Раби Нафтали-Цви-Йеуда бар Яаков Берлин (Нецив)

Раби Нафтали-Цви-Йеуда бар Яаков Берлин (Нецив из Воложина; 5577-5653 /1817-1893/ гг.) – глава Воложинской ешивы, один из духовных лидеров поколения.

Происходил из старинного раввинского рода, восходящего корнями к одному из ранних тосафистов.

Родился в белорусском местечке Мир. Его отец, р. Яаков Берлин, был известным знатоком Торы и филантропом.

В детстве Нафтали плохо успевал в учебе. И поскольку все его старания не приносили плодов, было решено забрать его из хедера и обучать ремеслу. Однако, узнав об этом, ребенок так горько разрыдался, что ему дали в виде испытания еще год. И этот год оказался очень успешным (Гдолей адорот).

В одиннадцать лет Нафтали был принят в Воложинскую ешиву и занимался под руководством главы ешивы р. Ицхака Воложинера (р. Ицеле; см.). В 5593 /1833/ году он женился на Батье-Мирьям, второй по старшинству дочери р. Ицхака.

В этот период он учился минимум по шестнадцать часов в сутки, не исключая канун шабата и сам шабат, а также все праздники. Даже после изнурительного поста Йом кипура р. Ицхак застал своего юного зятя в доме учения – он стоял в тазу с ледяной водой, чтобы усталость не свалила его, и усердно учился.

Взяв за образец метод Виленского Гаона (см.), р. Нафтали начинал исследование каждой проблемы от Пятикнижия, затем переходил к Талмуду, потом – к книгам вавилонских гаонов и средневековых комментаторов и т.д. Многолетним трудом он приобрел феноменальную эрудицию во всех разделах Торы (Сарей амеа 5:12; Гдолей адорот).

В 5600 /1840/ году р. Нафтали начал работу по составлению обстоятельного комментария к древнему алахическому мидрашу Сифри, служащему своеобразным соединительным звеном между Пятикнижием и Талмудом.

Фрагменты своего комментария он направил на отзыв одному из величайших мудрецов поколения р. Давиду Лурии (Радалю; см.), который отозвался об авторе так: «взошла новая звезда на небосклоне еврейства» (Гдолей адорот).

Спустя много лет этот комментарий был издан отдельной книгой под названием Эмек Анецив (Долина Нецива): р. Нафтали вошел в еврейскую историю под кратким именем Нецив, представляющим собой аббревиатуру слов «Нафтали-Цви-Йеуда Берлин».

Наряду с широчайшей алахической эрудицией, Нецив приобрел глубокие познания в языке Писания.

Рассказывают, что однажды, посетив Вильно (Вильнюс), он познакомился с одним из вождей российских «просветителей» Йеошуа Штернбергом, который в то время считался крупнейшим специалистом в области еврейской лингвистики. Пораженный тем, как свободно Нецив ориентируется в лексике и грамматике святого языка, Йеошуа Штернберг спросил: «Как Вам удалось приобрести такие познания, если Вы с ранней юности посвящали свои дни и ночи изучению талмудической литературы и законодательных кодексов, – ведь мы, ученые, отдаем изучению языка все свое время и всю энергию?». Нецив ответил на вопрос притчей. Один купец приобрел в магазине большую партию товара, и ему бесплатно упаковали покупки, истратив на упаковку несколько рулонов бумаги и мотков бечевки. Увидев это, один из посетителей магазина, который ничего не купил, потребовал, чтобы и ему бесплатно выдали столько же упаковочного материала, – но ему разъяснили, что бумага и бечевка выдаются лишь в придачу к товару. Тот, кто хочет получить только упаковочный материал, должен за него заплатить. «Так же обстоит дело и с ивритом, который служит лишь оболочкой для Торы, – пояснил Нецив свою притчу. – И так же во всем: если еврей бескорыстно и самоотверженно изучает Тору, другие познания даются ему в подарок, как бечевка и оберточная бумага. Но если еврей, не изучая Тору, занимается лишь чужими науками, ему приходится платить за них своим тяжелым трудом» (Сарей амеа 5:13).

В 5607 /1847/ году, еще при жизни р. Ицхака Воложинера, Нецив начал давать уроки в Воложинской ешиве. В 5614 /1854/ году, в возрасте тридцати семи лет, он возглавил общину г. Воложина и ешиву, в которой обучалось около четырехсот юношей. В течение первых лет он руководил ешивой вместе с р. Йосефом-Довом Соловейчиком (Бейт алеви; см.), а затем – самостоятельно.

В его ешиве, как и в доме учения Виленского Гаона, особое внимание уделялось изучению Пятикнижия – каждый день, после утренней молитвы, он давал урок по недельной главе. На основе этих уроков впоследствии была создана книга Аэмек давар (Углубись в слово), содержащая его толкования на Пятикнижие (она вышла в свет в Вильно в 5640 /1880/ г.).

