«Голос горлицы». О Машиахе, сыне Йосефа (По книге «Коль а-тор»)

Для вознесения души нашего учителя, рава Г. Бермана ל’’זצ, посвятившего много лет изучению этой темы.

Предлагаем вниманию читателей отрывок из книги «Хроники Избавления. Предисловие», которая готовится к публикации в издательстве «Пардес» под редакцией рава Цви Патласа. Составитель и переводчик — рав Александр Кац.

Ученики Виленского Гаона в Земле Израиля Часть 1.^[1]

1. Виленский Гаон едет в Святую Землю

В возрасте сорока лет, находясь на вершине своего духовного восхождения, Виленский Гаон принял решение переселиться в Землю Израиля. Здесь его постижение Торы должно было подняться на новый, недоступный в диаспоре, уровень ведь он сам утверждал, что «Тора открывается именно на Святой Земле, …и пророчество дается лишь в Земле».

Он отправился в путь один, рассчитывая, освоившись на Святой Земле, вызвать к себе всю семью. Из Кенигсберга Гаон направил родным прощальное письмо. «Я прошу вас, — писал он, — чтобы вы не переживали за меня, как вы мне обещали. Да и о чем тут переживать?! Ведь люди уезжают из дома на много лет только ради одного заработка, а я, слава Б-гу, еду в Святую Землю, которую все мечтают увидеть…».

В конце письма Гаон выражал надежду на встречу в Земле Израиля — «если это будет угодно милосердному Б-гу»^[2]. От Кенигсберга Гаон двинулся на юг, через Галицию, к морю. Но, неожиданно повернув назад, спустя два месяца после начала путешествия он возвратился в свой дом.

Предание повествует, что, когда он уже плыл на корабле в сторону Святой Земли, у него из рук выпала книга Торы. При падении она открылась на стихе: «Не перейдешь ты через этот Йарден» (Дварим 3:27) — такими словами Всевышний известил нашего наставника Моше о том, что ему не суждено войти в Обетованную Землю.

Виленский Гаон воспринял это происшествие как указание с Небес. В годы старости он пояснил в разговоре с сыном: «С Небес мне не было дано разрешение»^[3].

Основываясь на изучении высказываний и рукописей Гаона, каббалисты из среды его учеников утверждали, что, поскольку он был воплощением души Моше, ему, как и самому Моше, не было позволено войти в Землю Израиля^[4]. На решение Гаона могло повлиять еще одно обстоятельство. В Галиции ему стало известно о том, что на Святой Земле не существует ашкеназских общин, кроме небольшой хасидской общины, созданной равом Г. Кутовером, ближайшим последователем рава Исраэля Бааль Шем Това (Бешта), путь служения которого для Гаона был неприемлем. По мнению историков, Виленский Гаон не хотел переносить на Святую Землю острейшие разногласия, расколовшие на два лагеря евреев Галиции и других областей Восточной Европы^[5]. По некоторым сведениям, в возрасте шестидесяти двух лет, в 5542 (1782) году, Гаон вновь попытался попасть на святую землю, и вновь безуспешно^[6].

2. Гаон готовит учеников

После первой неудачной поездки Виленский Гаон в значительной степени изменил свой образ жизни. Прежде он занимался Торой, как правило, в одиночестве, в своем доме. Теперь его занятия проходили, в основном, в помещении Большой Виленской синагоги. По свидетельству одного из сыновей Гаона, начиная с этого времени «всё его устремление было в том чтобы преподавать другим»^[7]. Постепенно вокруг Гаона сложилась группа учеников, каждый из которых был выдающимся знатоком Торы.

В 5528 (1768) году один из виленских богачей приобрел для Гаона и его учеников просторную квартиру на втором этаже дома, примыкавшего к синагоге. Помимо зала, превращенного в Дом Учения, в этой квартире была также комната, в которой на протяжении всей недели занимался сам Гаон. Домой, к семье, он возвращался лишь на Субботу.

Общие уроки проводились в зале, а самые близкие из учеников занимались с наставником в его комнате, выполняя функцию «талмид-хавера» (младшего товарища по совместному изучению Торы). В течение многих лет таким «талмид-хавером» Гаона был рав Хаим Воложинер, а затем его младший брат рав Шломо-Залман^[8].

Еще одним постоянным напарником Гаона по совместным занятиям был виленский мудрец по имени рав Саадья: они вместе изучили множество трактатов Талмуда, а также каббалистический трактат «Эц хаим» («Древо жизни») и другие книги, содержащие учение Аризаля. Кроме того, рав Саадья в течение долгих лет был распорядителем и габаем (казначеем) в Доме Учения Гаона.

Большинство учеников, подобно своему наставнику, на протяжении всего дня оставались в талите и тефилин, добиваясь максимальной самоотдачи в своем служении Творцу^[9].

Благодаря присутствию раби Элияу и его учеников, город Вильно стал одной из мировых столиц Торы — его называли «литовским Иерусалимом». Тем не менее, Гаон решительно отказывался принимать какой-либо из предлагаемых ему высоких постов в виленской общине, понимая, что деятельность раввина, даяна или главы ешивы неминуемо отвлечет его от изучения Торы. И все же, несмотря на то, что он отстранился от всякого руководства, в глазах евреев Европы он приобрел статус главы поколения и одного из духовных лидеров всего еврейского мира.

