В огороде бузина, а в Киеве дядька

Так обычно говорят про человека, в словах которого нет логической связи. На иврите его поведение определили бы так: פָּתַח בְּכַד וְסִיֵּם בְּחָבִית (патах бе-кад ве-сием бе-хавит), “Начал с кувшина, закончил бочкой”.

При чем тут посуда? А вот при чем. В талмудическом трактате “Бава кама”, 27а, приводится текст мишны: “Если человек выставил кувшин в общественное владение, и другой человек наткнулся на него и разбил, этот человек освобожден [от уплаты компенсации за ущерб]. А если этому человеку нанесен ущерб, владелец бочки должен выплатить компенсацию за ущерб”.

Талмуд сразу же задается более чем логичным вопросом: “Начал с кувшина, закончил бочкой?!” То есть, каким образом вторая часть мишны увязывается с первой? За время пути собака, конечно, могла подрасти, но вот кувшин уж точно не мог стать бочкой. Ответ: в те годы многие называли кувшины бочками, а бочки - кувшинами. Дополнительный аргумент - бизнесмены перевозят как то, так и другое. Мишна же отличается лаконичностью: закон, распространяющийся на кувшин распространяется и на бочку. Верно и обратное.

Кстати, слово “кад” встречалось всем нам совсем недавно, во время Хануки. В Храме был найден один-единственный כד שמן, кувшинчик с маслом, которого хватило на восемь дней. "Оратор целых два часа говорил то про бузину в огороде, то про дядьку в Киеве".

הנואם דיבר במשך שעתיים, הוא פתח בכד וסיים בחבית.

Теги не заданы