В других ешивах того времени Пятикнижием, как правило, не занимались вообще, целиком сосредотачиваясь на изучении Талмуда и алахи. Нецив мягко иронизировал над современными ему «знатоками Торы», которые «знают Писание по его упоминаниям в Талмуде, а Талмуд по его упоминаниям в комментарии Кцот ахошен» (Сарей амеа 5:12).

В ешиве Нецива изучались все трактаты Талмуда по порядку, причем основное внимание уделялось точному пониманию прямого смысла – а не пилпулю (головоломным алахическим построениям), как во многих других ешивах (конспекты его уроков по Талмуду были изданы в 5714 /1954/ году под названием Меромей саде / Возвышенности в поле/).

Ешива стала как бы огромной семьей Нецива. Его квартира располагалась на первом этаже учебного здания, так что вся его жизнь проходила под аккомпанемент несмолкающего хора голосов, произносящих слова Торы.

Нецив не спал больше двух часов кряду – и каждую ночь приходил в учебный зал ешивы, чтобы поддержать занимающихся там юношей и помочь им разобраться в изучаемом материале.

Его любовь к ученикам не знала границ – однажды, на исходе вьюжной зимней ночи, главу ешивы застали на улице: вооружившись лопатой, он расчищал дорожки, чтобы на рассвете ученики могли свободно выйти из общежития.

Выпускники ешивы вспоминали, что и они тоже видели в ешиве свой дом. Жена Нецива, ребецин Батья-Мирьям, сама выросшая в ешиве, по-матерински заботилась о каждом юноше: если кто-то из них заболевал, она по нескольку раз в день навещала его, ухаживала за ним и готовила для него пищу.

В ешиве сложился обычай, что те ученики, которые не разъезжались на пасхальные каникулы по домам, проводили ночь Седера за семейным столом Нецива. Бывали годы, когда сотни учеников оставались на Песах, чтобы насладиться Седером вместе с главой ешивы и послушать его рассказ об исходе из Египта, продолжавшийся, как правило, до рассвета. За несколько дней до праздника жена и дочери Нецива усердно трудились, готовя пасхальное угощение для сотен учеников (Сарей амеа 5:13; Гдолей адорот).

За те четыре десятилетия, когда Нецив возглавлял Воложинскую ешиву, она стала духовным центром всего российского еврейства. В ней учились самые одаренные юноши, желающие посвятить свою жизнь изучению Торы. За эти годы из стен ешивы вышло более двадцати тысяч учеников – многие из них стали главами общин и ешив по всему еврейскому миру, от Земли Израиля до Америки.

Все эти годы ешива находилась в трудном материальном положении, расходы в ее бюджете превышали благотворительные поступления – и Нецив плакал, когда из-за нехватки средств не мог принять в ешиву новых талантливых учеников (Сарей амеа 5:13).

В 5621 /1861/ году вышла в свет его новая книга Аэмек шеэла (Углубись в вопрос) – развернутый комментарий на алахический кодекс Шеильтот (Вопросник), принадлежащий перу вавилонского гаона р. Ахая из Шабхи (см.). Эта книга поставила Нецива в ряд самых авторитетных законоучителей своего поколения.

Его респонсы – ответы на сложнейшие вопросы, присылаемые ему со всех концов диаспоры, – были собраны в книгу Мешив давар(Дающий ответ), опубликованную уже после смерти Нецива.

После ранней смерти жены Нецив намеревался переселиться в Землю Израиля, где уже обосновался его отец. Однако переезд был отложен, поскольку в возрасте пятидесяти лет Нецив женился вторично – на двадцатилетней Мирл, дочери выдающегося законоучителя р. Йехиэля-Михла Эпштейна (Арух ашульхан; см.).

Нецив не хотел подвергать молодую жену трудностям далекого переезда, но они решили переселиться на Святую Землю в дальнейшем, когда кто-нибудь сможет заменить Нецива в руководстве ешивой (Сарей амеа 6:6).

В течение длительного времени российские власти оказывали на Нецива административное давление, требуя, чтобы он ввел в программу ешивы изучение общеобразовательных предметов, и в первую очередь, русского языка, сократив соответственно время на занятия традиционными еврейскими дисциплинами.

Нецив не уступил нажиму – и в среду, пятого швата 5652 /1892/ года, около десяти часов утра в ешиву явились жандармы и предъявили главе ешивы указ об ее закрытии.

Жандармы потребовали, чтобы все покинули учебное помещение. Нецив остался в здании последним, а когда все вышли, семидесятипятилетний глава ешивы потерял сознание – и его вынесли на руках (Гдолей адорот).

Нецив и учащиеся ешивы были подвергнуты административной высылке из Воложина.