3. Центр Торы в Шклове

Еще один центр учеников и последователей Виленского Гаона сложился в белорусском городке Шклове. В этом городе жил выдающийся знаток Торы и щедрый меценат рав Йеошуа Цейтлин. Еще в молодости, женившись на дочери одного из местных богачей, он активно включился в предпринимательскую деятельность тестя и, проявив незаурядный коммерческий талант, быстро разбогател. Его деловые связи простирались далеко за пределы литовского края. Основательно изучив русский язык, он сумел заручиться поддержкой фаворита российской императрицы Екатерины II князя Потемкина. Рав Цейтлин стал казначеем Потемкина и получал от него многочисленные подряды. В частности, он обеспечивал снабжение русской армии в годы русско-турецкой войны, завершившейся выгодным для России миром. Благодаря рекомендации Потемкина, рав Цейтлин получил аудиенцию у самой императрицы, которая даровала ему почетное звание «советника императорского двора». Во время своих многочисленных поездок из Шклова в Санкт-Петербург рав Цейтлин, как правило, останавливался в Вильно и встречался там с Гаоном, к ученикам которого он себя относил. Во всех направлениях своей деятельности он не предпринимал ни одного значительного шага, не спросив предварительно совета Гаона^[10].

Составив одно из крупнейших в западном крае состояний, он приобрел роскошное имение Устье, расположенное под городом Могилевом (на принадлежащих ему полях работало более девяти сотен крепостных). В Устье он построил дворец, в котором основал Дом Учения и собрал целый ряд выдающихся знатоков Торы, — в основном, учеников Виленского Гаона. Всех, кто занимался в устьинском Доме Учения, он содержал на свой счет.

Основным помощником и компаньоном рава Цейтлина во всех делах стал его родственник, рав Биньямин Ривлин (отец автора книги «Коль а-тор», о которой речь еще впереди). Он был также родственником и одним из ближайших учеников самого Виленского Гаона^[11]. В 5532 (1772) году рав Ривлин организовал в Шклове ешиву, в которой воплотил методы изучения и преподавания Торы, воспринятые им от Гаона^[12]. По воспоминаниям современника, рав Ривлин «был веселым и добросердечным человеком, который относился к каждому с любовью». Он радовал сердца своих учеников «увлекательными рассказами о великих мудрецах Израиля, и в первую очередь, о своем наставнике Гаоне из Вильно». И каждый раз, когда он упоминал имя Гаона, «было заметно, что его охватывают дрожь и трепет»^[13]. Шкловская ешива была в то время самой большой во всем литовском крае. А рав Й. Цейтлин не только финансировал деятельность этой ешивы, но и сам тоже преподавал в ней. Благодаря деятельности этих двух щедрых меценатов и мудрецов Шклов стал вторым по значению, после Вильно, центром изучения Торы в литовском крае. Современники говорили: «Проверьте всех евреев Шклова, от главы общины и до извозчика, и не найдете ни одного, кто бы не знал наизусть несколько трактатов Талмуда»^[14]. В пожилом возрасте рав Б. Ривлин полностью оставил коммерческую деятельность и, поселившись в Устье, посвятил себя углубленному изучению Торы. По свидетельству современника, часто посещавшего Устье, рав Ривлин «был старцем с длинной, ниспадающей бородой — очень высокого роста, на голову выше всех окружающих». Он «занимался весь день и всю ночь, не выпуская из рук графитового карандаша, которым делал многочисленные заметки на полях изучаемых книг». Каждое утро, кроме Субботы, он окунался в реку, зимой проделывая прорубь во льду. Он не пил вина и прочих крепких напитков, не ел ни хлеба, ни мяса — даже в праздники и Субботы, питаясь только зернами, плодами и, в редких случаях, картошкой и рыбой. Летом он по несколько часов в день собирал лекарственные травы и коренья, а затем изготовлял из них целебные эликсиры — «в полном соответствии с фарма цевтической наукой, которую он в совершенстве изучил по книгам иноземных ученых». Он лечил всех обитателей Устья, и даже сам хозяин имения рав Цейтлин «не обращался ни к каким другим врачам, кроме рава Биньямина»^[15].

Некоторые другие ученики Гаона, поселившиеся в Устье, тоже, как и рав Ривлин, наряду с углубленным изучением Торы, занимались также и естественными науками. Так, например, рав Барух Шик организовал там химическую лабораторию, в которой проводил многочисленные эксперименты. Кроме того, выполняя просьбу Виленского Гаона, он переводил на иврит книги по естественным наукам и математике^[16].

4. Два последних ученика

В последний период жизни Гаона его ближайшими учениками стали как раз воспитанники шкловской общины — раби Менахем Мендл и раби Исраэль. По свидетельству сыновей Виленского Гаона, раби Менахем Мендл «попал под сень крова» Гаона уже в «дни его старости» и «увидел великий свет его Торы». Стремясь «обнажить глубины и рассеять тьму неясностей и сомнений», молодой ученик «превратил свои ночи в дни», и Гаон, «убедившись, что его намерения и поступки угодны Б-гу, благоволил к нему»^[17].

«Всевышний дал мне милость в глазах Гаона, — вспоминал сам раби Менахем Мендл…, и весь тот год и девять месяцев, что я жил у него, я не отступал от него ни на шаг. …Я “не покидал его шатра ни днем, ни ночью”, и куда он ни шел, я шел с ним, и когда он спал — и я спал. …И он открыл мне дорогу к мудрости»^[18]. Молодой ученик записывал уроки наставника, и эти заметки впоследствии легли в основу целого ряда важнейших книг.

