Так ведет себя дурное начало. Ницавим

«Если же отвратится сердце твое, и не будешь слушать, и заблудишь, и станешь поклоняться иным богам и будешь служить им» (30:14)

Выступает рав Галинский.

Рав Ицхак Каро (дядя рава Йосефа) комментировал этот стих, как «преступление, влекущее преступление» (Авот 4:2) — раз засомневавшись, уже не станешь слушать слова Торы, и дашь дурному началу возможность тебя столкнуть. А оно несомненно столкнет. Ведь лекарство, которое Б-г создал против него — это Тора (Кидушин 30 б); как говорят, если этот подлец попался тебе на пути — тащи его в бейт-мидраш, если он — камень, то растает, а если металл — разобьется (Сукка 52 б); тебя же, если не слушаешь слова Торы, он точно одолеет. А раз оступившись, в конце концов станешь поклонятся идолам.

О том сказано в Талмуде (Шаббат 105 б), что на того, кто рвет одежду, бьет посуду и транжирит деньги в состоянии гнева, нужно смотреть как на идолопоклонника, ведь так ведет себя дурное начало: «Сегодня говорит тебе “сделай так”, завтра говорит “еще и так”, а в конце говорит “иди, служи идолам”, и ты идешь и служишь».

Расскажу историю.

Накануне второй мировой войны между Германией и Польшей были очень напряженные отношения. Германия требовала Гданьск, который находился в глубине польской территории, окруженный с трех сторон. Польша отказывалась, Англия и Франция ее поддерживали. Германия выставила ультиматум. Никто не знал, что произойдет дальше. Гитлер, по своему обыкновению, обвинял евреев в разжигании войны и в подстрекательстве поляков, которые и без того не очень-то любили евреев.

В общем в один из дней ко мне подошел глава ешивы, рав Авраам Яфен, и сказал: «Кончился хлеб, а если нет муки — нет Торы. Еврейская пекарня пообещала снабдить ешиву хлебом, но я не могу послать студентов принести его, потому что поляки в данной ситуации способны прикончить любого еврея, появившегося на улице. Ты же — низкого роста и можешь притвориться подростком, тогда они не станут тебя трогать. Ступай в еврейскую пекарню и попроси, чтобы они набили твою сумку хлебом, как было обещано».

Я вышел на улицу, где напряжение прямо зависло в воздухе. Спросил одного поляка, в чем дело, и тот ответил, что на центральной площади транслируют речь польского президента, в которой он отвечает Гитлеру. Через пять минут трансляция начнется, и все ждут, примет ли президент гитлеровский ультиматум, и опасность войны пройдет, или же он откажет в требовании вернуть Гданьск.

Все спешили на площадь, и я затесался между ними. Из громкоговорителя раздавался голос президента: «Дорогие граждане! Немецкий канцлер требует передать ему Гданьск, в противном случае он угрожает развязать войну. Я знаю, что значит война, и какую цену нам придется заплатить.

Если бы я был уверен, что он желает только Гданьск, я бы его передал. В нашем владении множество портовых городов. Но я знаю, что он ненасытен. Он желает заполучить Варшаву, а Гданьск — это только начало. Он еще выдумает способ. Так зачем мы будем отступать и отступать, чтобы затем сражаться у стен столицы — мы будем сражаться уже сейчас!»

Это была речь, с которой началась война.

Пекарня была закрыта, хозяева пошли слушать эту решающую речь. Оставаться на улице было опасно, и я вернулся в ешиву с пустыми руками. Хотя не совсем пустыми.

Я говорю: «Хлеба я не нашел, но взамен я принес нравоучительную беседу!»

«Беседа? Кто ее с тобой вел?»

«Сам польский президент, прямая трансляция на городской площади».

Все рассмеялись, но я был настроен серьезно. Ведь дурное начало приходит с маленькими требованиями. Всего-то там, Гданьск. Но умный человек поймет, что сегодня оно говорит тебе «сделай так», завтра говорит «еще и так», а в конце говорит «иди, служи идолам», и бой идет уже за Варшаву.

Таков смысл высказывания (Сота 52 а), что нечестивым дурное начало представляется как нить, а праведным — как гора. Чем же оно является на самом деле? Нитью. Оно желает пробить незаметную брешь, тонкую, как нить, и если человек задумается, то поймет, что эта брешь крайне быстро разрастется, потому нельзя позволять ничего.

Сейчас стоит вспомнить рассказ из Талмуда (Недарим 9 б): «Сказал раби Шимон Праведный: Однажды пришел назир с юга, красивый и статный, с кучерявыми волосами». А назир по истечении срока обета должен обрить голову налысо.

«Сказал я ему: “Сын мой, зачем губить столь прекрасные волосы?”

Ответил он мне: “Я пастухом был при стаде отца в родном городе, пошел как-то набрать воды из источника и загляделся на свое отражение. Меня охватило дурное начало, желая погубить меня. И я сказал себе: Злодей, что ты кичишься миром, который тебе не принадлежит и который скоро станет прахом и тленом! Даю обет я, что обрею голову во имя Небес!”

Тогда я встал и поцеловал его в лоб, прибавив: “Сын мой, пусть больше будет назиров подобных тебе в Израиле!”

Я же недоумеваю. Я наблюдаю много подростков, которые стараются глядеться в зеркальце, чтобы проверить правильность положения тфилин на голове. Но никто же не кричит “Злодей! Ты желаешь меня погубить”?..

Так потому что нечего кричать. Что такого они увидели? Знакомое лицо, достаточно красивое.

Но почему тот назир был так потрясен? Допустим, увидел свое отражение, загляделся своими волосами, что теперь?

Но он был прозорливым, и понял, что эта искорка гордыни еще может быть раздута до большого пламени, если он не затушит ее сразу. И через эту маленькую брешь его могут выкинуть вон из мира. Потому и поразился! (Ве-игадта)