Темы: Ваикра, Хафец Хаим, Лень, Изучение Торы, Тора, Рассказы
«Ибо всякую закваску и всякий мед — не воскуряйте от них на огне Б-гу» (2:11). Автор «Сефер а-хинух» поставил себе в качестве одной из целей записать смыслы заповедей и их нравственные уроки. Он написал, что закваска и квасной хлеб происходят от теста, которое оставили разбухать на дрожжах.
Следовательно, квасной хлеб (хамец) — это намек на лень и бездействие. Тора желает намекнуть нам, что невозможно возвышаться в служении Б-гу через лень и расслабленность. Наши мудрецы говорят (Авот 5:20): «Будь легким, как орел, и беги, как олень, будь дерзким, как леопард, и могучим, как лев, исполняя волю Отца твоего небесного».
Нас также предостерегают, чтобы не примешивать мед к приношению. Мед символизирует сладость и удовольствия. Человек должен знать, что если будет гнаться за наслаждениями и излишествами, они уведут его в сторону от работы над духовными достижениями, как сказано: «Таков путь Торы: хлеб с солью ешь». Нужно знать, что главное, а что второстепенное. Духовное — это основа, а материальное вторично по отношению к нему.
Таковы слова «Книги Воспитания». Выучим из них практическое руководство к действию. Сидит человек дома, а в синагоге вскоре должен начаться урок. Ему лень встать и пойти туда — вот вам и «закваска». Дома есть какое-то интересное занятие — вот и «мед». Если преодолеть обе эти помехи, это станет «приношением Б-гу», и благодаря ему человек заслужит себе долю в будущем мире.
Однажды Хафец Хаим беседовал с зажиточным евреем, стараясь убедить его меньше заниматься бизнесом и больше — Торой. Лучше уж копить заслуги для вечного мира. Тот человек отвечал: «Я простой еврей, раби, не слишком просветленный. Но я знаю Пиркей Авот, а там сказано, что у всех евреев есть доля в будущем мире.
Зачем же мне тогда стараться? Моя доля в будущем мире мне гарантирована, зачем же ради этого отнимать у себя долю в этом мире?»
Хафец Хаим ответил ему: «Доля в будущем мире? Конечно!» Он схватился за пуговицу на пальто и произнес: «Посмотри-ка, эта пуговица — часть одежды. Придет человек в вечный мир — ведь нагим пришел он в мир и нагим уйдет из него — и попросит: “Дайте мне одежду, чтобы прикрыть наготу”. Ведь все там облачены в прекрасный сверкающий “халат мудрецов”. А ему дадут… пуговицу!
“Что это такое? — содрогнется тот человек, — вы что смеетесь надо мной?” Но ему ответят: “Вовсе нет. Это и есть доля в будущем мире, обещанная каждому еврею. Но сама одежда шьется из Торы и заповедей. Каждая заповедь — нить, каждый добрый поступок — стяжок”».
На эту тему гаон раби Дов Меир Робман рассказывал следующее. Однажды Хафец Хаим сидел у входа в свой дом, а мы стояли вокруг него. Внезапно послышался детский смех, а неподалеку показалась фигура «городского безумца» — странного человека, который ходил в рваной одежде. Дети приставали к нему и досаждали ему, смеялись и оскорбляли его.
Сердце Хафец Хаима сжалось при виде этих издевательств, и он сказал: «Зачем так издеваться над таким несчастным вроде него? Думаете, потому что он лишен разума? Нет… многие крестьяне еще глупее, чем он, но к ним так не пристают. Все дело в том, что у него рваная одежда. Поэтому он стал мишенью для насмешек людей».
Он добавил: «Придет день, когда мы поднимемся на небеса. Там шьют одежду из выполненных заповедей, как написано у Захарии (3:4): “Смотри, Я снял с тебя твой грех и приказал облечь тебя в наряды”. Плащ будет соткан из листов Гмары, каждый лист — нить света. Но когда молодой человек учится и в середине отвлекается на бесполезную беседу, в ткани возникает разрыв. Еще пустословие — и снова разрыв. Когда его облачат в такую одежду, он будет как этот безумец, и над ним так же будут смеяться».
