Связь между раскаянием и свободным выбором

Связь между раскаянием и свободным выбором

Если мы внимательно посмотрим на расположение глав и параграфов Законов Раскаяния в кодексе Маймонида, то поймем, что оно требует объяснения.

(Разрешите мне добавить в отступлении: Законы Раскаяния содержат десять глав, и в каждый из десяти Дней Трепета еврей должен изучить одну из этих глав. Таков был обычай моего деда рабби Хаима и моего отца, да будет благословенна их память. Было бы интересно узнать, является ли это число глав случайным или в том и состоял замысел Маймонида).

В 1-й главе Маймонид говорит о раскаянии как о непременном условии прощения греха; никакое жертвоприношение не приносит прощение греха, если оно не сопровождается раскаянием; ни телесное наказание, ни смертная казнь, ни денежное возмещение не приносят прощения, если они не сопровождаются раскаянием. В этой главе Маймонид говорит о прощении, приносимом Днем Искупления, как в наши дни, так и во времена Храма. Во 2-й главе Маймонид описывает природу раскаяния, дает его определение и объясняет разницу между полным и неполным раскаянием, между высшей и несовершенной формами раскаяния. Он также обсуждает исповедь, пути достижения раскаяния и то, как пристало вести себя кающемуся. После этого он говорит об обязанности всех евреев каяться и исповедоваться в День Искупления. Маймонид посвящает 3-ю главу отчету, который каждый человек когда-нибудь должен будет дать Всемогущему, и обсуждению Рош Ашана (еврейского Нового года) как дня вынесения приговора; в этой главе также рассматривается период, известный под названием Десяти Дней Трепета. Кроме того, он рассуждает здесь о наказаниях, положенных за различные нарушения и перечисляет те из них, за которые человек лишается удела в грядущей жизни. В 4-й главе Маймонид говорит о том, что стоит на пути к раскаянию, о таких случаях, например, когда: «Я согрешу, а День Искупления даст мне прощение» или «Сейчас я согрешу, зато позже раскаюсь». В 5-й главе Маймонид внезапно прерывает обсуждение проблемы раскаяния и вводит новую тему — тему свободы выбора, предоставленной человеку. Глава начинается хорошо известным отрывком: «Человеку предоставлено право выбора, он может по своему желанию избрать путь добра и праведности или путь зла и беззакония». Далее Маймонид более подробно разрабатывает эту тему (параграф 3): «Это главный принцип и основание Торы и заповедей». Затем он замечает, что само раскаяние — результат этой свободы выбора. Во втором параграфе он пишет: «Поскольку мы сами принимали решения и сознательно совершали нарушения, то мы можем раскаяться и отказаться от наших злодеяний, так как теперь тоже выбор находится в наших руках, как сказано: “Исследуем пути наши и возвратимся к Ашему”». Маймонид продолжает дискуссию о свободном выборе в 6-й главе.

На первый взгляд такой порядок кажется очень разумным: вслед за четырьмя главами о раскаянии идут две главы о свободе выбора. Можно предположить, что Маймонид закончил рассмотрение темы раскаяния и перешел к проблеме свободы выбора. Однако дело обстоит не так. В 7-й главе Маймонид возвращается к теме раскаяния и начинает главу с фразы, которая кажется более подходящей для преамбулы к 1-й главе: «Так как человеку предоставлена свобода выбора, как мы уже объяснили ранее, то он должен попытаться раскаяться и вслух исповедаться в своих грехах и отвернуться от своих грехов». С этих слов и далее 7-я глава полностью посвящена вопросу раскаяния, и в этой связи Маймонид утверждает, что раскаяние касается не только дурных поступков, но и отрицательных черт характера. Почему он не включил эту мысль в 1-ю главу? В своем заявлении в 1-й главе «когда человек нарушает любую из них», он должен был добавить «в поступках или в мыслях». В этой главе Маймонид цитирует прекрасные высказывания Мудрецов, касающиеся нравственной силы раскаяния, например: «Даже совершенный праведник не может достичь высот, покоряемых кающимся», «Израиль не может быть спасен без раскаяния», «Велико раскаяние, ибо оно приближает человека к Б-гу. » В заключительных параграфах Маймонид прибегает к поэтическому языку, превознося ценность раскаяния: «Как возвышенна добродетель раскаяния! Еще вчера вечером человек был далек от Б-га Израиля… Еще вчера вечером он был грешен, отдален от Ашема, ненавидим и презираем, а сегодня он приятен Ашему, возлюбленный и близкий друг Его». Здесь Маймонид рисует картину раскаяния: Всемогущий как бы охвачен любовью к кающемуся и радуется ему.

