Раби Йехезкель Ландо (Нода биЙеуда)

Раби Йехезкель Ландо (Нодэ бийеуда; 5473—5553 /1713—1793/ гг.) — выдающийся законоучитель, один из духовных вождей евреев Европы.

Происходил из знатной раввинской семьи — его предками были выдающиеся мудрецы конца эпохи ришоним р. Йеуда-Лива Ландо, главный раввин немецкого города Ландау (отсюда и фамильное прозвище семьи), и р. Яаков-Барух Ландо, составитель авторитетного алахического кодекса Агур (Припасенное).

По одной из линий его род восходит корнями к Раши по другой — его прадедом был знаменитый краковский раввин р. Йеошуа-Эшиль.

Родился и изучал Тору в польском городке Апта. В юности был известен под именем илуй миАпта (вундеркинд из Апты) — уже в те годы к нему обращались со сложными алахическими вопросами из разных общин Восточной Европы.

Был даяном (судьей) в г. Бродах, северо-восточнее Лемберга (Львова). В 5505 /1745/ году возглавил раввинский суд города Ямполя, расположенного на берегу Днестра.

В 5512 /1752/ году он пытался в качестве посредника примирить спор по поводу камей (кабалистических амулетов), возникший между двумя духовными лидерами поколения р. Йонатаном Эйбешицем и р. Яаковом Эмденом (Ябецем), однако его миссия не увенчалась успехом.

В 5515 /1755/ году, в возрасте сорока двух лет, стал главным раввином столицы Богемии Праги и прилегающих к городу областей.

Р. Йехезкель был ростом намного выше большинства окружающих, и лишь немногие достигали ростом его плеча. Рассказывают, что когда он прибыл в Прагу, его с почетом ввели в дом учения и усадили на высокий раввинский трон, установленный на специальном возвышении, чтобы с этого места он возвестил перед общиной слова Торы. Однако оказалось, что высота трона совершенно не соответствовала богатырскому росту нового раввина, который упирался головой и плечами в потолок, — так что свой первый урок Торы в Праге р. Йехезкель Ландо давал, не имея возможность приподнять голову и пригнувшись к стоящему перед ним столу (Сарей амеа 1:17).

Р. Йехезкель Ландо возглавлял пражскую общину в течение четырех десятилетий — до конца своей жизни. Его имя стало символом жизненной мудрости и интеллектуальной прозорливости, граничащей с ясновидением.

Рассказывается, что к нему пришел один из пражских богачей и поделился своей неразрешимой проблемой. Он выдал свою юную дочь замуж за тринадцатилетнего подростка, но спустя некоторое время молодожены поссорились, и юноша исчез из города. И вот теперь, пять лет спустя, в Праге появился молодой человек, которого все, в том числе и жена, признали за пропавшего мужа, — более того, этот молодой человек знал такие интимные подробности семейной жизни, какие могли быть известны только подлинному супругу. Богач возвратил молодого человека в свой дом, однако, присмотревшись к нему поближе, жена засомневалась, действительно ли он тот, за кого себя выдает.

Выслушав встревоженного отца, р. Ландо велел ему привести зятя. Когда молодой человек вошел в кабинет раввина, р. Ландо не задал ему ни одного вопроса — но лишь внимательно рассмотрел его, как бы просвечивая насквозь. Затем он вновь пригласил отца, и велел ему, чтобы его дочь под каким-нибудь благовидным предлогом, отказалась от близости с этим молодым человеком до конца недели. В ближайший шабат богач должен был привести зятя в синагогу и, задержавшись у входа, попросить его самостоятельно занять их семейные места. Богач так и сделал — и, как и предвидел р. Ландо, молодой человек растерялся и не знал даже, в какую сторону направить свои шаги. После этого испытания его вновь привели в кабинет раввина, и там самозванец признался в своем мошенничестве.

Позднее у р. Ландо спросили, как ему удалось так быстро решить эту головоломку. Он объяснил, что когда молодого человека в первый раз ввели в его кабинет, он с одного взгляда понял, что перед ним ловкий самозванец. Сразу же стало ясно, что этот мошенник не только как две капли воды похож на настоящего мужа, но и встречался с ним и каким-то путем выпытал у него все подробности его неудавшейся семейной жизни. Тонко разбираясь в человеческой психологии, раввин предположил, что мошенник, несмотря на всю свою хитрость, расспросил настоящего мужа обо всем, кроме связанного со святостью, — ведь вопросы, касающиеся дома молитвы, просто не пришли бы нечестивцу на ум (Сарей амеа, там же).