Раби Менахем Мендл стал одним из тех немногих участников торжественной церемонии, которую устроил Гаон после того, как они завершили совместное изучение одной из книг Танаха — «Шир а-ширим» («Песни Песней»). Пригласив в свою комнату ближайших учеников, Гаон попросил закрыть ставни и зажечь множество свечей. Он сообщил ученикам, что к этому дню он завершил изучение «всей Торы, данной на горе Синай, и познал, как Устная Тора закодирована в тексте Письменной Торы»^[19]. Обычно подобные праздничные трапезы («сеудат сиюм», т.е.

«трапеза завершения») устраивают после того, как заканчивают изучать один из трактатов Талмуда. Но Гаон завершил не просто один трактат, и только весь Талмуд — Иерусалимский и Вавилонский. Он открыл своим близким ученикам, что завершил многократное (более чем сто раз) изучение всей гигантской сокровищницы знаний, которую называют «Торой» в самом широком смысле (это и все мидраши, и все законодательные кодексы, и Каббала).

И действительно, по свидетельству его ближайшего ученика, раби Хаима из Воложина, Гаон «не только знал наизусть все книги, но и помнил место каждого слова в них». У учеников «создавалось впечатление, будто каждое слово стояло перед его глазами, и он как будто просто читал из открытой перед ним книги»^[20].

Второй воспитанник шкловской общины — рав Исраэль, которому тогда было двадцать семь лет — удостоился ухаживать за Гаоном в последние полгода его жизни. Вообще, несмотря на явное пренебрежение общепринятым режимом сна и питания, Виленский Гаон на протяжении всей своей жизни отличался исключительно крепким здоровьем. По свидетельству его родных, он «почти ничего не ел, почти совсем не спал, и, тем не менее, обладал отменным здоровьем»^[21]. Согласно еще одному свидетельству, «его тело было сильным и крепким, он никогда ничем не болел, кроме двух случаев за всю жизнь»^[22].

И обе эти своих болезни он перенес, уже перешагнув семидесятилетний рубеж. Рав Исраэль из Шклова находился рядом с ним во время второй, последней, болезни. «Всевышний удостоил меня постоянно видеть лицо царя (т.е. Гаона) в его повседневной жизни последние полгода, до того, как он был призван в Небесную Ешиву, — вспоминал он. — И я удостоился служить ему, как раб царю, последние двадцать дней перед его кончиной: много раз я читал ему и учился вместе с ним, и не отступал от него ни на шаг — до тех пор, пока он не был забран от нас»^[23].

После Йом-Кипура 5558 (1797) года Гаон, никогда в жизни не прибегавший к услугам врачей, согласился пригласить врача-специалиста. На его решение повлияли настойчивые уговоры родных, мучительные переживания которых ему было тяжело видеть. Когда прибыл знаменитый в то время в Литве доктор Яаков Либшиц, больной уже находился в пограничной зоне между жизнью и смертью. Врач, склонив ухо к груди Гаона, прослушал биение его сердца и ритм дыхания. После тщательного осмотра родные взволнованно спросили: «Ну, где он находится (имея в виду — ближе к жизни или ближе к смерти)?». Доктор Либшиц, который был к тому же знатоком Торы, ответил: «Мне кажется, что он находится в трактате “Келим” — во все время осмотра уста Гаона еле слышно произносили, страницу за страницей, слова из этого трактата^[24].

Виленский Гаон был призван в Небесную Ешиву в праздник Суккот, 19-го Тишрея 5558 (1797) года, — на семьдесят восьмом году жизни. Перед смертью, собрав последние силы, он еще успел с великой радостью выполнить заповедь “нетилат лулав”, благословив на связку четырех видов растений.

5. После смерти учителя

Духовный свет, излучаемый великой личностью Виленского Гаона, оказал определяющее влияние на все последующее развитие еврейской мысли. Вскоре после смерти Гаона его ближайший ученик раби Хаим основал новую ешиву в Воложине. В этом учебном заведении он постарался воплотить разработанные Гаоном методы изучения и преподавания Торы. Воложинская ешива стала прообразом для сотен других ешив, основанных ее выпускниками, а затем их учениками и учениками учеников, — поэтому ее называли “матерью литовских ешив”.

Два шкловских ученика Гаона сосредоточились на издании его толкований Торы. Уже в 5558 (1798) году рав Менахем Мендл выпустил в свет комментарии Гаона на книгу Мишлей (“Притчи царя Шломо”). В предисловии к первому изданию он указал, что Гаон сам завещал ему начать именно с этой книги, “поскольку вся она полна трепета перед Б-гом, являющегося фундаментом мудрости”. В последующие годы он подготовил к изданию комментарии Гаона к этическому трактату “Пиркей Авот” (“Поучения отцов”), а также к исторической хронике “Седер Олам” (“Хронология Вселенной”) и к каббалистическому трактату “Сефер Йецира” (“Книга Творения”).

На основе своих записей, сделанных во время совместного с Гаоном изучения раздела Мишны “Таарот” (“Ритуальная чистота”), раби Менахем Мендл составил комментарии к этому разделу Мишны. А на материале пасхального Седера, проведенного им за столом Гаона, он написал комментарий к Пасхальной Агаде. В тот период он также подготовил к изданию карту Земли Израиля и схему Храма, составленные Гаоном.

Второй ученик — раби Исраэль из Шклова — готовил к печати примечания Гаона к основному законодательному кодексу Шулхан Арух» («Накрытый стол»). Эти краткие заметки были сделаны Гаоном для себя — в основном, на полях самого кодекса. Они включали не только редакционную правку и библиографические указания, но и многочисленные законодательные решения. По многим вопросам Гаон полемизировал с величайшими из мудрецов прошлых веков: с Рифом, Рамбамом и с самим составителем кодекса «Шулхан Арух» равом Йосефом Каро. При подготовке этих кратких заметок к печати было необходимо, тщательно изучив источники, расшифровать многие сокращения и дополнить пропущенные слова, а порою и части фраз.