Такая последовательность глав Законов Раскаяния порождает ряд вопросов. Во-первых, по логике вещей Маймонид должен был начать с основной идеи, постулирующей свободу выбора. Если человек свободен в выборе решения, существует возможность раскаяния. Если принцип свободного выбора лежит в самой основе раскаяния, то почему Маймонид посвящает целые четыре главы обсуждению раскаяния, прежде чем приступить к определению и обсуждению этого принципа? Во-вторых, если идея раскаяния не зависит от свободной воли, зачем вообще Маймониду понадобилось включать в Законы Раскаяния принцип свободного выбора? Так как, если, по словам Маймонида, свободный выбор — «основа Торы и заповедей», то было бы уместнее поместить его в контексте Законов Основ Торы, которые предшествуют Законам Раскаяния в «Книге Знания» Маймонида. В-третьих, и это главный вопрос, почему Маймонид расположил главы Законов Раскаяния именно таким образом? Вслед за первыми четырьмя главами, рассматривающими проблемы, связанные с раскаянием, идут две главы, содержащие рассуждение о свободе выбора, а затем опять — две дополнительные главы о раскаянии. В 5-й и 6-й главах Маймонид утверждает, что раскаяние возможно только благодаря наличию свободного выбора, как сказано во вступлении к 7-й главе: «Так как человеку дано право свободного выбора (как мы уже объясняли раньше), он должен раскаяться».

Итак, мы стоим перед тремя загадками:1. Почему Маймонид не начал Законы Раскаяния с толкования принципа свободного выбора? 2. Почему он не поместил рассуждение о свободе выбора в трактат «Основ Торы», хотя он считает его «великой основой Торы»? 3. Почему Маймонид разделил дискуссию о проблеме раскаяния на две части: одну, предшествующую трактату о свободе выбора, а другую, следующую за ним?

ДВА АСПЕКТА ВЕРЫ

Давайте обратимся к другой проблеме, возникающей в ходе рассуждений Маймонида о принципах веры. Говоря о существовании Б-га, т. е. о том, что составляет суть первой заповеди, Маймонид в книге Сэфер Амицвот («Книге Заповедей», являющейся как бы предисловием к Мшинэ Тора) утверждает, что нам предписано «верить в Б-га». С другой стороны, в Законах Основ Веры в Мшинэ Торе он не использует слово «верить» (леаамин), а пользуется словом «знать» (лейда). Так, он пишет: «Основой и опорой всякой мудрости является знание (лейда) того, что существует Высшее Существо, которое и есть Создатель». По-видимому, использование обоих терминов — «верить» (леаамин) и «знать» (лейда) — указывает на то, что все принципы веры включают двойную заповедь, так как заповедь, предписывающая веру в существование Б-га, есть то, на чем основываются все другие заповеди. Вера в существование Б-га лежит в основе всех заповедей, и принципы веры имеют своим источником эту главную идею — «знать (лейда), что существует Б-г».

Следовательно, можно сказать, что все заповеди пропитаны этим двойным обязательством: «верить» и «знать».

Значение слова «верить» вполне очевидно для нас, однако определить значение слова «знать» гораздо труднее.

