Whatsapp
и
Telegram
!
Статьи Аудио Видео Фото Блоги Магазин
English עברית Deutsch

В эти годы овдовевший Яаков особенно приблизил к себе юного Йосефа, который ухаживал за ним: при ходьбе Яаков опирался на его руку и почти с ним не расставался — в связи с этим Йосеф не уходил пасти стада на дальние пастбища. А во время совместного изучения священных книг Яаков восхищался мудростью юноши, который постигал глубочайшие тайны так, будто был старцем, прожившим долгую жизнь (Берешит 37:3, Рамбан). Этот «сын старости» стал его утешением и отрадой: когда Яаков смотрел на Йосефа, ему казалось, что он вновь видит перед собой безвременно ушедшую из жизни Рахель, которую он так любил, — ведь Йосеф перенял исключительную красоту и очарование своей матери (Зоар 1, 216а).

Вместе с тем именно эта особенная любовь Яакова к одному из двенадцати сыновей стала основной причиной приближающегося трагического конфликта: ведь человеку ни в коем случае не следует предпочитать одного своего ребенка перед другими (Берешит раба 84:8). Яаков с болью осознавал, что отношения между Йосефом и остальными братьями становятся все более отчужденными и даже враждебными. Семнадцатилетний Йосеф часто жаловался ему на братьев, которые, как ему казалось, нарушали законы Творца (Берешит 37:2, Раши и Сифтей хахамим). А старшие братья ненавидели его за наушничество и завидовали тому, что «отец любит его больше, чем всех остальных» (Берешит 37:4). Дополнительным поводом для раздора стали вещие сны Йосефа, о которых он с простодушной доверчивостью рассказывал отцу и братьям: в этих снах он видел в различных аллегорических образах, как остальные братья, а также отец, признают его власть над ними (там же 37:5—10). И хотя в присутствии других сыновей Яаков упрекал Йосефа за его сновидения, он понимал, что в них скрыты пророческие откровения, и эти сны сбудутся — поэтому Яаков записывал сны сына в особый свиток, как записывают пророчества (там же 37:10-11; Берешит раба 84:12, Эц Йосеф и Перуш Маарзо).

Однажды, в 2216 году /1544 г. до н.э./, когда старшие сыновья долго не возвращались с дальних пастбищ возле Шхема, Яаков, опасаясь, как бы на них вновь не напали окружающие Шхем племена, послал Йосефа, чтобы проведать братьев (Берешит 37:12—14, Таргум Йонатан; Сефер аяшар, Вайешев; Седер адорот). Несмотря на свою старость и слабость, Яаков взялся проводить Йосефа до дороги, идущей от Хеврона на север. По пути он разъяснил сыну подходящий случаю закон Торы: старейшины города отвечают за благополучие его гостей, а когда гости покидают город, их обязаны проводить, чтобы с ними не случилось несчастья, — и на этом они расстались (Бааль Атурим, Берешит 37:14).

Через несколько дней к Яакову возвратился один из сыновей, Нафтали, с окровавленной верхней одеждой Йосефа, которую, по его словам, братья нашли в пустыне. «Дикий зверь растерзал его! — в горе возопил Яаков. — Растерзан Йосеф!» — и он упал на землю в глубоком оцепенении (Берешит 37:32—33; Сефер аяшар, Вайешев). Очнувшись, Яаков разорвал на себе одежды, облачился в рубище и в течение долгих дней скорбел по любимому сыну, — и никто не в состоянии был его утешить (Берешит 37:34—35). Позднее он отправил сыновей в пустыню на поиски останков Йосефа, но они ничего не нашли (Сефер аяшар, Вайешев).

Яаков был наказан исчезновением Йосефа за то, что «собрался жить в покое» — ему вдруг показалось, что все жизненные испытания и трудности остались позади, и он стал подумывать о мирной и спокойной старости. А когда праведники «собираются жить в покое», Всевышний недоуменно спрашивает: «Неужели им недостаточно того благого удела, который уготован им в Грядущем мире, что они ищут спокойной жизни и в этом мире?!» (Раши, Берешит 37:2).

А в святой книге Зоар указывается, что Яаков был наказан болью потери сына за ту боль, которую он причинил своему отцу, получив от него благословение обманом. Тогда Ицхак, узнав, что его главное благословение украдено, «содрогнулся в великом ужасе» (Берешит 27:33) — и подобный же ужас испытал Яаков, когда сыновья положили перед ним окровавленную рубашку Йосефа, сказав ему: «Мы нашли это» (Зоар 1, 144б). И как Яаков обманул отца, выдав себя за старшего брата, — а для этого он обмотал свои руки шкурками козлят, — так и сыновья обманули Яакова, показав ему рубашку Йосефа, пропитанную кровью зарезанного ими козленка (там же 185б-186а).

Вместе с тем, Яаков не поверил в то, что Йосеф погиб, и именно поэтому он не мог утешиться: ведь если человек действительно умирает, то боль потери постепенно ослабевает. А тут отцовское сердце подсказывало Яакову, что Йосеф по-прежнему жив, но с ним произошла большая беда (Софрим 21:9). Однако потрясение, пережитое Яаковом, было столь сильным, что с минуты, когда ему сообщили об исчезновении Йосефа, он утерял дух пророчества (руах акодеш), — ведь Шехина не пребывает на человеке, охваченном глубокой скорбью. И поэтому в течение двадцати двух последующих лет Яаков не мог узнать, что на самом деле произошло с его любимым сыном (Берешит раба 91:6, Эц Йосеф; Зоар 1, 216а). А по мнению другого мидраша Яаков был лишен пророческого дара за то, что выслушивал злоречие Йосефа, доносившего ему на своих братьев (Оцар ишей аТанах, Яаков).

И, возможно, Яаков все же подозревал, что сыновья скрывают от него правду, ибо все эти годы он упрекал себя за то, что отправил Йосефа одного, зная, с какой ненавистью относятся к нему братья (Зоар 1, 210б).

с разрешения издательства Швут Ами


Хотя Лея и была не самой любимой — свою вторую жену, Рахель, Яаков любил сильнее — именно от Леи ведут свой род половина израильских колен, в том числе, колено Йеуды. И именно Лея похоронена рядом Яковом в Хевроне. Читать дальше