ГЛАС НЕ ИЗ НАРОДА

Тора и народ Израиля, как это не абсурдно звучит, явления мало совместимые, если вообще. Уже  больше трёх тысяч лет назад казалось очевидным, что Тора не отвечает чаяниям народа, не соответствует ни его национальному характеру, ни психологическому рисунку. Народу пришлось поработать над собой, прежде чем он смог прийти в соответствие с требованиями и указаниями Торы. Этот факт высвечивается уже в дни, когда в стане Израиля готовились к исключительному событию в истории человечества - к встрече с Творцом у горы Синай.

От евреев, прежде всего, потребовались две вполне практические вещи. Во-первых, они должны были, как следует выстирать свою одежду, а во-вторых, им строго-настрого запретили не только подыматься на Гору, но даже прикасаться к ней все эти дни. Первое понятно: чистая одежда способствует обновлению восприятия, выражает готовность подниматься на новую духовную ступень, отстраняет от повседневных горячечных забот, настраивает на "свежий" осветлённый лад. То есть является подготовительным этапом.

Но вот второе - ограничение перед Горой и запрет подниматься на неё - не столь прозрачно. Никто, ни человек, ни скотина, ни любая другая живность, не имели права находиться на горе Синай, пока она служила точкой соприкосновения с Творцом. И главная мысль состояла в том, что "Творец, открываясь на короткое время всему народу, должен был находиться "вовне", "отдельно" от него. Обращение к евреям шло к ним "снаружи". Всевышний не был "в них", "в их среде", и Глас Его не исходил "из народа"".[1]

Подчеркнуть эту деталь было неимоверно важно.

"Закон Израиля - единственный, который не вышел из среды народа. Иудаизм - единственная религия, которая не берёт начало в сердцах людей, отыскивающих в ней духовную основу своей жизни. И как раз эта мера объективности Торы и религии Израиля обозначает их исключительность, определяет ясный неоспоримый водораздел между ними и остальными законами и религиями мира".[2]

"Это свойство делает её (Тору) единственным определяющим фактором в человеческой культуре, который может считаться движущей силой и высшей целью для любого другого развития. Однако сама Тора есть явление постоянное и непреходящее, выше всех возвышенностей и "прогрессивней" любого прогресса. Все остальные религии и законы, вышедшие из среды человечества, как знак веления времени, отражают мировоззрение и взгляд лишь определённого периода человеческой истории, будь то отношения человека с Творцом или отношения людей друг к другу.

Именно по этой причине, все верования и религии нуждаются в постоянной корректировке и развитии, в соответствии со сменой эпох, также как и все остальные элементы культуры, созданные человеком, как например, наука, искусство и мораль. Всё - согласно природе и происхождению той или иной группы людей, их степени развитости в тех или иных областях в данное конкретное время".[3]

И это - корень вопроса. Культура, - любая человеческая культура, - в сущности, клубок подспудных склонностей человека, чаяний человеческого общества в определённую эпоху. Человеческие представления о культуре одного поколения, по самой своей природе, не могут соответствовать требованиям других поколений. Потому-то культура способна "устаревать", "каменеть" и время то и дело крушит духовные бастионы, которые ещё так недавно были укорены в человеке.

Однако Тора, Закон Израиля, отличается от всех других культур. Она не приспособлялась ни к одному из поколений, и не явилась порождением какой-либо из эпох. Досужее мнение, что Тора мол "устарела", "застыла", "пришла к нам из средневековья" тянется с самого дня её дарования.  Любой, кто бездумно повторяет, что "когда-то был смысл в исполнении заповедей, но в современном мире нет для них места" - попросту не знает, о чём говорит. Ему невдомек тот "странный" факт, что Тора не приспособлена ни к одному из поколений и не является "знаком времени" ни одной из эпох.

 В накладывании Тефиллин  тысячу лет назад не было иного смысла, чем сегодня. Ни  тогда, ни теперь эта заповедь не вызвана велением обстоятельств, условиями среды или желанием разрешить ту или иную социальную проблему, нет никакой причины считать эту заповедьв прошлом  более насущной, чем теперь. В том, что мы теперь летаем на сверхскоростных, а тогда передвигались на ослах нет никакой связи с затронутым нами вопросом.

Цицит не выглядели естественней в глазах поколения Пустыни больше, чем в глазах евреев нынешнего века. И это всё относится, конечно и к запрету Шеатнез, и к законам Кашрута. Более того, уже во времена Пустыни и в годы первого расселения в Кнаане, религиозное поведение народа Израиля резко контрастировала с культурами, распространёнными тогда в мире.

Народы, населявшие планету,  жили и действовали совершенно иначе, чем это было принято у евреев. Сыновья Израиля, - те, что соблюдали Тору, - уже тогда были одиноким духовным островком посреди океана враждебных культур, насмехавшимися над Торой и её повелениями, указывавшими на "недостаток релевантности" в ней и"косность",  - в точности, как в наши дни.

История нашего народа со дня Синайского Откровения до наших дней означена непрерывным напряжением между уровнем требований Торы и неосознанным желанием народа освободиться от бремени. В каждом поколении знаменитая "жестоковыйность" делила евреев на две части. Одна часть упрямо пыталась отрицать действенность Торы, вплоть до открытой войны против всего, что она представляет, а другая часть с не меньшим упорством прилеплялась к Торе. И не было силы в мире, могущей оторвать евреев от Торы - ни соблазны "общей" культуры, ни "сладости" земной жизни, ни гонения инквизиции, ни угрозы физического истребления, ни Аушвиц, ни Треблинка, ни ухищрения "светской" власти... 

По книге Моше Грилака "סיני מאז ולתמיד"

[1]Раби Ш.Р.Гирш, комментарий на главу "Итро".

[2]Там же.

[3]Там же.

Теги: , Еврейство