Думаю, что мой рассказ очень заинтересует Вас и Ваших читателей, потому что он единственный в своём роде.
Я намерен изменить многие детали, потому что в прошлом был человеком известным и не хочу, чтобы меня «вычислили».
Я американец в пятом поколении. Наша семья владела небольшим предприятием, которое приносило стабильный доход. Семья существовала спокойно и без потрясений, мои предки даже не пережили Катастрофу. Они прибыли в Америку задолго до неё.
Еще ребёнком я отличался воображением и творческими способностями. Это казалось в семье достаточно странным, и надо мной много смеялись из-за этого, но в сердце я всегда чувствовал, что ещё докажу: это не просто воображение.
Со временем я женился на достойной женщине из прекрасной семьи. Отец всегда говорил, что я получил жену, «которой не достаю и до щиколоток». Это меня не оскорбляло. У нас в семье это большой комплимент, когда так говорят, потому что бизнесмены всегда гордятся, приобретя что-то хорошее по низкой цене. Правда, в этом случае «низкой ценой» — был я…
Отец всегда относился ко мне как к ребёнку — и после женитьбы тоже — и справедливо. Должен признаться, что и в первые годы после женитьбы я ещё не был достаточно зрелым, за что и удостоился многочисленных отцовских замечаний.
***
Когда мы были молодой парой без средств, мы поехали как-то на каникулы во Флориду, и там я потратил денег бессчётно. Жена всё время говорила мне, что нельзя так мотать, но я посмеивался и выдавал ей несколько сотен долларов каждый раз, когда она жаловалась. Говорил ей: «Возьми и тоже потрать».
Когда отпуск закончился, мы хотели купить обратный билет. Я начал считать — и в глазах потемнело. Выяснилось, что я действительно тратил без счёта. Осталось несколько долларов, и я прекрасно знал, что выжал кредитную карту до последней капли. Я не знал, что сказать жене. Сказать, что у меня нет четырёхсот долларов на обратный билет? Я стеснялся выглядеть перед ней расточителем-идиотом, но, в конце концов, не имея иного выхода, пришёл и сказал: «Смотри, у нас проблема».
И что она говорит? — «Как раз нет. У меня осталось столько-то и столько-то долларов, которые ты мне дал, а я не потратила».
Я очень обрадовался. Надеялся, что у неё найдётся двести долларов на билет, а остальное — попрошу, чтобы отец вложил (этого я всячески избегал). Спросил: «Может, у тебя есть двести долларов?»
А она говорит: «Нет, у меня не двести долларов, а 3600, растратчик ты наш. Это то, что ты мне бросал во время отпуска, не глядя».
Она, конечно, дала мне по голове, но её слова были — как холодная вода на пылающий лоб. Я понял, что самая лучшая хранительница моих денег — жена, которая действительно довольствуется малым и ненавидит расточительство.
На обратном пути мне пришла идея. Я попросил жену «таскать» у меня из бумажника деньги каждый раз, когда я не буду смотреть.
Она не понимала, чего я хочу, и я объяснил: «У меня дыра в кошельке, я мотаю, и на меня нельзя полагаться. Ты не такая, как я. Я предлагаю тебе использовать тот факт, что я не имею понятия, что происходит со счетами, — чтобы спасти меня от транжирства. Так как, скорее всего, деньги из бумажника всё равно исчезнут, надо, чтобы часть их исчезала нам на пользу…»
Идея ей понравилась, и после того, как я убедил её, что это не воровство — потому что я согласен на это от всего сердца, и, к тому же, мы равноправные партнёры и банковские счета у нас общие (это «вопрос воспитания»), она согласилась.
***
И, действительно, в течение нескольких лет каждый раз, когда я «влипал», я шёл к жене и получал от неё ту сумму, которой мне недоставало. Любая сумма, которую я просил, — была. Я никогда не спрашивал, сколько осталось, потому что не хотел знать.
Жена была моим секретным сейфом.
Поскольку я был первенцем у родителей, а после меня — только одна дочь, я начал помогать отцу в руководстве предприятием. Едва приступив, я предложил много способов повышения эффективности. За каждую идею приходилось сражаться. Потому что отцу не нравилась моя дерзость. Он был консерватором и не желал изменений.