В 5563 (1803) году, через шесть лет после смерти Гаона, раби Исраэль издал в шкловской типографии примечания учителя к разделу «Орах хаим» («Образ жизни»), а еще три года спустя — к разделу «Йорэ Деа» («Наставляющий знанию»). В большинстве современных изданий кодекса «Шулхан Арух» эти примечания, озаглавленные «Биур Агра» («Разъяснения Гаона рава Элияу»), печатаются рядом с основным текстом. Они тщательно изучаются в ешивах и широко используются раввинами для установления законодательных норм.

В 5568 (1808) году, когда работа над основными книгами Гаона была близка к завершению, три его ближайших ученика — раби Менахем Мендл из Шклова, раби Саадья из Вильно и раби Исраэль из Шклова — переселились в землю Израиля. В путь на Святую Землю отправились также рав Биньямин Ривлин и его сын рав Илель.

6. Ученики Гаона в Цфате

Еще при жизни Гаон готовил своих учеников к освоению и возрождению Святой Земли. Вслед за великим знатоком тайного учения Рамбаном, Гаон полагал, что «собирание изгнанников» в Земле Израиля произойдет в два этапа, причем «первое собирание» начнется по инициативе самих евреев и при помощи правителей народов мира, а второе — «великое собирание» — с приходом Машиаха, потомка царя Давида^[25]. И поскольку сам Гаон не успел начать собирание евреев диаспоры в Святой Земле, он подготовил для этой миссии своих ближайших учеников и поручил им организовать это процесс так, как подробно будет рассказано в последующих частях этой книги.

Еще при его жизни в Шклове начало складываться движение «Хазон Цион» («Пророчество о Сионе»), которое готовило восхождение в Святую Землю целой группы последователей Гаона. В 5741 (1781) году один из его ближайших шкловских учеников, рав Эзриэль (его внуком был рав Исраэль из Шклова) отправился на время в Землю Израиля, чтобы подготовить почву для переселения большой общины. Наконец, после серьезной и длительной подготовки большая группа переселенцев, включающая около семидесяти евреев из Шклова, отправилась в путь. В тот период по Европе прокатилась волна наполеоновских войн, а в Средиземном море велись морские сражения с турками, и потому все дороги были опасны. В результате путешествие заняло целых десять месяцев.

В 5769 (1809) году шкловские евреи сошли на берег святой земли^[26]. Сначала ученики Гаона посетили Тверию, где уже существовала хасидская община последователей Бешта, а затем обосновались в Цфате — они прибыли в этот город на восьмой день месяца элуль 5569 года^[27].

Во главе этой первой группы переселенцев стоял рав Менахем Мендл из Шклова, который был особенно близок к наставнику в последние два года его жизни. «Поселившись в святом городе Цфате, — вспоминал он, — я, с Б-жьей помощью, основал там Дома Молитвы и Дома Учения, полные книг»^[28]. Эта маленькая община постоянно пополнялась новыми членами.

В самом начале 5570 (1810) года к ним присоединилась группа последователей Гаона, во главе которой стояли рав Биньямин Ривлин, который умер в пути^[29], и рав Исраэль из Шклова. Чуть позже, в том же 5570 году, в Цфат прибыл с группой учеников многолетний виленский габай и ближайший помощник Гаона рав Саадья. К тому времени в цфатской общине уже насчитывалось около ста пяти десяти человек. Предполагалось, что в дальнейшем из года в год в Святую Землю должно пребывать еще по нескольку сотен последователей Гаона из литовского края^[30].

Обосновавшись на Святой Земле, ученики Гаона старались организовать жизнь своей общины в полном соответствии с законодательными взглядами своего наставника. Рав Саадья вел подробные записи, в которых воспроизводил обычаи, принятые в окружении Гаона и в его Доме Учения (позднее эти записи вошли в качестве основной части в книгу «Маасе рав» — «Пример наставника»).

Рав Исраэль из Шклова создал в Цфате небольшую ешиву, в которой углубленно изучались Талмуд и кодекс «Шулхан Арух» вместе с недавно изданными примечаниями самого Гаона. В его ешиве занимались даже дети последователей рава Шнеура-Залмана из Ляд (Алтер Ребе), с родителями которых он поддерживал дружеские отношения. Трагический конфликт, разрывающий общины в литовском крае, в Земле Израиля удалось преодолеть быстрее^[31].

Но спустя всего лишь несколько месяцев рав Исраэль был вынужден вернуться в Европу с целью сбора средств для цфатской общины. «Мне было очень тяжело покидать нашу Святую Землю, к которой я уже привязался и которую полюбил больше всего на свете, — писал он. — Но я видел, что приехавшие сюда лишены всякого пропитания. И тогда я встал и в конце зимы 5570 года, после Пурима, отправился в Акко, а оттуда в Стамбул. Вследствие войны русских с турками, которая велась в те дни, морские ворота России были закрыты, и мне пришлось добираться сушей, через бескрайние степи и высокие горы. … На пути долгих скитаний милосердный Б-г избавил меня от многих бед и опасностей, и в конце концов привел к дому нашего наставника, рава Хаима из Воложина»^[32]. Посетив целый ряд общин литовского края и Польши, рав Исраэль при помощи рава Хаима из Воложина сумел организовать постоянный фонд для поддержки поселенцев в Земле Израиля.