Высоко оценивая стойкость и упорство, проявленные Нецивом в борьбе с правительством, Хафец Хаим (см.) отмечал: «Если бы он согласился включить общеобразовательные предметы в программу Воложинской ешивы, тогда в нашем поколении Тора оказалась бы, не дай Б-г, забытой. Ведь дурное начало действует именно таким методом: сначала выделяют два часа в день на общеобразовательные предметы, а в конце остается только два часа на изучение Торы. …Но благодаря тому, что он решил проявить твердость и стоял до конца, не соглашаясь ни на какие компромиссы, Тора нашла себе другие пути и тропы – открылись новые ешивы без общеобразовательных предметов в других городах Литвы и Польши, и они стали крепостями Торы для нашего поколения. Так пробиваются воды родника: если ты преградишь им путь с одной стороны, они найдут себе дорогу с другой» (Маасе лемелех с. 251).

Несколько месяцев Нецив пробыл в Минске, пытаясь добиться отмены правительственного указа, – но безуспешно. Затем он временно остановился в Варшаве, рассчитывая в скором времени отправиться на Землю Израиля.

В последние годы жизни слава Нецива особенно возросла. Он иронически сетовал: «В этом мире все шиворот-навыворот. Когда в молодости я днями и ночами трудился над познанием Торы, обо мне говорили, что я «думающий и эрудированный аврех». Когда я возглавил Воложинскую ешиву и из-за множества забот и хлопот уже не мог заниматься изучением Торы с прежним усердием, меня стали называть «великий гаон». Теперь же, когда я состарился, ослаб и забыл даже то, что знал, обо мне стали писать, что я «наставник всего народа Израиля». В общем, чем меньше я учился, тем выше меня превозносили» (Сарей амеа 5:13; Гдолей адорот).

В Варшаве Нецив столкнулся с многочисленными «берлинерами» – «просветителями», стремившимися захватить власть в общине.

Рассказывают, что один из варшавских богачей, который в течение многих лет щедро поддерживал Воложинскую ешиву, пригласил Нецива на свадьбу своей дочери. В самый разгар торжества, стоя под хупой, жених притянул к себе невесту и поцеловал ее. В ту же секунду Нецив покинул зал торжества. Однако отец невесты догнал его и принялся разъяснять, что таков обычай нового поколения. Нецив кратко ответил: «Что мне до обычаев нового поколения?! Я знаю только, что «перед глазами всего Израиля» – это конец Торы (Пятикнижие завершается словами «…перед глазами всего Израиля». Дварим 34:12)» (Сарей амеа 5:13).

В то же время Нецив решительно выступал против окончательного отделения ортодоксальных хранителей веры от «просветителей», как это практиковалось во многих городах Германии и Австро-Венгрии. Нецив пророчески предвидел, что окончательное слияние евреев всех идеологических направлений в единый народ произойдет на Земле Израиля. Он писал: «Как в дни писца Эзры, который вывел из Вавилона тысячи евреев, находившихся на разных духовных уровнях, – и богобоязненных знатоков Торы, и тех, кто взял иноземных жен, привык к осквернению шабата и вообще не знал Торы, – все они, собравшись на Земле Израиля, начали отстраивать ее города, и Земля наполнилась их потомками; так и нам следует пробудиться, услышав голос Всевышнего, звучащий от одного конца мира до другого, – во всех местах, где рассеяны наши братья, из всех слоев и из всех идеологических групп, всех их следует побуждать к восхождению в Землю Израиля и к ее освоению» (там же).

И когда один из посланцев Земли Израиля, посетив Нецива, начал рассказывать ему о том духовном беспределе, который творят на Святой Земле, новые еврейские поселенцы, сбросившие с себя «ярмо Торы», Нецив закричал на рассказчика: «Мерагель (Шпион), выйди из моего дома!». Гость попытался объяснить, что рассказывает чистую правду, но Нецив ответил: «Мераглим (разведчики, посланные Моше) тоже рассказывали чистую правду! …Тот, кто порочит Землю Израиля, даже если говорит правду, – мерагель, и его грех очень тяжело искупить» (там же).

Последние месяцы в Варшаве Нецив страдал от тяжелых сердечных болей. Когда болезнь обострилась, он взял с жены обещание, что после его смерти она переедет в Землю Израиля.

Р. Нафтали-Цви-Йеуда Берлин, Нецив из Воложина, умер в Варшаве двадцать восьмого ава 5653 /1893/ года, через восемнадцать месяцев после закрытия Воложинской ешивы.

Выступая на погребальной церемонии, его сын р. Хаим Берлин (см.) сказал: «Когда Иерусалимский Храм уже был охвачен пламенем, молодые коэны поднялись на крышу Святилища и бросили ключи от Храма вверх, к Б-гу, – и рука, протянутая с Небес, приняла ключи. Точно так же, когда была разгромлена святая Воложинская ешива, протянулась рука с Небес и приняла «ключи» от ешивы – Нецива, который был ключом к ее успеху и уникальности» (Гдолей адорот).

Его сын и ближайший ученик р. Хаим Берлин был главным раввином Москвы, а затем – Йерушалаима. Другой его сын, р. Меир Бар-Илан (см.), был одним из духовных лидеров и идеологов Мизрахи – движения религиозного сионизма.