Бамбуковая колыбель 8. Удочерение Хсин-Мей

ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ полных дней потребовалось нам для того, чтобы получить из китайского суда официальные документы об удочерении Хсин-Мей. Это были дни, наполненные физическими и душевными терзаниями, но и они, наконец, остались позади. Очередным препятствием на нашем пути была американская виза, и поэтому я записался на прием к сотруднику консульского отдела посольства Соединенных Штатов.

В это утро к нам в гости приехала Чьянг Лау-Шер, которая преподавала Барбаре китайский язык. (По-китайски слово Лау-Шер означает «учитель» и несет в себе тот же оттенок уважения и почтения, что ивритское море) В действительности Чьянг Лау-Шер стала для нас чем-то гораздо большим, чем просто преподавательницей языка. Она была нашим близким другом, который помогал нам понять сложный и зачастую сбивающий с толку мир китайских реалий, частью которого теперь стали мы сами.

Китайский язык имеет свыше сотни разных диалектов. Некоторые из них отличаются друг от друга настолько, что представляют собой, по сути, разные языки. Человек, живущий в одном районе Китая, порой просто не понимает человека, живущего в другом районе. Но хотя каждый из китайских диалектов имеет свое произношение, письменный китайский язык одинаков на всей территории страны. Многие китайцы могут общаться друг с другом только при помощи письма. Самый распространенный из диалектов — это «мандарин», который называется пу тунг хуа или «стандартный китайский диалект», а самым стандартным видом этого стандартного диалекта является тот, на котором говорят в Пекине.

Чьянг Лау-Шер родилась в Монголии и переехала с семьей в Пекин, будучи еще маленькой девочкой. В тяжелых, резких чертах ее лица и атлетическом телосложении можно было легко угадать следы ее «мандаринского» происхождения. Тем не менее, она еще и сейчас завязывала волосы на голове в узелок — точно так же, как завязывала их школьницей много лет назад. В ее устах китайский язык казался музыкой.

Впрочем, ее мелодичным, певучим голосом восхищались не мы одни — впридачу к преподаванию, она работала еще и диктором на местном радио.

У Барбары обнаружились врожденные способности к языку, и при помощи неустанных уговоров и понуканий Чьянг Лау-Шер удалось втянуть ее в общетайваньский конкурс иностранных студентов, изучающих китайский язык. Каждый участник конкурса должен был произнести перед специальным жюри пятиминутную речь по-китайски. Барбара завоевала на конкурсе второе место, и с тех пор они с Чьянг Лау-Шер стали близкими подругами.

Чьянг Лау-Шер прибыла на Тайвань в 1949 году вместе с полутора миллионами других беженцев, покинувших континент после захвата власти коммунистами. К моменту прибытия этих беженцев на острове уже жили двенадцать миллионов коренных тайваньцев. Их предки эмигрировали на Тайвань еще в семнадцатом веке из континентальных провинций Фукьян и Квантунг. За прошедшие три столетия тайваньцы создали свой собственный диалект китайского языка, отличный от континентального, а заодно и свою собственную оригинальную культуру. Они и внешне стали отличаться от жителей континента. Поэтому в течение многих лет отношения между островитянами и беженцами с континента оставались натянутыми и отчужденными.

Эта напряженность неожиданным образом отразилась и в делах, связанных с нашей Хсин-Мей. Тайваньцы имеют обычай следить за тем, чтобы младенцы спали на спине, поскольку они опасаются, что дети задохнутся, если будут спать на животике. Косточки у детей в этом возрасте еще мягкие, и потому тайваньские дети, проводя много времени на спине, приобретают отчетливо выраженный плоский затылок.

Жители континента не только не придерживаются этой практики, но, по сути, даже заставляют своих детей спать на животе.

Всякий раз, когда Чьянг Лау-Шер приходила к нам в гости, она первым делом направлялась к колыбели Хсин-Мей и переворачивала ее на живот. Несколько минут спустя появлялась Мей-Мей, коренная жительница Тайваня, и укладывала Хсин-Мей на спину. В результате Барбара долго не могла понять, каким образом Хсин-Мей ухитряется каждые несколько минут переворачиваться со спины на живот и обратно.

В тот день, о котором я рассказываю, Чьянг Лау-Шер торжественно сообщила Барбаре, что существует китайский обычай отмечать первый месяц жизни ребенка. На этой церемонии, именуемой ман уве (дословно «полный месяц»), полагается подавать специальные кушанья и печенье, и Чьянг Лау-Шер, как верная подруга, решила помочь Барбаре их приготовить.

В день церемонии в нашем доме собралась большая группа людей, пришедших отметить первый месяц жизни нашего необычного и загадочного ребенка, происхождение которого было столь же туманно, как и его будущее. Чьянг Лау-Шер осталась после ухода гостей. У них с Мей-Мей завязался спор о том, принадлежит Хсин-Мей к островитянам или к жителям континента. Они по очереди приводили все новые анатомические доказательства — каждая в пользу своего мнения.

Чьянг Лау-Шер демонстрировала крохотный носик Хсин-Мей как свидетельство ее континентального происхождения, Мей-Мей парировала ссылкой на форму ее лица.

«А может быть, один из ее родителей был островитянином, а другой — выходцем с континента? — вмешалась в спор Барбара. — Это, пожалуй, объяснило бы, почему ее мать вынуждена была от нее отказаться. В таком случае наша Хсин-Мей воплощает в себе лучшие черты двух китайских миров.»

Часом позже я случайно снова забрел на кухню. Я застал Мей-Мей и Чьянг Луа-Шер за неизменным чаем. Они были увлечены оживленной беседой, и их лица одинаково светились теплотой и дружелюбием.