7. Два центра Торы

Согласно семейной традиции рода Ривлиных, в месяце Элуль 5771 (1811) года небольшая группа из девяти учеников Гаона перебралась из Цфата в Иерусалим (эту группу возглавлял сын рава Б. Ривлина — рав Илель)^[33].

Ко времени их прибытия в древней еврейской столице жила лишь горстка евреев — около двух десятков сефардов. Переселенцам из Цфата тоже пришлось облачиться в сефардские одеяния, так как евреи из Европы не могли открыто селиться в Иерусалиме. Это было связано с тем, что почти за шесть столетий до этого европейские евреи, приехавшие в Святую Землю вместе с равом Йеудой Хасидом, задолжали местным арабам очень крупную сумму денег, которую так и не смогли возвратить. С тех пор местные арабы взымали деньги с каждого еврея из Европы, который появлялся в Иерусалиме. Именно по этой причине для первоначального заселения ученики Гаона избрали не Иерусалим, а Цфат^[34].

В 5573 (1813) году в Цфате и во всей Северной Галилее вспыхнула губительная эпидемия, безжалостно косящая местное население. Многие скрывались от нее в пустынной местности и лесах. А рав Менахем Мендл, рав Саадья и некоторые другие члены цфатской общины временно перебрались со своими семьями в Иерусалим.

Тем временем рав Исраэль из Шклова, завершив свою миссию в Европе, возвратился в Цфат в самый разгар эпидемии, уже скосившей около трети евреев, оставшихся в зараженном городе. Взяв с собой семью, он тоже бежал в Иерусалим, но было поздно. В пути у него умерла жена, а по прибытии в Иерусалим — семнадцатилетний сын. Чуть позднее болезнь забрала восемнадцатилетнюю дочь и ее мужа, оставивших после себя маленького ребенка. Последними жертвами эпидемии стали два его младших сына и дочь. На попечении рава Исраэля остались единственная уцелевшая дочь и внук-младенец. Спустя короткое время, заболел и сам рав Исраэль, заразившись от кого-то из умерших. Тогда, обращаясь с молитвой к Творцу, он дал обет, что если спасется от смерти и излечится, то напишет книгу, посвященную заповедям, выполнение которых возможно лишь в Земле Израиля (после излечения, он, действительно, написал книгу «Пеат а-Шулхан», в которой разъяснил подход Виленского Гаона к заповедям, связанным с обработкой святой земли).

Когда стало ясно, что губительная эпидемия завершилась, члены цфатской общины возвратились в свой город^[35]. Но группа, возглавляемая равом Илелем Ривлиным, согласно семейной традиции, все же осталась в Иерусалиме^[36].

А вскоре начался новый этап освоения Святой Земли. В месяце Хешван 5576 (1815) года глава цфатской общины рав Менахем Мендл и несколько его ближайших учеников окончательно переселились в Иерусалим^[37]. В будние дни они занимались в старинном Доме Учения, основанном великим каббалистом равом Хаимом Ибн Атаром (автором книги «Ор а-Хаим»), а по Субботам присоединялись к молитвенным собраниям сефардов, чтобы не привлекать к себе особого внимания со стороны арабов. Между последователями Гаона и сефардской общиной святого города установились отношения дружбы и взаимопомощи. В течение многих лет сам рав Менахем Мендл занимался в ешиве каббалистов «Бейт-Эль», которой руководил рав Авраам Шараби, внук прославленного каббалиста из Йемена рава Сара-Шалома Шараби (Рашаша). А одним из ближайших друзей рава Менахема Мендла стал глава сефардской общины рав Ш.-М. Сузин, который носил почетный титул «Ришон ле-Цион» (Первый в Сионе) и был тогда высшим законодательным авторитетом для всех сефардских общин. Он помог ученикам Гаона обосноваться в Иерусалиме и не раз спасал их от беды. Именно ему рав Менахем Мендл передал многие сокровенные знания, воспринятые от Виленского Гаона.

После переезда рава Менахема Мендла в Иерусалим главой цфатской общины был избран рав Исраэль. Интересно, что он создал для своих учеников в Цфате систему изучения Талмуда, которая предвосхитила знаменитый цикл «даф йоми», внедренный два века спустя в Европе. Каждое утро после молитвы рав Исраэль давал урок по недельной главе Торы с комментарием Раши и по очередному листу Талмуда — так, чтобы его ученики смогли за год завершить изучение Пятикнижия, а за семь лет — изучение всего Талмуда^[38].

Теперь у учеников Гаона было два центра изучения Торы: более старый и гораздо более крупный в Цфате, и новый — в Иерусалиме. Но и иерусалимская община тоже быстро росла за счет все новых и новых последователей Гаона, прибывающих из литовского края.

А в 5581 (1821) году к общине последователей Виленского Гаона присоединились и хасиды, живущие в святом городе^[39]— хотя в Европе тех дней такое объединение было бы еще практически невозможным. Но Святая Земля соединяла евреев, устраняя противоречия.

По инициативе рава Менахема Мендла был организован первый иерусалимский «Колель» — постоянно действующий фонд для поддержки членов общины, который пополнялся за счет сбора средств среди евреев Европы. Современник писал, что без такого лидера как этот выдающийся ученик Виленского Гаона «ашкеназская община не смогла бы пустить корни в Иерусалиме. В самые трудные времена Б-г послал его, чтобы основать ишув (еврейское поселение в земле Израиля)^[40]» — ведь именно он основал сначала общину Цфата, а затем и общину Иерусалима.

