Рав Ицхак-Зеев Соловейчик (Брискер Ров)

...Великий аналитик, авторитетный ученый, прославившийся своей любовью к людям, раби Хаим Соловейчик был вдобавок еще и прекрасным педагогом. Воспитывая своего сына Ицхака Зэева, он привил ему привычку ни на минуту не прекращать изучение Торы. Ведь, как известно, человек может развить в себе удивительные способности. Сам рав Хаим не оставлял Тору ни на миг — даже когда приходилось заниматься другими вещами. Он мог разговаривать с людьми, решать сложные проблемы, которые должен был решать главный раввин крупного города, но его мозг продолжал работать над Торой. То же умение он постарался передать и сыну. Использовал он при этом разные приемы, например, такой: в начале занятий раби Хаим дожидался момента, когда сын целиком погрузится в обсуждаемый вопрос, и в момент наивысшего напряжения мысли, когда мальчик ничего вокруг себя уже не замечает, «вдруг» вспоминал, что надо срочно отнести на почту посылку или купить марки. Поручение должен был выполнить сын, но вернуться с почты надо было уже с готовым ответом. Такая учеба продолжалась и во взрослые годы раби Ицхака Зэева. Известна одна история. Перед обрезанием своего первого сына раби Ицхак Зэев приготовил кружку с водой для того, чтобы омыть руки, и в этот самый момент раби Хаим принялся обсуждать с ним запутанное место в книге Рамбама, задавая один вопрос за другим. Представьте картину: гости ждут, моэль (тот, кто делает обрезание) застыл над ребенком, ребенок тихо лежит, — а раби Ицхак Зэев стоит с кружкой в руке и обсуждает с отцом слова Рамбама. В конце концов один из присутствующих, понимавший сущность спора, обратился к раби Хаиму: «Оставь его в покое! Не нашел другого времени, чтобы обсуждать такой сложный вопрос?» Возникла пауза. Раби Хаим усмехнулся и ответил, но не тому, кто потерял терпение, а сыну: «Надо вести себя так, чтобы ничто в мире не могло отвлечь мысль от изучения Торы»…

Метод раби Хаима дал блестящие результаты: ничто не могло отвлечь его сына — за все годы его жизни — от напряженной мыслительной работы, которая протекала постоянно, где бы он в тот момент ни находился и чем бы ни занимался — в бомбоубежище или на уроке в ешиве, в пекарне во время изготовления мацы или на свадьбе своих детей и внуков. На вопрос, где пребывает раби Ицхак Зэев, всегда можно было ответить: исследует океан Торы — именно сейчас, в эту секунду! Поэтому он и стал величайшим авторитетом своего времени. Не удивительно, что, когда освободилось место брестского раввина, никаких других кандидатур никто не выдвигал. Раби Ицхаку Зэеву Соловейчику, сменившему на этом посту отца, исполнилось тогда тридцать два года.

Начало Второй мировой войны застает его в польском городке Криниц, откуда он с семьей перебирается в Варшаву. Именно в эти дни немцы начинают тяжелые бомбардировки польской столицы. Каждый день он посылает одного из своих сыновей за хлебом. Идти за хлебом — значит отправиться в долгое и опасное путешествие. По дороге возможны налеты авиации, приходится укрываться от бомбежки по подворотням, а затем, сжимая карточки в руке, стоять в длинной, почти неподвижной очереди. Но раби Ицхак Зэев почему-то не пытается сэкономить принесенный хлеб на завтра, уповая на то, что и завтра Всевышний позаботится о том, чтобы у них был кусок хлеба. И так день за днем — сыновья приносят из долгого похода бесценные крохи хлеба, чтобы назавтра, ни свет ни заря, снова выйти из дому. И только однажды, накануне Йом Кипура, раби Ицхак Зэев решает сэкономить, чтобы оставить про запас лишний кусок хлеба. Почему он так поступил? Дело в том, что в канун Йом Кипура закон обязывает устроить трапезу, чтобы лучше приготовиться к посту. Таков закон Торы, а что касается исполнения законов Торы, то известно, что здесь недостаточно уповать на помощь Всевышнего, надо приложить личные усилия. И вот утром, за день до Йом Кипура, вдруг появляется сосед и с огорчением рассказывает, что его жена еще с вечера приготовила обед специально для брестского раввина, но под утро бомба угодила прямо в кухню и разворотила ее так, что пропал не только обед, но и все остальное. «Теперь я вижу, что ошибся, — сказал раби Ицхак Зэев сыновьям. — Не оставил бы я вчера хлеб, мы бы имели сегодня горячий обед!»