Я не согласен с теми, кто утверждает что «знать» означает «понять», то есть что каждый еврей должен пускаться в философские рассуждения и самостоятельно исследовать все, что относится к существованию Б-га. Я не верю, что Маймонид имел это в виду. Мы не можем «понять» Всемогущего; Его сущность скрыта и непознаваема, и в этом Маймонид согласен с кабалистами, которые утверждали, что «никакой разум не в силах познать Его». Я убежден в том, что Маймонид не считал, что каждый еврей должен стать философом, или, выражаясь современным языком, богословом. Я бы сказал, что смысл слова «знать» заключается в том, что наше убеждение в существовании Б-га должно стать постоянным и непрерывным осознанием Его реальности, осознанием, никогда нас не покидающим. В противоположность этому, «верить» не запрещает нам отвлекаться от идеи Б-га. «Я верю», но иногда может случиться, что я забываю о том, во что верю. Термин же «знать» подразумевает состояние постоянного осознания — вера в Б-га должна заставить человека ощущать постоянную близость к Нему, быть всегда ориентированным на Него. Б-г должен стать для него живой реальностью, о которой нельзя забыть ни на минуту. Это интенсивное осознание существования Б-га должно составлять основу наших мыслей, идей, эмоций в каждой ситуации и при любых условиях. Все остальное неизбежно зависит от этого высшего принципа веры.

Такое понимание веры — отражение стиха Писания: «На всех своих путях познавай Его» (Мшиле 3:6). «На всех своих путях» — означает — во всех ситуациях, во всем, что ты делаешь, куда бы ты ни пошел, при всех условиях — «знай Его». Осознавай существование Б-га во все времена.

Человек пробуждается на рассвете и видит восход солнца или наблюдает заход солнца и видит огненные облака, сгрудившиеся на горизонте в сумерках угасающего дня, и, даже если он физик или какой-нибудь другой ученый, умеющий выражать заход и восход солнца в количественных математических терминах, все равно он должен видеть в великолепии восхода и захода, в этой чудесной космической регулярности отражение Славы Б-га, чья высшая воля — центральная точка, вокруг которой начало свое движение Мироздание, и одновременно то, что вселяет жизнь во всякую органическую материю. Все это отнюдь не плод моего воображения: я говорю о том, что является главным для ряда существенных заповедей, а именно, о требовании читать благословение перед едой и при виде приятного зрелища. Сказано в Мидраше: «Ашем, помоги нечестивцам, ибо они подобны мертвецам; просыпаясь на рассвете, они не читают благословения — “Творец света и тьмы, Тот, Кто сотворил все и создал мир”». «Знать» означает: увидев восход солнца, немедленно прочитать благословение «Творец света и тьмы»; увидев заход солнца, прочитать благословение «Творец захода солнца». Лейда означает также прочитать соответствующее благословение при виде цветущих деревьев, при виде моря подумать о «Том, Кто сотворил все сущее».

Во всей природе, и особенно в регулярности ее явлений, в технической основе ее процессов, в научной драме, разыгрывающейся в ней, в точных математических отношениях между природными феноменами и в постоянстве ее физических законов отражается Высшая воля Властителя вселенной. Человек выходит на улицу в яркий летний день и видит цветущий мир — и тогда он «узнает», что существует Высшее Существо, Которое является создателем всего сущего. В каждой почке, в каждой распустившейся розе, в каждом луче света и в каждой капле дождя нам дано «узнавать Высшее Существо, создателя всего сущего».

Однако это «знание» относится не только к природе. Достаточно прочесть газетные новости, поразмышлять над событиями прошлого и настоящего, чтобы почувствовать руку Провидения и услышать голос Всемогущего. Человек обязан выполнять заповедь «знания» о том, что существует Высшее Существо, которому подчиняется не только природа, но и история.

