотаих Йерушалаим», стр. 117-118.

15. См. «Язык Святой», часть 1, «Мир Торы» №45.

16. С. Рот. «Был ли когда-нибудь иврит мертвым языком», стр. 136.

17 Цви Ябров. «Маасе Иш» (Бней Брак 1999), т. 1, стр. 47-49.

18 Реувен Хаим Кляйн. «Языковые войны», стр. 153.

Из журнала Мир Торы