Отложить Отложено Подписаться Вы подписаны
В прошлый раз мы заметили, что если человек осознанно нарушил закон Торы по отношению к другому человеку, причинил ему ущерб, или оскорбил его, или рассказал о нем лашон а-ра, то про этот проступок можно сообщать другим людям, чтобы добиться общественного осуждения неправильного поведения. Однако это можно сделать только в том случае, если обидчик не раскаялся. Как понять, произошло раскаяние или нет? Oчень просто: обидчик должен извиниться перед тем, кого он обидел, и (если это актуально) возместить ущерб. Если такая возможность существует, а обидчик ей не воспользовался, значит и тшувы (раскаяния) не произошло.
Все это действует только в том случае, если обидчик знает, что поступил неправильно и должен извиниться. Если он этого не понимает, то рассказывать про этот проступок нельзя.
Тут читатель скажет, как это — он не понимает? Ну так, вор тоже не понимает, что воровать плохо. У него, как сейчас говорят, другая жизненная позиция, он живет по своему, воровскому, закону, и с его точки зрения, ничего плохого не делает. Что же, выходит, его воровство тоже считается ненамеренным нарушением? Нет, это не так. Есть общепринятые нормы и стандарты, соответствующие Торе, и человек, который их нарушает, считается намеренным, злостным нарушителем, поскольку то, что он их не принимает, говорит о его нравственной испорченности.
Или проще: стандарты общественной морали могут быть, с точки зрения Торы, злодейскими. Например, современныe светские нравы в области арайот (половых отношений). Нo человека, который следует этим стандартам, можно до определенной степени представить как шогег (ненамеренного грешника). А человек, который в силу собственного ума и нравственности, доходит до того, что эти стандарты неправильные, — праведник. Классическими примерами такого являются два самых знаменитых баалей-тшува: Авраам-авину и царь Йошияу.
C другой стороны, когда стандарты общественной морали соответствуют Торе, как, например, в скандинавских странах — представления о неприемлемости воровства и коррупции, а отдельный человек, в силу своей безнравственности, решает их игнорировать, то он раша (злодей).
Вернемся к нашим делам. Итак, если человек совершает проступок по отношению к другому человеку, который общепризнанно является плохим, то говорить лашон а-ра про это можно, если а) обидчик не раскаялся, и б) если соблюдаются условия лашон а-ра ле-тоэлет (см. в блогах: КОНСТРУКТИВНАЯ КРИТИКА — УСЛОВИЯ, Лашон ара о проступке в отношениях между людьми — условия)
А теперь спустимся из мира философских и алахических абстракций в город Н-ск.
Боря Коган и Рабинович шли по Н-ску в йом-ришон (воскресенье) и обсуждали вчерашнее событие. Дядя Миша Кукушкинд первый раз за год переспорил Гольдштейна! Спорили они о сравнительном антисемитизме: в древнем мире, в России, и (куда же без них) у китайцев.
Дядя Миша утверждал, что у китайцев исторически антисемитизма не было, а на возражение Гольдштейна, что у китайцев и евреев-то тоже не было, доказал, что, во-первых, они были, а во-вторых, отсутcтвие евреев не является препятствием к присутствию антисемитизма. Ибо, с торжеством поразил дядя Миша Гольдштейна, кто был первым антисемитом в русской истории? Князь Олег, а евреев тогда на Руси не было, ше-неэмар (как сказано), перефразировал дядя Миша из Талмуда, как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам. А хазары, как известно, были евреями! Гольдштейну крыть Пушкина быть нечем, и оспаривать его авторитет тоже, поэтому пришлось признать поражение. И вот теперь эти хазары все время крутились у Бори в голове.
Разговаривали они с Рабиновичем о том и о сем, но только не об этом, о том-чего-нельзя-называть. Взгляды на ЭТО у них были сильно разные, и ради дружбы они согласились об ЭТОМ не разговаривать. Впереди шла группа молодых людей восточной наружности, в шортах и майках. Разговаривали они громко, на иврите, и пока Рабинович разглагольствовал о поднявшихся ценах в местном супермаркете Рами Леви, Боря прислушался к их разговору.
И тут у него похолодело сердце. По обсуждаемой теме он понял, кто шел перед ним. Это был Томер Ягудаев. «Слушай», — сказал он Рабиновичу, — «Давай пойдем обратно». «Почему?» — удивился Рабинович. И тут компания впереди остановилась и развернулась к ним.
Рабинович с Борей остановились, как вкопанные. Перед ними стояли небезызвестные Рон и Таль (см. в блогах: Лашон а-ра о проступке бен адам ле-хаверо или Хулиганство в городе Н-скe-I, Лашон а-ра и рехилут о проступке бен адам ле-хаверо или Хулиганство в городе Н-скe-IV) и Томер Ягудаев. «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам…» — опять прокрутилось в голове у Бори, и тут стихи, давным-давно выученные в школе, неожиданно сложились совсем по-другому:
Как ныне сбирается младый Томер
Отмстить неразумным коганам
За села и нивы ******* степей
Сожженных ******* пожаром
За разбитые очки и отцовскую честь
Готовит Томер очень больную месть.
Рон и Таль угрожающе посмотрели на Рабиновича. Томер посмотрел на Борю. Немая сцена продолжалась несколько секунд. Рабинович чувствовал моральную правоту и был настроен воинственно. Боря чувствовал некую долю вины, и поэтому хотел дать заднюю. Рон и Таль никаких моральных соображений не чувствовали, но тем не менее, при людях устраивать мордобой боялись. А Томер, наоборот, был распален чувством мести за отца. Поэтому Рон и Таль с Рабиновичем остались на местах, грозно смотря друг на друга, а Томер с решительным видом пошел к Боре Когану.
С одной стороны, Боре хотелось повторить подвиг 28 панфиловцев и стоять до конца. Но несмотря на потерю двух пальцев (у Томера, см. в блогах: Лашон ара в обсуждении ******), шансов у Когана против чемпиона города по каратэ не было. И панфиловец Боря Коган был бы жестоко избит Томером Ягудаевым. С точки зрения законов лашон а-ра, это бы означало, что Рабиновичу и другим обитателям города Н-ска можно и нужно было говорить лашон а-ра про Томера и осуждать его за то, что он избил Борю, несмотря на то, что, по понятиям Томера, этот поступок был оправданным. Поскольку понятия Томера идут вразрез и с законами Торы, и с общепринятыми установками о том, что можно и что нельзя.
Но (чтобы не было совсем уж мрачно) Боря решил не повторять подвиг 28 панфиловцев, тем более, что за ним Москвы не было, и решил бежать. Томер же, как оказалось, до сих пор прихрамывал на раненую ногу и Борю не догнал. Ждать, пока Томер в очередной раз уедет, Боря не стал. Он пошел в местный бейт-дин и, получив подтверждение, что он должен заплатить Ягудаеву-отцу 400 шекелей, их заплатил.
Теги: Мусар, Лашон ара, Хафец Хаим, Политика, злословие, алаха, Сплетни, рехилут, злодеи