Нам предписано видеть присутствие Б-га во всем — даже в самой нашей жизни. Когда человек доволен собой, когда его жена и дети в добром здравии, а дела процветают и он может жить в покое, тогда он чувствует благодарность Творцу Вселенной; он «знает», что есть Высшее Существо. Он должен как бы прижать Всемогущего к своей груди, так как чувствует Его присутствие в своем собственном доме. Доказать Его присутствие очень легко: если бы Всемогущий не обитал в его доме, то никогда не сошло бы на него истинное благословение. «Скроешь лицо Твое — мятутся» (Теилим 104:29).

В Америке есть много хороших евреев; какую огромную преданность проявляют они иудаизму и Земле Израиля! Я не знаю, известно ли в Израиле, как велико желание американского еврея помочь Государству Израиль. Трусость, которая характеризовала его в прошлом, исчезает, когда вопрос касается его деятельности на благо Израиля. Но мне кажется, — и время сказать об этом в канун Дня Искупления, — что несмотря на все это, несмотря на то, что американский еврей — добрый, верующий еврей, он лишен атрибута «знания» о существовании Высшего Существа. Он не чувствует присутствия Властителя вселенной. Возможно, он «верит», конечно, верить необходимо, однако, вряд ли достаточно; каждый должен лично ощутить реальность Творца, на свой собственный, сокровенный манер. Если этого не происходит, если невозможно достичь духовной близости с Пресвятым, да будет Он благословен, если не чувствовать прикосновения Его руки, нельзя быть совершенным евреем, невозможно до конца понять сущность Дня Искупления.

Но, не приведи Б-г, может так случиться, что судьба еврея складывается несчастливо и он чувствует себя одиноким и покинутым. Он шагает взад-вперед, ходит из комнаты в комнату в смутной надежде найти «кого-то», но огромные комнаты пусты, и лишь эхо вторит в тишине его шагам. Все скрыто во мраке, ставни закрыты, и дом погружен в траур. Это момент, когда человек стоит перед бездонной пропастью отчаяния и безумия, но и тут он должен чувствовать присутствие Всемогущего, «знать», что все исходит от Высшего Существа, чувствовать, что человек никогда не бывает один, — ни в праздники, ни в несчастье, ни в горе. Осторожно обнаруживает Всемогущий Свое присутствие: во всей Своей Славе выходит из серой мглы отчаяния и кладет Свою руку на плечо одинокого человека. Он мягко шепчет ему: «Утешься, сын человеческий, ты не одинок. Или ты забыл, что говорил Маймонид: “нам заповедано знать о том, что есть Высшее Существо, сотворившее все сущее. Ты не одинок: Я всегда с тобой”».

Например, сейчас я сижу и объясняю моим ученикам суть Дня Искупления. Мы изучаем Махзор (праздничный молитвенник) с его литургическими гимнами, законы и обычаи, относящиеся к Дням Трепета. Если нужно, я сопровождаю пояснения философскими толкованиями. С интеллектуальной точки зрения могу я многое сообщить моим ученикам из того, что почерпнул от своих учителей и предков о значении и о святости Дней Трепета. Но я не могу передать переживаний, которые сам испытывал в эти дни. Я не могу вызвать в них всю ту гамму ощущений, которые еврей должен испытывать, читая Зихронот, в которых он провозглашает: «И возгремит Ашем трубою и шествовать будет в бурях полуденных» (Зехария 9:14). Наверно, я не могу передать эмоции, которые возникали во мне, когда я слышал, как мой дедушка, рабби Хаим, трепетно шептал слова, описывающие служение в Храме в День Искупления: «…Все это было, когда стоял Храм, и Святая Святых стояла на основании своем, и Первосвященник совершал Б-гослужение — Благословенны глаза, видевшие это!» Каждый мог в этот момент увидеть, что рабби Хаим пребывает в ином мире, как бы переносится из Бриска в Иерусалим двухтысячелетней давности. Американскому еврею не знакомо это возвышенное ощущение «святости дня». Ему не хватает лейда — твердого знания того, что есть Высшее Существо.