Для защиты поселенцев от арабов и бедуинов был создан отряд самообороны, получивший название «Аншей а-Гвардия» (Гвардейцы). Сохранилась история о том, как однажды вооруженный бедуин передал раву Менахему Мендлу записку, составленную на иврите. В ней сообщалось, что значительная партия переселенцев из Литвы была захвачена бедуинами по дороге из порта Яффо в Иерусалим. Бедуин, принесший записку, потребовал крупный выкуп. Положение было почти безвыходным: если предоставить выкуп, бедуины превратят поимку заложников в постоянный промысел, а если отказать им, то они не пощадят пленников, среди которых множество женщин и детей. В конце концов, вручив необходимую сумму двум вооруженным членам общины, рав Менахем Мендл отправил их с бедуином. Однако бедуин не знал, что вслед за ними по пятам следуют и «Аншей а-Гвардия», которые сразу же по прибытии к бедуинскому лагерю заняли позиции на высотах. И как только деньги были уплачены и заложники покинули лагерь, в тот же миг раздались ружейные выстрелы, уложившие делящих добычу бедуинов на месте^[41].

Жизнь в Иерусалиме была полна трудностей и опасностей. Мусульманские правители (в те дни Земля Израиля была частью огромной Оттоманской империи) использовали любую возможность, чтобы поживиться за счет еврейской общины. В праздник Песах 5584 (1824) года рав Менахем Мендл был схвачен арабскими стражниками, ворвавшимися в его дом, и заключен в темницу. Иноземный путешественник, посетивший Иерусалим в те дни, свидетельствовал: «Этот старец, главный раввин ашкеназских евреев в Иерусалиме, человек из Европы — он считается самым ученым евреем во всей Сирии (так мемуарист называет землю Израиля). …В поздний час ночи, когда он лежал в постели, многочисленные удары сотрясли двери его дома. Он поднялся, думая, что в дом ломятся разбойники.

В считанные мгновения дверь была выбита, и к нему ринулись солдаты с обнаженными саблями в руках. …Они захватили старца и членов его семьи и спустили в темницу. Им сказали, что они должны будут заплатить выкуп правителю города — десять кошельков с монетами. А иначе назавтра их начнут пытать, приставляя раскаленные металлические прутья к их головам и вгоняя гвозди в ладони — мне объяснили, что такие пытки практикуют в Иерусалиме для выжимания денег из этих несчастных»^[42].

Вскоре выяснилось, что паша из дальней мусульманской страны, совершавший паломничество в Мекку, по пути растратил все свои деньги, и теперь решил исправить положение за счет иерусалимских евреев. Положение осложнялось тем, что в сырой темнице состояние престарелого мудреца резко ухудшилось, и он был на пороге смерти. В тот же день его ученикам удалось собрать необходимую сумму. Причем деньги щедро жертвовали не только выходцы из Европы, многим из которых пришлось продать даже свои субботние одежды, но и представители сефардской общины. Они были более состоятельными, и их главный раввин Ш.-М. Сузин сумел в кратчайший срок собрать среди них недостающие для выкупа средства^[43].

В последний период своей жизни рав Менахем Мендл написал несколько книг по Каббале, в которых запечатлел многие тайны Торы, переданные ему Гаоном (большая часть этих рукописей еще не издана). Сохранились свидетельства, что его связь с душой наставника и в этот период не прерывалась. За годы своего пребывания Иерусалиме рав Менахем Мендл удостоился целого ряда озарений, когда ему являлся Виленский Гаон — таким, каким он был при жизни, — и по-прежнему обучал его тайнам Торы. Один раз это произошло во время молитвы у Стены плача, другой — у гробницы праматери Рахели, третий — на Масличной горе («Ар а-Зейтим»), возле могилы рава Хаима Ибн Атара. Эти встречи с душой Гаона рав Менахем Мендл также описал в своих книгах.

Этот великий знаток тайных разделов Торы умер через три года после своего временного пленения, в первый день месяца Адар 5587 (1827) года, и был похоронен на Масличной горе. К тому времени выпестованная им ашкеназская община святого города, несмотря на тяжелейшие испытания, вступала в пору расцвета. Ко дню его смерти в Иерусалиме постоянно жило уже более тысячи евреев — выходцев из Европы.

8. Поиск десяти пропавших колен

Сохранилось множество свидетельств того, что ученики Виленского Гаона прибыли в Святую Землю с определенной миссией, связанной с приближающимся Окончательным Избавлением еврейского народа — Геулой. Так, глава цфатской общины рав Исраэль из Шклова направил специального посланника на поиски десяти пропавших колен, которые, согласно мнению большинства мудрецов, должны возвратиться в эпоху Конечного Избавления. В старинном мидраше предсказано, что «в будущем евреи из рода Йеуды и Биньямина отправятся к десяти потерянным коленам, чтобы привести их в Землю Израиля и удостоиться вместе с ними жить в эпоху Машиаха»^[44]. И когда до рава Исраэля дошли известия, что «потерянные колена» скрываются в где-то пустынях Йемена, он попытался сразу же установить с ними связь. Его посланцем стал рав Барух из Пинска, который прибыл в землю Израиля в 5579 (1819) году и присоединился к общине последователей Гаона. Рав Исраэль снабдил своего посланца письмом к руководителю разыскиваемых колен. В этом послании излагалась история евреев, начиная с той поры, когда колено Йеуды и часть колена Биньямина разлучились с остальными коленами, и до дней самого Виленского Гаона. В заключение письма рав Исраэль выражал надежду, что приезд учеников Гаона в Землю Израиля станет первой волной всеобщего возвращения (вероятно, в этом и заключалась основная цель их прибытия в Святую Землю).