В другой раз к р. Ландо обратился заезжий коммерсант, который прибыл в Прагу с крупной суммой денег — десять тысяч динаров. Перед шабатом коммерсант, не доверявший хозяину гостиницы, отдал деньги на хранение некому пражскому купцу — своему давнему деловому партнеру. На исходе шабаты коммерсант возвратился за деньгами, но его партнер сделал вид, что никогда и ничего от него на хранение не принимал.

Ознакомившись с делом, р. Ландо пригласил к себе пражского купца, и стал убеждать его пожертвовать крупную сумму денег для городских бедняков. Сначала раввин просил пожертвовать тысячу золотых, затем снизил сумму до трехсот, но и эти деньги купец категорически отказался предоставить, ссылаясь на свое тяжелое материальное положение. И «вдруг» — как это было заранее условленно — в кабинет ворвался обманутый коммерсант и стал жаловаться раввину на сидящего перед ним купца, требуя возврата украденных денег. Выслушав «нежданного» посетителя, р. Ландо посоветовал своему гостю заплатить небольшую сумму, чтобы замять это дело, — иначе, пояснил он, «этот склочник разнесет свои бредовые претензии по всему городу, и от его клеветы будет очень трудно отмыться». Купец с готовностью согласился заплатить сто золотых монет, но неуемный «склочник» по-прежнему требовал возвратить ему всю украденную сумму. Тогда р. Ландо посоветовал заплатить двести золотых, а поскольку «склочник» не унимался, сумма откупа возросла до трехсот, а затем и до пятисот золотых. И как только купец согласился заплатить эту сумму, р. Ландо встал над ним во весь свой огромный рост и закричал: «Верни ему всю украденную сумму! Теперь мне абсолютно ясно, что он действительно оставил у тебя свои деньги. Ведь всего несколько минут назад ты отказывался дать мне триста золотых для нуждающихся, мотивируя это своими материальными трудностями, — а теперь ты вдруг согласен заплатить гораздо большую сумму постороннему человеку, которому ты, по твоим же словам, ни гроша не должен?!».

Подавленный громовыми раскатами голоса р. Ландо, купец растерялся и, в слезах признавшись в своем мошенничестве, вернул деньги (там же).

Р. Йехезкель Ландо приобрел статус одного из самых авторитетных законоучителей в своем поколении: за решением спорных вопросов к нему обращались не только со всех концов Европы — из Германии, Польши, Венгрии, Италии, Швейцарии, но и из общин Османской империи, в частности, из далекой Земли Израиля.

В 5536 /1776/ году его респонсы были собраны в книгу Нодэ бийеуда (Известен в Йеуде). Многие вопросы, обращенные к нему, были связаны с новой реальностью, порожденной эпохой Просвещения, которая уже затронула еврейские общины Европы. Например, в его респонсах рассматриваются проблемы, возникающие в связи с использованием недостаточно скромной европейской одежды или же с необходимостью проводить паталого-анатомическое исследование для установления причины смерти.

В последующих поколениях книга Нодэ бийеуда выдержала десятки изданий и стала одним из самых авторитетных источников законодательных норм. Псаки (алахические решения) р. Йехезкеля Ландо широко изучаются до сих пор и по многим вопросам являются определяющими.

Название этой популярной книги, как это часто бывает в еврейской истории, заменило собой имя автора — в последующих поколениях р. Йехезкеля Ландо стали, как правило, называть Нодэ бийеуда.

Его перу принадлежат также хидушим (аналитические заметки) к Талмуду, вышедшие в свет под названием Циюн ленефеш хая (Памятование живой души; эту книгу обычно называют сокращенно Цлах — по первым буквам заглавия).

Р. Йехезкель Ландо создал в Праге ешиву, ставшую крупнейшей в Европе: в ней занимались тысячи учеников, многие из которых впоследствии возглавили общины и ешивы по всей диаспоре.