Если кто-нибудь хочет понять, какое значение имело лейда для евреев прошлого, он должен обдумать слова народной песни Ду (Ты), приписываемой рабби Леви Ицхаку из Бердичева. «Властитель вселенной, — пел рабби Леви Ицхак, — разреши мне спеть песню о Тебе. Ты это Восток; Ты это Запад; Ты это Север; Ты это Юг».

Солнце всходит, и человек видит Всемогущего в свете восходящего солнца; солнце садится, и в тумане вечерней зари человек тоже различает Его присутствие. Это такое чувство, которое еврей должен пережить сам; его нельзя передать в теологических трактатах и эссе, в проповедях и поучениях. Это чувство — и его нужно пережить самому! Я не знаю способа, которым можно внушить это чувство американскому еврею. Может быть, я не такой плохой учитель и могу давать объяснения по разным предметам, но по этому — нет, не могу.

СОЗЕРЦАЮЩИЙ, НО НЕ ВИДЯЩИЙ

В этом контексте представляет интерес следующий отрывок из трактата Хагига (16а): «Для того, кто не знает славы своего Творца, было бы лучше не приходить в этот мир». Кого считают таким человеком? Сказал рабби Абба: того, кто смотрит на радугу, как сказано: «Как радуга в облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом. Таково было видение подобия славы Ашема» (Ехез-кель 1:28; 2:1).

Сказанное здесь ставит нас в тупик. Разве можно верить в то, что Талмуд действительно находил сходство между радугой и Всемогущим? Может ли Тот, Кто бестелесен и непостижим для органов чувств, воспринимающих лишь земное, быть изображен в виде радуги? В действительности Талмуд имел в виду вот что: радуга — одно из самых величественных космических явлений, обладающее совершенной красотой, рождающейся из симфонии удивительных цветов. Она появляется в то мгновение, когда лучи света дробятся на множество восхитительных цветов и оттенков — феномен, по видимости, понятный разуму и, возможно, объясняемый физическими законами причинности. Но если человек созерцает это грандиозное зрелище и не видит в нем отражения высшего величия Всемогущего и проявления небесной красоты, а наблюдает только радугу и ничего более, такой человек слеп к славе Творца и его вера несовершенна!

Реш Лакиш добавляет: «У того, кто смотрит на три вещи — на радугу, на мудреца и на коаним (священников), затуманивается взор». Что хотел этим сказать Реш Лакиш? «На радугу» — можно понять: что касается того, кто наблюдает красоту и великолепие всех природных явлений, то чем они прекрасней, тем больше их сила, приближающая человека к Творцу. Но Реш Лакиш знал, что величие Б-га наблюдается не только в природных явлениях, таких как радуга; человек может различить Всемогущего также и в духовных и интеллектуальных явлениях.

Например, еврей созерцает наси, главу Санхедрина — Высшего Суда. Согласно Маймониду (глава 1 Законов Санхедрина), наси — мудрейший из людей, величайший ученый, «второй по значению после нашего учителя Мо-ше». Видеть наси, гения Торы, обладающего громадной интеллектуальной силой, творческим умом, глубокой интуицией, как бы настроенной на Б-жественное знание, встретиться с такой личностью — значит пройти через огромное переживание. Человек слушает урок выдающегося мудреца; сколь многое раскрывает сказанное им, как он проницателен, как энциклопедичны его знания! — как будто поток знания изливается от него, поток, вобравший в себя прошлые учения и то новое, что открыл его разум. Живительный поток знания захватывает слушающего, он как бы наблюдает, как наси, по словам Талмуда, «поднимает горы и разбивает их друг о друга» — поднимает горы теории, логики, всепроникающего знания, разбивает их в пыль и затем «вновь устанавливает их». И хотя еврей, который видел наси, быть может, сам выдающийся психолог или ученый позитивистского толка, из тех, кто усиленно классифицирует достижения человеческой мысли по физико-техническим категориям и силится запечатлеть мудрость в научных терминах, но, когда он встречает «действительно великий ум», сталкивается с чудным явлением возвышенного и мощного ума, он сразу ощущает, в противовес всем научно-позитивистским объяснениям, что человеческая мысль зависит от Самого Всемогущего, от высшего знания Вечносущего, Пресвятого, да будет Он благословен. Если человек гений, то это потому, что он соприкоснулся с бесконечным и вечным процессом мысли, заполняющим вселенную от края до края.

