Научите меня молиться… Глава Тазриа

«…если женщина зачнет и родит мальчика, то она нечиста будет семь дней…А в день восьмой пусть обрежут крайнюю плоть его» (Ваикра 12:1-3).

Святой раби Хаим Ибн-Атар^[i], автор комментария «Ор а-Хаим», толковал эти стихи на уровне «намека»^[ii]: восемь дней здесь следует понимать как восемь лет, а обрезание — как избавление. «Женщина» — это община Израиля, «зачнет» — это пробуждение, поскольку Избавление приходит к евреям лишь после тшувы (раскаяния).

«И родит мальчика» — это полное Избавление (как сказано, все песни были названы словом женского рода, но песнь будущего — словом мужского рода^[iii]).

«Нечиста будет семь дней» — это семь лет «родовых мук» перед приходом Машиаха, которые призваны очистить еврейский народ и привести его к раскаянию и искуплению. Эти семь лет упоминаются в трактате Санхедрин (97а). Будем надеяться, что они уже прошли.

«А в день восьмой пусть обрежут» — ибо тогда устранит Б-г нечистоту из мира, как сказано: «…и дух нечистоты удалю из страны» (Захария 13:2).

…Это был четвертый день после Симхат-Торы — уже четыре дня прошло с того момента, как наш прежний мир был разрушен. Этот погром, видимо, войдет в еврейскую историю, через все периоды которой тянется кровавый след. Мы все погружены в травму, страх и скорбь.

Мы сидим в маленькой синагоге в Байт ва-Гане^[iv], вскоре должна начаться вечерняя молитва (Маарив). Один еврей заходит и спрашивает, был ли уже Маарив. Услышав ответ, просит разрешения сказать пока несколько слов.

— Я приехал из кибуца Беэри, — начал он с дрожью в голосе. Нас тоже охватил трепет. Еще несколько дней назад большинство из нас и не слыхали об этом кибуце, а теперь все упоминают его с ужасом. Там враги совершили зверства, на которые способны лишь самые гнусные твари…

— За два дня до Рош а-Шана я шел по улице, — продолжил рассказ наш посетитель. — И кто-то спросил меня, не хочу ли я наложить тфилин (филактерии). Сначала я собирался сказать «нет» и идти дальше: я ведь никогда в жизни не накладывал тфилин, так зачем делать это сейчас?

Но эта мысль ушла, зато непонятный внутренний голос вдруг сказал: «Какая тебе разница, наложи тфилин хоть раз в жизни!» Не представляю, как и почему, но я послушался этого голоса. Тот еврей наложил мне тфилин, и я вместе с ним впервые в жизни произнес молитву «Шма Исраэль».

Вот и всё. И пошел дальше, и забыл об этом эпизоде.

Но, по-видимому, когда еврей делает что-то хорошее, это действие не оставляет его так быстро. Тфилин и Шма Исраэль продолжали идти со мной даже без моей воли. Пришло время Рош а-Шана, и я решил, что буду соблюдать эти дни, как положено.

Жена и дети не поняли, что со мной произошло, но я был тверд в своем решении. Они стали спрашивать меня, как соблюдают Рош а-Шана, но я не знал, что им сказать… В конце концов решил: «Не будем ездить на машинах и выключим телефоны».

Мы так и сделали: два первых дня нового года прошли у нас в такой торжественной обстановке, которой мы раньше не знали. Затем настал Йом-Кипур, и я сообщил детям, что его я тоже нарушать не стану и будут поститься. А потом наступил и праздник Суккот, а за ним — Симхат-Тора…

Сирены, которые мы услышали, сначала не очень-то нас пугали. Ведь там, где мы живем, такие сирены звучат регулярно.

Но вскоре мы поняли, что на этот раз происходит что-то иное. На улицах слышались крики на арабском и стрельба, совсем рядом с нами. Мы видели, что происходит нечто отличное от того, к чему мы привыкли, но еще не осознавали, какой кошмар творится снаружи.

Мы заперли дверь дома и пошли в защищенную комнату, дрожа от страха. По крикам и стрельбе было ясно, что террористы передвигаются по кибуцу, среди домов. Вокруг шум и крики, взрывы и плач, а мы сидим в запертом помещении.

Через короткое время послышался грохот. Террористы стреляли в дверь дома, разнесли замок и вломились внутрь. Мы продолжали сидеть в защищенной комнате, держась за руки и дрожа. Нападавшие были уже не снаружи — они находились здесь, в одном доме с нами. Мы понимали, что это могут быть последние секунды нашей жизни.

В доме слышались крики и шум, на кухне устроили погром, затем в других комнатах. Еще секунда — и они найдут дверь в наше убежище, ворвутся внутрь…

Я не умел молиться, не знал Тэилим, и никто не учил меня, что делать в моменты смертельного ужаса. Но внезапно я вспомнил, что кое-что всё-таки знаю — Шма Исраэль!