Р. Йехезкель был замечательным шацем (ведущим общинной молитвы) — в Рош ашана и Йом кипур именно он обращался к Б-гу от имени пражских евреев. Многие его завораживающие нигуны (мелодии) буквально врезались в память и звучали на улицах и в домах Праги. Предание повествует, что один из пражских бадханов — шутников, веселящих гостей на свадьбе, — включил в свой репертуар популярный нигун, на который р. Йехезкель во время молитвы Шмонэ-эсрэ напевал слова «Мехалькель хаим…» (Дающий пропитание живым…). Бадхан в точности имитировал все модуляции голоса и жесты раввина, и публика принимала этот номер с восторгом. Однако вскоре руководители общины запретили бадхану выступать с имитацией — они усмотрели в ней насмешку над великим мудрецом Торы. Пристыженный бадхан отправился искать защиты у самого р. Ландо, пояснив, что пародировал его без всякой задней мысли — лишь ради заработка. И тогда раввин написал для него специальное удостоверение: «Я, Йехезкель Ландо, главный раввин Праги, разрешаю предъявителю сего, Хаиму-бадхану, добывать себе пропитание (лехалькель хаим шело) с помощью моего “Дающий пропитание живым…” (аль-йедей мехалькель хаим шели)» (Сарей амеа 4:5) .

Наряду с другими видными раввинами Европы р. Йехезкель выступал против учения р. Исраэля Бааль-Шем-Това (Бешта), которое широко распространилось по Восточной Европе — и лишь Литва, где безраздельно властвовал авторитет Виленского Гаона, и Богемия, где в Праге на раввинском троне восседал сам р. Йехезкель Ландо, по-прежнему оставались неприступными бастионами. Р. Йехезкель, как и Виленский Гаон, опасался, что излишнее увлечение тайнами кабалы, может привести к духовному кризису. Такое уже не раз случалось в еврейской истории — например, когда лжемашиах Шабтай Цви и его последователи привели значительную часть народа к отступничеству и полному отрыву от еврейской традиции. Противодействие Виленского Гаона, р. Ландо, Хатам Софера и других великих мудрецов той эпохи явилось одним из решающих факторов, позволивших хасидизму избежать опасности мистического сектантства и сделаться важной животворной частью еврейства последних трех столетий.

На протяжении десятилетий р. Йехезкель Ландо, выступая в качестве надежного защитника евреев Богемии, поддерживал тесные контакты с австрийским двором — с императрицей Марией-Терезией, а затем с ее наследником Францем-Йосефом II.

Вместе с тем никакое давление земных властей не могло заставить его отступить от заповедей Всевышнего. Когда один из богачей Праги, происходивший из рода коэнов, собирался жениться на разведенной, р. Ландо решительно отказался санкционировать его брак — ведь связь с разведенной запрещена коэну законом Торы (см. Ваикра 21:7). Однако обласканный властями богач сумел заручиться указом императрицы, повелевающим пражскому раввину провести это бракосочетание «в полном соответствии с еврейскими традициями и обычаями». Р. Ландо вошел под роскошно украшенную хупу (свадебный балдахин) и сказал счастливому жениху: «Повторяй за мной!». Однако вместо предусмотренной алахой формулы «Вот ты посвящаешься мне по закону Моше и Израиля», р. Ландо произнес: «Вот ты посвящаешься мне по указу императрицы Марии-Терезии». Опасаясь политического скандала, публика рассеялась, — а впоследствии и сам богач отказался от своего запретного замысла (Сарей амеа 5:1).

В последний период жизни р. Ландо стоял во главе мудрецов Торы, вступивших в непримиримую борьбу против аскалы (просвещения); в частности, он наложил херем на комментированный перевод Пятикнижия на немецкий язык, выполненный Мозесом Мендельсоном — родоначальником и вождем «берлинского просвещения».

Особенно ожесточенной была его борьба против ученика Мендельсона — Герца Гумборга, который прибыл в Прагу, чтобы создать по всей Богемии сеть школ, подобных берлинской Свободной школе. Этот проект был инициирован австрийским правительством, стремившимся ассимилировать еврейское население, и поэтому в данном случае власть и сила оказались на стороне «просветителей» — в этих школах им удалось воспитать поколение евреев, совершенно оторванных от традиции.

Р. Йехезкель Ландо умер в Праге в 5553 /1793/ году.

Из книги «Еврейские мудрецы», изд. Швут Ами