В месяце Хешван 5591 (1830) года рав Барух отправился в дальний путь, так как, по полученным сведениям, потомки десяти колен обитали в труднодоступных пустынях Аравийского полуострова. После двух с половиной лет странствий, в месяце Ав 5593 (1833) года, он прибыл в столицу Йемена Сану. Здесь он был с почетом встречен местными знатоками Торы, оказавшими ему всяческое содействие. В сопровождении известного йеменского каббалиста он совершил путешествие вглубь пустыни, по направлению к городку Хайдан, где, по мнению раввинов Йемена, обитали потомки колена Дана. В пустыне они встретили пастуха, сообщившего, что он из колена Дана. Однако пастух отказался проводить их в свой стан — он лишь взялся передать главе своего колена письмо от рава Исраэля, обещая вскоре привезти ответ в Сану, еще до наступления праздника Рош а-Шана. Рав Барух и сопровождающий его йеменский каббалист вернулись в Сану, но пастух к назначенному сроку не появился.

Тем временем раву Баруху удалось с помощью врачебной науки, которую он изучал еще в Европе, излечить от смертельной болезни верховного правителя Йемена, и тот назначил его своим придворным врачом, а затем и личным советником. Но в месяце Шват 5594 (1834) года в результате интриги сановников-арабов, которые завидовали его взлету к вершинам власти, рав Барух был застрелен правителем в дворцовом саду^[45].

Таким образом, миссия рава Баруха осталась незавершенной.

9. Землетрясение в Цфате

В те годы рав Исраэль не раз спасал цфатскую общину от серьезной опасности. Летом 5594 (1834) года арабы и друзы, жившие в Земле Израиля восстали против египетского паши, отвоевавшего эту территорию у турок. Повстанцы осадили крупные города, где были еврейские общины — Иерусалим, Хеврон и Цфат. Восьмого Сивана они овладели Цфатом, однако евреи, следуя указанию рава Исраэля, успели уйти из города и укрылись в соседней горной деревне Эйн Зейтим. Несмотря на заставы, установленные повстанцами на дорогах, раву Исраэлю удалось переправить письма с просьбой о помощи в Бейрут, где располагались консульства европейских государств, — ведь евреи Цфата были выходцами из Российской империи и потому по-прежнему находились под ее патронажем. Под дипломатическим нажимом эмир Ливана направил свои войска на помощь цфатскому гарнизону, и осада с города была снята^[46].

Когда евреи вернулись в город, то обнаружили, что восставшие полностью разграбили еврейский квартал. В числе прочего они разгромили еврейскую типографию и рассыпали набор новой книги рава Исраэля, над которой тот напряженно работал в течение последних двадцати лет. Это был тот самый труд «Пеат а-шулхан» («Край стола»), который он дал обет написать, когда находился на пороге смерти в дни эпидемии.

Два года спустя, в 5596 (1836) году, эта книга все-таки вышла в свет. В предисловии рав Исраэль подводил итоги нелегким дням, прожитым в Святой Земле. «Многочисленными страданиями я приобрел почетное право прожить на этой земле вот уже двадцать семь лет, — писал он. — …С того дня, как я поселился здесь, в святом наделе Всевышнего, я пережил страх и мор, войны и голод. …Но полагаясь на Б-га, я всегда обретал спасение и поддержку, и всеми своими силами я служил народу святой земли, направляя, с Б-жьей помощью, свою святую общину».

Еще год спустя, 24 Тевета 5597 (1837) года, древний Цфат был разрушен страшным землетрясением, и тысячи евреев были погребены под обломками своих домов (по официальным данным, погибло около двух тысяч членов общины, а многие были искалечены). Всего за несколько минут древний город с цветущей еврейской общиной практически перестал существовать^[47].

Сам рав Исраэль находился в это время в Иерусалиме, но большая часть его семьи погибла. После этого большинство цфатских евреев, уцелевших в той катастрофе тоже переселились в Иерусалим. Многие увидели в этом губительном землетрясении указание на то, что единым центром возрождения Святой Земли должен быть только Иерусалим^[48]. Так с той поры и было. В Иерусалиме беженцы из Цфата возвели новый Дом Молитвы, вокруг которого они объединились, — эта синагога была названа «Суккат шалом» (Куща мира).

Предание свидетельствует, что община последователей Гаона удостоилась в те дни открытого чуда. В год засухи запасы хлеба закончились, и община находилась на пороге голодной смерти. В довершение ко всем бедам финансовая помощь из Европы, которую ожидали последователи Гаона, не пришла. Перед праздником Песах рав Исраэль созвал старейшин, чтобы обсудить положение, — ведь у евреев не было даже муки, чтобы испечь мацу для выполнения заповеди. После этого собрания раву Исраэлю сообщили, что его ожидают несколько арабских купцов. Арабы сказали, что им удалось купить большую партию зерна, и они готовы перепродать евреям весь товар. Рав Исраэль объяснил им, что сейчас не располагает деньгами, но, к его удивлению, купцы заявили, что готовы положиться на честное слово раввина. Не попросив даже аванса, они передали ему зерно и сказали, что вернутся за деньгами позднее. Община была спасена от гибели, а «арабские купцы», которых ждал получивший деньги из Европы рав Исраэль, так никогда и не вернулись^[49].

10. Год «а-Тор»

Рав Исраэль из Шклова умер девятого Сивана 5599 (1839) года — последним из великих учеников Виленского Гаона. К этому времени в Земле Израиля уже существовала жизнеспособная община, и был заложен фундамент для последующего возрождения Святой Земли.