От своего отца раби Ицхак Зэев Соловейчик унаследовал не только горячее стремление к истине, но и ненависть ко всему, что может обернуться ложью. «Человек, который весь правда — от головы до ног», — так отозвался о нем вильнюсский раввин, раби Хаим Озер Грудзенский, прекрасно знакомый с раби Ицхаком Зэевом. Вот только одна история для иллюстрации. Уже после войны группа известных раввинов собралась, чтобы составить письмо премьер-министру Израиля Давиду Бен Гуриону. В письме они высказывали свое мнение по одному из важных для мира Торы вопросов, по которому произошло некоторое расхождение со светскими руководителями молодого еврейского государства. Было решено попросить поставить свою подпись под письмом и раввина из Бреста, который, занятый делами, на заседании не присутствовал. И тут один из раввинов махнул рукой: «Безнадеж­ное дело, он не подпишет. Раби Ицхак Зэев весь соткан из правды. А в таком письме не обойтись без лести, хотя бы самой малой. Так принято поступать, когда обраща­ешься в адрес важного государственного лица. Поэтому не надейтесь, раввин из Бреста ничего не подпишет!»

Как это часто бывает у людей, наделенных настоящими талантами, раби Ицхак Зэев, несмотря на весь свой авторитет и всеобщее почитание, прожил жизнь, оставаясь необычайно тихим и скромным человеком. Ни разу и ни в чем он не заявил о себе как о важной фигуре. Вот один эпизод из его биографии. Чудом спасшись от нацистов, раби Ицхак Зэев прибывает в Эрец Исраэль. Прославленного раввина встречает большая толпа. Никто не хочет пропустить момент, когда тот сделает первый шаг по Святой земле. Понятно, что сейчас великий учитель опустится на колени и благоговейно поцелует землю. Но что это? Раввин отнюдь не спешит целовать землю и спокойно идет, будто не в первый раз ему приходится возвращаться на родину праотцев. Разве так поступали мудрецы Талмуда и великие ученые последующих эпох? Набравшись смелости, один из встречающих тихо спрашивает: «Почему брестский раввин не целует землю Израиля, как это принято?» Раби Ицхак Зэев, вздохнув, отвечает — тоже шепотом: «Потому что Рамбам не рассказывает майсес (сказок, историй)». Окружающие ничего не понимают. Причем тут Рамбам и сказки? Уж если говорить о Рамбаме, то уж он-то, прибыв сюда, скорее всего поцеловал израильскую землю. Брестский раввин понимает, что без объяснения не обойтись, и объясняет: «Видите ли, Рамбам пишет, что землю Израиля целовали большие мудрецы. Раз он так пишет, значит, так оно и есть. Рамбам не рассказывает майсес, он составляет законы. И если им подчеркнуто, что так поступали большие мудрецы, значит этот обычай касается только больших мудрецов и не относится ко мне».

Переезд в Эрец Исраэль после бурных военных лет не сделал жизнь раби Ицхака Зэева Соловейчика более спокойной. В молодом, только что провозглашенном, государстве шла тяжелая и напряженная общественная борьба. Правящие круги стремились придать новой еврейской стране как можно более светскую окраску. Воспитанные в духе социалистических идей, Бен Гурион и его товарищи пытались — не без успеха — выкурить из еврейского сознания все, что напоминает о пресловутом «опиуме для народа». Мир Торы, едва закончив борьбу за физическое существование в годы войны, вдруг увидел себя стоящим перед новой проблемой, когда нависла угроза его духовному существованию. Теперь надо было вести войну — настоящую войну — против тех, кто пытался оторвать еврейский народ от его истоков. И главнокомандующим лагеря Торы стал на этом фронте раби Ицхак Зэев Соловейчик, бывший главный брестский раввин.