Когда человек встречается с величием, он немедленно узнает присутствие Всемогущего и ощущает непрерывно источаемый Высшим Разумом поток знания и мудрости. Этот поток питает на своем пути каждого, кто благословлен разумом. Когда еврей сталкивается с гением или талантом, какое благословение он должен произнести? Он должен благословить Б-га, «Который уделяет из своей мудрости боящимся Его. » Он не должен благословлять мудрого человека, ему следует произнести благословение по поводу того, что этот мудрец получил часть Высшей Мудрости.

Именно так мы должны понимать процитированное выше изречение Талмуда: «Тот, кто остановил свой взгляд на наси…», и не смог узреть Властителя вселенной, простирающего на него Свою мудрость и знание, — «…затуманится взор его», ибо сказано: «разделишь славу свою с ним» — лучи славы Ашема как бы излились на Моше и передались Иеошуа. Всякий, кто познал величие разума и духа Иеошуа, понимал, что и первое и второе — «дар» Всемогущего, «часть» Его Мудрости. Через уникальную красоту радуги и величие Иеошуа Всемогущий как бы проявляет Свое присутствие в мире.

Вот так еврей должен ощущать присутствие Всемогущего: «знать» — лейда, что есть Высшее Существо, чувствовать в сердце своем уверенность в Его присутствии. То же должен ощущать он при виде коэна, благословляющего Израиль…, потому что Шехина (Б-жественное Присутствие) покоится между пальцами коэна. Есть много указаний на то, что благословение коаним это не просто заповедь, для выполнения которой требуется прочесть три стиха Йеварехеха (Бемидбар 22:24—26); это специальная заповедь, считающаяся выполненной только тогда, когда благословение произносится одновременно вслух и в сердце. Эта заповедь уникальна не потому, что она требует осознания сердцем сути своей, ибо это справедливо так же и для других заповедей, а потому что она требует также и «любви». Вот слова благословения, читаемого коаним: «Благословен (Он)… Кто освятил нас святостью Аарона и заповедал нам благословлять Его народ Израиль с любовью». Другая особенность благословения коаним заключена в пей рацон (вступительном обращении), которое предшествует благословению во всех церемониях. Хасиды используют эту формулу и в других случаях: «Да будет на то воля Твоя… чтобы это благословение, которым Ты предписал нам благословлять Свой народ Израиль, было совершенным благословением, без примеси греха и преткновения, отныне и во веки веков». Но почему нарушения и помехи больше грозят коэну во время чтения этого благословения, чем при выполнении других заповедей, не требующих такого предварительного заявления? Конечно, если он недостаточно проникается смыслом заповеди, тогда его благословение можно считать несовершенным. Но к чему вспоминать здесь о нарушениях или о препятствиях? Опасность в отношении такого благословения заключается не в недостаточном осознании смысла заповеди, так как эта опасность существует и в случае других заповедей, а в том, что коэн может оказаться неспособным к «любви», необходимой для произнесения этого благословения, а это на самом деле стало бы препятствием и грехом! Поэтому он просит Б-га: «Да будет на то Твоя воля, чтобы благословение было совершенным», не допусти меня прочесть его лицемерно или равнодушно, как чужеземец, и благословить Израиль, не ощутив близости и любви к нему. Благословение не может пребывать там, где отсутствует любовь. Любовь — непременное условие выполнения этой заповеди.