Террористы орут в моем доме, а я трясусь от страха и произношу: «Слушай, Израиль: Всевышний — наш Б-г, Всевышний — один!» Потом снова и снова. Это было единственное предложение, которое я помнил, и оно превратилось для меня в луч надежды в этой долине смерти…

Твари продолжали бродить по дому, но случилось необъяснимое: они как будто не видели дверь в нашу комнату. Прошло еще несколько минут ужаса, каждая из них длилась как целая вечность. Затем они, видимо, отчаялись найти здесь что-либо «интересное» и ушли прочь.

День тянулся медленно, затем настала ночь, и лишь на следующий день наши солдаты смогли освободить кибуц от боевиков. Только после этого мы поняли, как мало нас осталось: весь кибуц практически уничтожен…

Много молодых жизней оборвалось, выродки истребили целые семьи, убили и взяли в плен наших друзей и близких. А мы все еще здесь. Владыка мира захотел, чтобы мы остались в живых.

Еще два дня я ходил и повторял Шма Исраэль, — продолжал этот еврей, поправляя на голове новенькую кипу. — Это были единственные слова Торы, которые я знал. Они сопровождали меня, когда из-за двери раздавались вопли на арабском. Я шептал их, почти теряя сознание от страха. Я цеплялся за них, как утопающий за спасательный круг.

А теперь, дорогие евреи, пока вы ждете, когда наступит время молитвы, я прошу вас: научите меня правильно молиться… (Меа у-Шнаим Сипурим)

[i] Раби Хаим бар-Моше Ибн-Атар (Ор а-Хаим; Ор а-Хаим а-Кадош, 5456-5503 / 1696-1743, Марокко, Италия, Эрец-Исраэль) — великий каббалист и комментатор Торы, один из духовных лидеров поколения. Его книга «Ор а-Хаим» («Свет жизни») — глубочайший комментарий на Пятикнижие, содержащий множество каббалистических откровений.

[ii] Существует четыре основных уровня понимания и толкования Письменной Торы, три из которых — пшат (буквальный смысл), драш (интерпретация, толкование) и ремез (намек) — относятся к открытой части Торы, так как человек находит в них сведения из близкого ему мира, соответствующие его повседневному опыту. Последний, четвертый, уровень — сод (тайна) — открывается лишь тем, кто изучает скрытые части Торы, где описаны структуры, принадлежащие миру Абсолютному.

[iii] В мидрашах упоминаются десять пророческих песен, девять из которых связаны с особыми, выдающимися событиями в еврейской истории, а десятая будет спета во времена Машиаха, когда Б-г освободит евреев из нынешнего изгнания.
Перечень первых девяти песен в разных источниках несколько варьируется. В мидрашах к главе Бешалах приводится следующий список:
1. Песнь, которую евреи пели в ночь исхода из Египта (Йешаяу 30:29).
2. «Песнь Красного моря» (Шмот 15:1-21).
3. «Песнь у источника» (Бемидбар 21:17-20).
4. «Аазину» — песнь Моше, переданная им еврейскому народу в день кончины (Дварим 31:1-43).
5. Песнь, с которой Йеошуа остановил солнце в битве при Гивоне (Йеошуа 10:12-13).
6. Песнь Дворы и Барака — когда Б-г предал в их руки врагов, в том числе ханаанейского полководца Сисру (Шофтим 5).
7. Песнь царя Давида, сочиненная им в конце жизни, — благодарность Всевышнему за спасение от врагов (Шмуэль II 22).
8. Песнь царя Шломо в честь освящения Храма (Тэилим 30).
9. Песнь — восхваление Б-гу после победы царя Йеошафата над Амоном и Моавом, одержанной чудесным образом (Книга Хроник — Диврей а-Ямим II 20:21-25).
В мидрашах к главе Аазину указываются еще три песни. Первая — это Песнь, которую Первый человек, Адам, пел в Ган Эдене, когда завершились шесть дней Творения и наступила первая Суббота. Адам торжественно воспел «Мизмор шир ле-йом а-шабат» — «Песнь на день субботний», которой мы встречаем сегодня каждую субботу (Тэилим 92).
Вторая — Песнь Ханы, когда она родила сына, будущего пророка Шмуэля, после долгих лет бесплодия (Шмуэль I 2:1-10).
Третья — это знаменитая «Шир а-ширим», Песнь песней царя Шломо, сложенная им после завершения строительства Иерусалимского Храма и воспевающая в аллегорической форме любовь между Б-жественным женихом и Его «невестой» — народом Израиля.
Десятой песнью, как сказано в мидрашах, будет «Шир Хадаш» — «Новая Песнь» об окончательном Избавлении, всемирном и абсолютном, которое сотрет страдания и ненависть с лица земли. Это Спасение будет столь грандиозно, что чувства, которые оно пробудит, и радость, которую оно принесет, потребуют особой Песни, совершенно нового музыкального выражения.
Первые девять песен названы словом женского рода (шира), а десятая (шир) — мужского, см. Йешаяу 26:1. Мидраш дает этому такое объяснение: после чудесных спасений, в честь которых были сложены первые девять песен, неизбежно следовали новые трудные времена и проблемы. Поэтому каждую из них можно сравнить с состоянием женщины, переживающей тяготы беременности, родов — и всё-таки вновь и вновь радующейся зарождению новой жизни. Однако Десятая Песнь положит конец всем невзгодам и станет последней в истории человечества.

[iv] Район Иерусалима.