Изменения, которые я предложил, принесли предприятию только пользу и повысили его рентабельность. Но отца это не впечатлило. Он, бывало, говорил: «Ты чересчур раскачиваешь предприятие. Это нездорово».
Я видел в этом недоверие к себе, и мы ссорились. В конце концов, он принимал только тридцать процентов моих идей, и все они были удачны. Я утверждал, что, если он примет все сто процентов, дело станет прибыльнее в разы. Но он так не думал. И в этих тридцати процентах случаев, пытался он доказать, если бы не его направляющая рука — я бы не преуспел. Такие разговоры меня раздражали.
Когда отцу исполнилось пятьдесят пять, у него стало меньше сил, и он решил отойти от дел и передать мне руководство предприятием. Теперь, когда надо мной не было ограничивающей руки, я начал вкладывать средства и расширять предприятие. И в течение четырёх лет удвоил производство и продажи, открыл новые точки продаж, начал экспортировать товары за море. И наше предприятие превратилось из семейного предприятия в огромную компанию.
Отец не говорил ни слова. Иногда даже выражал изумление — что доставляло мне большое удовольствие, но ни разу не сказал чего-то в стиле: «Слушай, может, я ошибался».
На каком-то этапе я начал инвестировать в другие области. Отец пытался удержать меня от этого. «Не занимайся тем, в чём не понимаешь», — сказал он. Но я убедил его, что ничего страшного не случится. Я вкладывал деньги в морской бизнес, и тогда подвернулась одна сделка, как будто случайно, которая сделала меня миллионером на таком уровне, о котором я никогда не мечтал.
Теперь, чтобы увеличивать состояние, много не требовалось: только вкладывать — часть тут, часть там — и увеличивать капитал. Отец совершенно прекратил критиковать меня. Я с гордостью предъявлял ему счета и финансовые отчёты и видел, что он очень гордится мной.
Я много жертвовал в различные благотворительные организации и снискал добрую славу по всей Америке.
Все эти годы жена просила меня открыть трастовый счёт на имя каждого из наших детей. Я смеялся, говорил ей, что в один прекрасный день смогу приобрести каждому ребёнку большой дом, а также — каждому внуку. Однако она, консервативная, как мой отец, сильно давила на меня в этом вопросе. Я сказал ей: «О'кей, возьми у меня деньги так, чтоб я не почувствовал, и сделай им трастовые фонды». И добавил: «На любую сумму, какую пожелаешь».
С тех пор мы больше об этом не говорили.
***
Прошло сколько-то лет. Отец состарился и, в конечном итоге, у меня было ощущение, что он доволен мной. А потом он заболел и отошёл в мир иной. Для меня это была большая, очень тяжёлая потеря, потому что отец был всем моим миром и я знал, что обязан ему многим — несмотря на то, а, может быть, именно потому, что он имел обыкновение мучить меня замечаниями. В конечном счёте он сделал из меня — молодого и легкомысленного — значительно более уравновешенного человека.
Это произошло в год траура по отцу. Что-то случилось. Не по моей вине. И мой морской бизнес рассыпался. О крахе стало известно всем жителям США, и все качали головой. Практически за одну ночь я превратился из мультимиллионера, чьё имущество оценивалось в сотни миллионов, в руководителя компании с большими проблемами.
Я всё ещё пытался спасти бизнес. Брал кредиты в банках, которые верили в меня, и вкладывал в провальные сделки. Но тот, кто знаком с морским бизнесом, знает: если ты имеешь дело с морем — оно возьмёт всё, потому что воде нет конца…
Когда закончился год траура, у меня был долг в несколько миллионов.
Это было тяжёлое время. Думаю, что поседел за этот год. Единственное, что меня радовало, это — что отец не видел этого падения. Это не пошло бы ему на пользу, а мне — тем более.
Я почти пропал. Жена как раз была за меня и поддерживала меня. Ясно было, почему: её никогда не ослепляло это великое богатство. Она была и осталась благородной и достойной женщиной, которая не заносилась и не привыкала к богатой жизни.