За пределами Израиля коаним не благословляют собрание в будние дни и даже в Шабат. Они делают это только по праздникам. Более того, Алаха устанавливает, что находящийся в трауре коэн не читает благословение в течение первых семи дней траура, согласно Шульхан Аруху, а по мнению рабби Моше Иссерлиса — даже в течение целого года. Это кажется очень странным. Как нам известно, тот, кто находится в трауре, должен соблюдать все другие заповеди даже в течение шивы (первых семи дней траура), а в данном случае, согласно рабби Моше Иссерлису, он не обязан читать благословение в течение 12 месяцев! Объяснение этому кроется в следующем стихе: «Щедрый будет благословен (будет благословлять)» (Мишле 22:9). Тот, кто подавлен, не может совершать благословение. Возникает вопрос: неужели он не может произнести необходимые три стиха Йеварехеха! Разве он не читает Шма, молитву, требующую проникновения в ее смысл, разве он не читает другие молитвы? Конечно, он может прочесть необходимые строки, но он не может выполнить это обязательство «с любовью», от всего сердца. Когда человек угнетен и подавлен, он не способен к любви. Такова уж психология человека: тот, кто сам погружен в отчаяние, не может ощутить любовь при виде счастья и радости других. Другими словами, благословение требует от священнослужителя любви ко всему Израилю, изливающейся из его сердца и облеченной в слова Йеварехеха: «Ашем да благословит и сохранит тебя».

Отсюда следует, что кто бы ни был свидетелем такого излияния любви — заметим здесь, что об Израиле справедливо сказано, что хотя сами они не пророки, но, по крайней мере, потомки пророков — кто бы ни увидел, как коаним поднимаются на духан, излучая беспредельную всеохватывающую любовь, кому бы ни посчастливилось видеть Первосвященника и его товарищей коаним, благословляющих Израиль, кто почувствовал, как разделяющие преграды между ними самими и народом, который они благословляют, распадаются в огне любви, побуждающей их объединиться друг с другом; кто увидел, как исходит из среды их благословение, впитавшее нежность и любовь отца к своему единственному сыну накануне Дня Искупления перед молитвой Кол Нидрей, … так вот тот, кто видит все это, спрашивает себя: откуда берется такое обилие человеческой любви? Как можно достичь такой степени самозабвения, чтобы целиком посвятить себя благословлению других? Все это — не что иное, как отражение Б-жественной любви, любви Всемогущего ко всем Своим творениям. Здесь объяснение безбрежности любви, источник нежности и преданности, присущих великому чувству.

Вечная любовь Творца мира истекает от коэна: «Шехина пребывает меж его пальцев». Почему Талмуд упоминает именно пальцы рук? Почему не лоб, лицо или голову? В случае с Моше, нашим учителем, лучи славы Шехины исходили от его лица. Почему же в случае коаним они должны истекать из кончиков их пальцев? Возможно, потому, что кончики пальцев выражают своекорыстие человека, его тенденцию брать и не выпускать из рук. Человеческие руки агрессивны; схватив что-либо однажды, они не легко выпускают добычу. Нам предписано: «Да не устанет давать твоя рука нищему собрату твоему». Пальцы указывают на стремление человека к обладанию, его попытку удержать и не отдавать ценности, иногда даже те, что ему не принадлежат. Во время благословения пальцы на руке выпрямлены и разведены, как бы в знак того, что в момент, когда коэн поднимается на помост, обычный мир, в котором так часто нарушается заповедь «Не ожесточай сердца своего и да не устанет давать твоя рука нищему твоему собрату», стирается и исчезает. Его место занимают любовь, забота о друге — раскрытые пальцы, готовые принять и передать милосердие Всемогущего всем Его творениям отныне и во веки веков. Как сказано: «И возложат Имя Мое на сынов Израилевых, и Я благословлю их» (Бемидбар 6:27). У всякого, кто сталкивается с такой человеческой любовью, с такой добротой сердца, с такой преданностью другим людям и не видит в этом отражения славы Б-га, душа слепа, как душа того, кто увидел радугу и не распознал в ней великолепия Шехины: «затуманен взор его».

Особый интерес в этом контексте представляет комментарий Маймонида относительно благословения коаним.