Одним из тактических его принципов была удивительная настойчивость в действиях, со стороны похожая на упрямство, — даже в тех случаях, когда казалось, нет никаких шансов на победу и надо отступить. Этому принципу он научился из Торы. Исследуя начало книги Шмот («И встал новый царь над Египтом… и сказал своему народу: …давайте перехитрим евреев…»), Талмуд комментирует, что разговор здесь идет о том, как фараон пригласил на совет трех мудрецов того времени — Йитро, будущего тестя пророка Моше; злодея Билама и праведника Йова, — чтобы обсудить с ними свой план порабощения евреев. Все трое вели себя на этом совете по разному, и каждому из них было воздано Всевышним по принципу «мера за меру» (как ты себя вел, так и с тобой будет поступлено). Что они сделали? Билам горячо поддержал идею уничтожения евреев — и через много лет пал от еврейского меча. Йитро, не желая принимать участия в заговоре, бежал — и его потомки удостоились быть членами Санедрина, Высокого еврейского суда. Праведник Йов смолчал — и получил в дальнейшем тяжелейшие страдания, описание которых вошло в Книгу Йова. «Но где в случае с Йовом мера за меру? — спросил своих учеников рав Соловейчик. — Каким образом страдания явились заслуженным результатом его молчания на совете у фараона?» И сам ответил: «Йов молчал, потому что был уверен, что его возражения ничем не помогут. Его попросту не захотят выслушать. Тогда зачем протестовать, если это не поможет? Потому и был наказан страданиями. Ведь что делает страдающий, извивающийся от боли человек? Кричит! Хотя знает, что крик ему не поможет. Кричит, потому что больно, а не потому, что хочет быть услышанным. Вот вам и мера за меру»… А раз так (продолжаем мы рассуждение рава Соловейчика), нельзя молчать даже в тех случаях, когда кажется, что никакие аргументы не помогут. И сам рав Соловейчик во всех подобных случаях не молчал.

В борьбе за сохранение Торы в еврейском народе, и, в частности, в Израиле, раби Ицхак Зэев не был одинок. Рядом с ним стоял великий ученый, человек великой души, раби Авраам Йешая Карелиц, известный как Хазон-Иш. Он родился в 1878 году в Литве. В 1911 году выпустил первую книгу — «Хазон иш», под этим названием выходили все его последующие книги, так стали звать и его самого. В 30‑е годы совершил алию в Эрец Исраэль. Поселившись в скромной квартире в Бней-Браке, постоянно отказывался от занятия каких-либо официальных должностей.

На его адрес приходили сотни писем со всех концов земли. Его решения принимались безоговорочно во всех общинах Израиля и за границей. Среди самых известных его постановлений: «кав атаарих» — относительно «первого часового пояса» на Дальнем Востоке (по вопросу прихода Субботы), вопросы седьмого года в стране Израиля.

О Раве из Бриска рассказывают множество историй. Так, однажды ученик спросил: как понять справедливость Творца, если в мире происходит так много трагедий? Рав дал целый урок на эту тему, а в конце привел пример: «Рядом с портным стоит человек, ничего не понимающий в портновском ремесле, смотрит, как тот кромсает ножницами дорогую ткань, чиркает по ней мелом, одним словом — “уничтожает”. Но проходит время — и он получает новый костюм, который стоит намного дороже первоначального куска материи»…

Хазон-Иш имел множество учеников. Особенно хотелось бы отметить раби Хаима Каневского из Бней-Брака, одного из самых выдающихся авторитетов нашего поколения.

Вокруг Хазон-Иша и рава Соловейчика группировались ученые, бежавшие из Литвы и Польши и проделавшие удивительный путь вместе с ешивой «Мир» через Москву, Владивосток, японский город Кобе, затем китайский Шанхай, чтобы наконец оказаться в Нью-Йорке. Всей этой удивительной, полной чудес истории посвящена книга Ехезкеля Ляйтнера, переведенная на русский язык под названием «Спасение Торы из огня катастрофы» (издательство «Швут Ами», Иерусалим). Достаньте и прочтите эту книгу. В ней приведены только факты, ставшие частью истории нашего народа. Но за этими фактами разворачивается широкая панорама того, что находится над действительностью, — картина нашей веры в непрерывное управление Всевышним делами нашего мира и Его влияние на судьбы людей.