Она сказала мне, что это ничего и — прорвёмся. Я ответил, что она, наверное, не знает, каково положение, — мы не прорвёмся, потому что у нас огромные долги и очень скоро у нас не будет даже хлеба… А что будет с детьми, ведь через пять лет надо начинать их женить и выдавать замуж?
Она сказала мне: «Об этом не беспокойся».
Было в её словах что-то, отчего я понял: она говорит не просто так. И тут вспомнил. «Секунду, ты в своё время открыла трастовый счёт?»
Она отказывалась отвечать, но я просил порадовать меня и рассказать. Она пошла к своему тайнику и показала мне документы — по одному на каждого ребёнка. В каждом была проставлена основная сумма в миллион долларов и высокие прибыли.
Я буквально подпрыгнул от радости. Может, Вам покажется преувеличением, что жена сумела «стащить» у меня шесть миллионов, но кто знает меня — знает, что это было возможно, тем более в лучшие дни, когда у меня было около ста миллионов долларов.
***
Прошло несколько дней, и я рассказал жене, что есть шанс оздоровить компанию и есть несколько банков, которые готовы дать мне ссуду — в обмен на десять миллионов долларов. Я сказал, что смогу достать четыре миллиона самостоятельно. И как бы она отнеслась к тому, что я воспользуюсь…
Я не закончил фразу. Она ответила, чтобы я даже не ДУМАЛ об этом. Эти деньги должны обеспечить будущее наших детей. Она не просто так заботилась о том, чтобы «тащить» у меня деньги все эти годы.
Я замолчал на несколько дней. А затем, когда посредники начали давить, я тоже начал давить. Я приводил ей тысячу доказательств, что это вернёт нас к прежнему положению. Я объяснял, что мой бизнес стоит больших денег и необходимо только это маленькое усилие, чтобы привести его в рабочее состояние. И то, что банки сейчас готовы поддержать, — доказывает, что и они верят в меня. Ведь банки не занимаются благотворительностью. Она плакала, умоляла и в конце концов сломалась и согласилась отдать мне деньги.
Ровно четыре месяца у меня заняло спустить эту сумму — последнее, что оставалось.
Я не мог смотреть в глаза жене и детям. Я впал в настоящую депрессию. Не мог двигаться. Мы стали по-настоящему бедными. В полном смысле этого слова. Мы переехали, вернее, вынуждены были переехать в простой район в Нью-Йорке. Все знали, кто мы, кем были, и качали головой.
Я вставал утром, не имея определённой цели. Шёл на могилу отца и плакал там. Мне уже было всё равно, узнает ли он. Это был мой папа, единственный, кто всегда меня поддерживал — хотя и доставлял мне мучение своими словами. Я сидел возле могилы и ждал, что он восстанет из мёртвых, ждал, что увижу его серьёзный и суровый, но отеческий взгляд. В эти дни я понял, насколько был связан с отцом, благословенной памяти, и насколько слабым и разбитым остался после его смерти.
Жена ни словом не напоминала мне о том, о чём напомнила бы ЛЮБАЯ другая жена. Первые дни она плакала вместе со мной, а потом собралась с силами и начала упорно строить нашу новую жизнь.
Когда я пытался заговаривать о будущем и даже просить прощения за то, что совершил, она просто не хотела слушать. «Это было и прошло. Решение Небес», — говорила она. Мне становилось плохо, когда я представлял, что она думает. Боялся, что в сердце она страшно гневается на меня. Как она трудилась, стараясь обеспечить будущее детей, — а я разрушил всё в одно мгновение!
Однажды, когда я буквально умолил её поговорить со мной об этом, она убедила меня, что не держит гнева. Она сказала: «Я всегда напоминаю себе, что это были твои деньги. В конце концов, я их “украла” с твоего позволения, а ты истратил их с моего позволения, поэтому не могу предъявлять тебе претензий».
***
Мы привыкли к уровню жизни простому и приемлемому. Я работал на семейном предприятии, которым руководил муж моей сестры. Прошло пять лет, и нашей старшей дочери стали предлагать шидухим. Нам делали различные предложения, но жена их отвергала. Она требовала от шадханов предлагать нам лучших ребят Америки.