Однажды он сказал: послушайте, я расскажу вам одну историю. В Киеве жил один очень богатый человек, известный промышленник, один из самых богатых людей России. Его фамилия — Бродский. У него были предприятия, на которых работали тысячи рабочих и специалистов. Он нанял целые отряды менеджеров и проверяющих, глав отделений и бухгалтеров. Армия получающих зарплаты — начиная от гигантских зарплат руководителей предприятий, высоких зарплат специалистов, инженеров и техников, и заканчивая самыми приземленными зарплатами простых рабочих. Этот Бродский был милосердным человеком и, помимо поддержки благотворительных фондов и выплат в случаях несчастий, он дарил особую помощь родным. Если у него был какой-то дальний родственник, несчастный и лишенный всего, он распоряжался включить его в число получателей зарплаты, говоря: «У меня столько рабочих, теперь я как будто нанял еще одного».
Время от времени Бродский устраивал визиты по своим предприятиям, выслушивал отчеты из уст управляющих и кураторов, обсуждал с ними трудности и конкуренцию на рынке, анализировал производительность и доходы. Однажды он сказал: «Я знаком с менеджерами и веду дискуссии с бухгалтерами. Пора мне уже познакомиться и с простыми рабочими и раздать им особые премии за вклад в прибыль предприятий».
Как сказал, так и сделал. Он нанес визит во время рабочего перерыва, а все работники выстроились в ряд. Они по очереди подходили к нему, представлялись и получали подарки. Один из них сказал: «Я рабочий из мастерской, 18 лет стажа». Бродский хлопнул его по плечу и протянул подарок. Подошел второй: «Техник, ответственный за запуск центральной машины. Я забочусь о том, чтобы производство не останавливалось ни на один день». Бродский улыбнулся и вручил подарок. Третий произнес: «Бухгалтер, отвечаю за рассчет всех зарплат». Улыбка и подарок. Четвертый сказал: «Отвечаю за склады, забочусь о своевременной поставке материалов». Улыбка и подарок.
Когда Бродский улыбается, то же самое делают и все члены его свиты. Ему было приятно видеть такое разнообразие преданных работников, каждый — в своей области, каждый усердствует над своим ремеслом, вносит вклад в процветание предприятия. Подошел пятый: «Уборщик, слежу, чтобы все было чисто и опрятно, чтобы не скапливался мусор». Важная задача, не хуже остальных.
Шестой произнес: «А я — третий племянник!» Он протянул руку… и все разразились громким смехом.
Так и есть, — закончил свой рассказ Хафец Хаим, — у всех евреев есть доля в будущем мире. Но как велика разница между теми, кто прикладывал усилия и заработал свою долю усердным трудом, и теми, кто ест бесплатный хлеб, сидя за столом у добродетелей благодаря своим родственным связям. Они уж точно не заслуживают особых подароков (Дугма ми-Сихот Ави).
Рав Цви Патлас,
из цикла «Недельные главы Торы»
Рав Ицхак Зильбер,
из цикла «Недельные главы Торы, Рав Ицхак Зильбер»
Рав Моше Вейсман,
из цикла «Мидраш рассказывает»
Все сыновья Яакова жили рядом с ним
Рав Ицхак Зильбер,
из цикла «Беседы о Торе»
Недельная глава «Ваешев» рассказывает о событиях, происшедших после возвращения Яакова к «отцу своему, в Мамре Кирьят-а-Арба, он же Хеврон, где жительствовал Авраhам и Ицхак» (35:27), о том, как Йосеф, сын нашего праотца Яакова, был продан в рабство в Египет, и о том, что происходило с ним в Египте.
Рав Шимшон Рефаэль Гирш,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
Если труд земледельца настолько укоренился в мыслях Йосэфа, что он даже видел его во сне, то это могло произойти лишь благодаря наставлениям его отца,
Рав Бенцион Зильбер
Жизнь Йосефа изменилась до неузнаваемости. Из любимого сына он стал презренным рабом. Испытания, выпавшие на его долю, не были случайными...
Исраэль Спектор,
из цикла «Врата востока»
Человек не может знать планов Божественного управления!
Нахум Пурер,
из цикла «Краткие очерки на тему недельного раздела Торы»
Краткие очерки на тему недельного раздела Торы: история об иерусалимском праведнике р. Арье Левине, доказательные рассуждения о том, что мелочей не существует, и другие открытия тему недельной главы Ваешев
Дон Ицхак бен-Иегуда Абарбанель,
из цикла «Избранные комментарии на недельную главу»
Вопреки популярному мнению, мудрецы Талмуда считали, что в снах нет ни хороших, ни дурных знаков. Пророки указывают на однозначную бессмысленность снов.
Борух Шлепаков
Йосеф был любимым сыном Яакова. Он целыми днями учил Тору с отцом. Тем не менее, попав в Египет, Йосеф завоевал уважение окружающих, став незаменимым работником.
«Оцарот»
Когда позорят и унижают человека — словно убивают его