Это был канун года «а-Тор». Знатоки сокровенного учения давно предсказывали, что после 5600 (1840) года должно наступить особенное ускорение истории, непосредственно предшествующее приходу Машиаха. В святой книге «Зоар» предречено, что «в шестом столетии шестого тысячелетия откроются врата мудрости сверху и источники мудрости снизу, и мир начнет готовиться к вступлению в седьмое тысячелетие — подобно тому, как человек в шестой день недели готовится к наступлению Субботы»^[50]. 5600 (1840) год, с которого начинается «шестое столетие шестого тысячелетия», записывается как ר’’הת (а-Тор). На святом языке это слово обозначает горлицу.

Это год начала новой эпохи. Ведь точно так же, как евреи встречают святую Субботу задолго до ее наступления, свет Великой Субботы, связанный с раскрытием света Машиаха, придет в этот мир задолго до начала седьмого тысячелетия.

В этот год, согласно предсказанию, должны были открыться «врата мудрости сверху и источники мудрости снизу». «Врата мудрости сверху» — это глубокое понимание Торы, и особенно постижение сокровенных тайн Торы. А «источники мудрости снизу» — это научно-техническая революция, «разогнавшая» историю до невиданной прежде скорости. Выдающийся преподаватель Торы рав Э. Таубер пояснял, что научная революция стала «необходимой предпосылкой к эпохе Машиаха». В этот период «многие знания, первоначально пришедшие к евреям через Синайское Откровение и пророчества, становятся доступны человечеству по естественным каналам»^[51].

Вместе с тем, этот период ознаменовался перекройкой карты мира, приведшей в конце концов к Первой Мировой войне и Декларации лорда Бальфура, в которой Земля Израиля была объявлена «национальным очагом еврейского народа». «Шестое столетие шестого тысячелетия», о котором говорится в книге «Зоар», завершилось в 5700 (1940) году. Незадолго до этого началась Вторая Мировая война, связанная с Катастрофой европейского еврейства. А затем наступил период «Большой алии» — массового возвращения евреев на свою землю.

Продолжение следует

[1] «Адерет Элияу», Дварим 1.6.

[2] «Сарей а-меа» 2.18.

[3] Предисловие к комментарию Виленского Гаона к «Шулхан Аруху»; см. также р. Д. Элиах, «А-Гаон» с. 468.

[4] «Алийот Элияу» 86; «А-Гаон» с. 471.

[5] «Сарей а-меа» 2.18.

[6] См. «Коль а-Тор» 5754, с. 19.1; «Ве-зэ шаар а-Шамаим» с. 195.

[7] «Сеарат Элияу».

[8] «Сарей а-меа» 2.15.

[9] «Маасе рав» 63.

[10] Там же 2.7, 2.8.

[11] См. «Коль а-тор» 5754, «Маво» с. 12.

[12] «А-Гаон» с. 402.

[13] «Сарей а-меа» 2.8.

[14] Там же, 2.7.

[15] Там же, 2.8.

[16] Там же.

[17] Предисловие к комментарию Виленского Гаона к кодексу «Шулхан Арух».

[18] См. предисловие р. Менахема Мендла из Шклова к кн. «Шаар а-цимцум»; «Китвей а-гаон раби Менахем Мендл»,«Маво» с. 8; см. также А.-Л. Фрумкин, «Толдот хахмей Йерушалаим» 3.5.

[19] См. «А-Гаон» с. 143-147.

[20] «Сарей а-меа» 2.17; «А-Гаон» с. 147-148.

[21] «А-Гаон» с. 215-216.

[22] Там же, с. 753.

[23] Предисловие к комментарию Виленского Гаона к «Шулхан Аруху».

[24] «Гдолей а-дорот».

[25] См. «Коль а-Тор» 1; см. также Рамбан, Шир а-Ширим 8:13.

[26] «Ве-зе шаар а-Шамаим» с. 195-196.

[27] См. «Коль а-Тор», 5754, «Акдамот» с. 7.

[28] «Толдот хахмей Йерушалаим» 3.5.

[29] См. «Коль а-Тор»,5754, «Маво» с. 13.

[30] См. «Ве-зэ шаар а-Шамаим» с. 196.

[31] «Сарей а-меа» 6.7.

[32] «Толдот хахмей Йерушалаим» ч. 4.

[33] См. «Мидраш Шломо» с. 53.

[34] «Ве-зэ шаар а-Шамаим» с. 197.

[35] См. предисловие рава Исраэля из Шклова к книге «Пеат а-шулхан».

[36] См. «Коль а-Тор», 5754, «Акдамот» с. 14.

[37] См. «Толдот хахмей Йерушалаим» 3, с. 143.

[38] «Корот а-эйтим».

[39] «Ве-зэ шаар а-Шамаим» с. 200.

[40] «Толдот хахмей Йерушалаим» ч.3, с. 160.

[41] «Ве-зэ шаар а-Шамаим» с. 222-224.

[42] «Гдолей а-дорот».

[43] «Толдот хахмей Йерушалаим» ч.3, с. 162-163.

[44] «Ялкут Шимони», Шир а-ширим 1, 985.

[45] «Хазон Цион» с. 67-69; «Ве-зэ шаар а-Шамаим» с. 229-230; см. также «Энциклопедия ле-бейт Исраэль» т. 5, с. 155.

[46] «Сарей а-меа» 6.8; «Ве-зэ шаар а-Шамаим» с. 207-208.

[47] «Ве-зэ шаар а-Шамаим» с. 213 и 216.

[48] Там же, с. 216.

[49] «Маасей авотейну», «Микец».

[50] «Зоар» 1, 117а.

[51] См. р. Э. Таубер, «Тьма перед рассветом», гл. 3, с. 46.

Из журнала «Мир Торы»