Я сказал ей, что стоит помнить, кто мы. Я обанкротился, это не добавляет нам почёта и, хуже того, — не добавляет денег. Замечательные женихи вроде тех, что она ищет, вступают в брак с дочерями самых богатых людей. Но она продолжала своё. Днём и ночью говорила по телефону с самыми лучшими шадханами, выясняла, выбирала, интересовалась и снова выясняла.
Наконец она сообщила мне, что дочь идёт на встречу с… Здесь она назвала имя парня — лучшего из лучших, из очень известной раввинской семьи. Я спросил, как мы сможем выполнить денежные обязательства.
Она сказала: «С Б-жьей помощью, всё будет в порядке».
Молодые люди встретились несколько раз, и шидух шёл очень гладко. А я всё время дрожал от страха: что будет, когда поймут, сколько мы можем дать? Самую ничтожную по любым оценкам сумму, несколько тысяч долларов…
Молодые люди решили пожениться, и родители жениха прибыли в наш скромный дом. Мы немного побеседовали. Отец жениха знал моё имя, а также мою историю. Он отметил, какие большие деньги я потратил на благотворительность, утверждал, что до сих пор меня вспоминают добром. Я спрашивал себя, достаточно ли ему будет сумм, которые я жертвовал когда-то в благотворительные организации, — чтобы согласиться на ЭТОТ шидух.
И тогда он сказал: «Давайте перейдём к тахлис (практическим вопросам)». Объяснил, что его сын — бен-Тора, который, с Б-жьей помощью, будет сидеть и учиться все дни жизни своей. Его родители заинтересованы, чтобы он делал это спокойно и в достатке. Он добавил: шадхан сказал, что сторона невесты обязуется взять на себя все расходы на жильё и свадьбу, а также позаботиться о капитале, который обеспечит супругов пропитанием на всю жизнь.
Я покрылся холодным потом. Кто обязался от моего имени? Внимательно посмотрел на жену, но она оставалась абсолютно спокойной и подала мне знак молчать.
Когда отец жениха закончил говорить, она достаёт из сумочки несколько бумаг и сообщает: «Здесь трастовый счёт на имя невесты, этой суммы хватит на квартиру и на свадьбу, а на оставшееся они смогут жить всю жизнь».
Тяжело описать, что я почувствовал. Вокруг — радостный гомон, поцелуи, крики мазл тов, а я — как во сне.
Я отвёл жену в сторону и спросил: «Что здесь происходит? Я же потратил все деньги с этих счетов, ты забыла?»
А она отвечает: «Правильно, но я выполнила твоё желание в большей мере, чем ты думал. Когда твой бизнес начал рассыпаться, я предположила, что если ты разоришься, то, возможно, придёшь ко мне просить деньги из фондов детей. Я знала, что не смогу лгать тебе и говорить, что не открывала счетов, потому что тогда это будет НА САМОМ ДЕЛЕ воровство. Я хотела, чтобы у меня были деньги, о которых ты не спросишь, поэтому открыла другие трастовые счета на ту же сумму для каждого из детей — в качестве “страховки”. Когда ты разорился, ты потратил “оригинал”, а у меня осталась “копия”. Я ничего тебе не говорила, потому что ты не спрашивал. Надеюсь, что ты не сердишься на меня, но знай, что у нас есть деньги, чтобы женить и выдать замуж ВСЕХ детей, и нам самим останется хорошая сумма на существование».
Я вернулся в комнату бесконечно счастливый. Огромная тяжесть свалилась с моих плеч. Вместо неё пришла особая сила, которая ведёт меня до сих пор. Я узнал, что Всевышний никогда не оставлял меня и оказал мне великое милосердие, дав в жёны такую особенную женщину, которой я — в полном соответствии со словами отца — «не доставал даже до щиколоток».
***
С тех пор мы успели женить и выдать замуж всех детей, с Б-жьей помощью, в благосостоянии и радости. Больше этого мне в жизни не требуется. Сегодня я приближаюсь к шестидесятилетнему возрасту, доволен своей участью и думаю, что мой рассказ можно резюмировать в нескольких словах:
«Уверено в ней сердце мужа её: заработанное не будет растрачено» (Мишлей 31, 11).
Потому что мою удивительную, особенную жену только весь гимн о «Жене доблестной» (Мишлей 31, 10-31), может быть, сможет описать.