В момент, когда коаним всходят на помост, чтобы поднять руки для благословения, «они стоят там», подчеркивает Маймонид (Талмуд не делает ударения на этом), «спиной к собранию, их лица обращены к Священному Ковчегу, их пальцы согнуты и прижаты к ладоням до тех пор, пока ведущий молитву не закончит благословения Модим». Только тогда коаним «поворачиваются лицом к собранию и, подняв руки до уровня плеч и распрямив пальцы, начинают чтение Иеварехеха». Хотя закон о том, что пальцы коаним должны быть разжаты, ясно следует из Торы, Маймонид специально подчеркивает, что перед тем, как коаним разжимают пальцы, они должны держать их собранными в кулак. Какой смысл во всем этом, какое значение имеет положение пальцев коаним в момент, предшествующий поднятию рук? Рука, сжатая в кулак, символизирует «кулак беззакония», рука с разжатыми и выпрямленными пальцами демонстрирует чудесное превращение, которое происходит с коэном во время выполнения заповеди. Когда он поднимался на помост, он был простым смертным, чьи руки обычно сжаты в кулак, но в тот момет, когда ведущий молитву произнес «коаним\», произошла некая невероятная метаморфоза: его ладони распрямились и одновременно с этим раскрылось его сердце, обнаружился открытый источник любви, из которого излилось благословение и засияла Шехина.

Вот это имел в виду Маймонид, когда писал: «Нам заповедано знать о существовании Высшего Существа». Автор Ховот Алевавот писал, что когда еврей идет по улице и, проходя мимо матери с маленьким ребенком, наблюдает любовь, льющуюся от матери к младенцу, он должен видеть в этом отражение благоволения Властителя вселенной. Всюду в этом мире, где есть любовь, там пребывает Слава Ашема!

Конечно, обязанность «знать» относится не только к существованию Б-га, но и ко всем тринадцати принципам веры. Например, недостаточно просто верить в то, что Тора — дар Небес; вера должна стать твердым убеждением, страстной уверенностью, переживанием из разряда «знать». Я не люблю говорить о себе, но так как не могу рассказать о переживаниях других, то вынужден поведать вам о своих личных переживаниях.

Иногда я изучаю Тору глубокой ночью. Конечно, это лучшие часы для изучения Торы, время, когда все воспринимается яснее, острее. Случается, что во время чтения я чувствую, как кто-то стоит около меня, склонившись над моим плечом, и всматривается в страницу Гемары, глядя на тот же самый отрывок, на котором сосредоточено мое внимание, и кивает головой, читая новую мысль, правильность которой я старался себе уяснить. Я оказался способным пережить то, что произошло со мной за последние несколько лет, только благодаря тому, что воспринимаю принцип «Тора — дар Небес» не только в смысле, который выражается словом «верить», но и в смысле, который выражен словом «знать».

Если человек изучает Тору, чтобы знать, чувствовать, жить, тогда изучение Торы становится для него не просто интеллектуальным занятием, а многогранным процессом, полным духовного и психологического значения; он не чувствует себя одиноким и заброшенным, благодаря тому, что Тора становится ему близким другом, и он может сказать в сердце своем: «Если бы Твоя Тора не была мне утешением, погиб бы я в бедствии моем» (Теилим 119:92).

Тот же элемент «знать» применим и к проблеме свободного выбора. Утверждение, что человек свободен и одарен духовной смелостью сделать выбор, наделен силой определять направление своей религиозной и моральной жизни — такое утверждение не может опираться только на идею веры; оно опирается также на знание, на охватывающее все существование напряжение, порожденное Б-годанным фактором свободы выбора. Свобода воли порождает в человеке чувство ответственности, как говорил Гилель: «Если я здесь, то все здесь». Интересно, что именно Гилель, скромнейший из людей, делал ударение на «Я», так как без осознания своего «Я» элемент «свободной воли» не пробуждается в человеке. Без осознания своего «Я» человек не может ни творить, ни принять решение. «Если не я за себя, то кто же за меня?» Гилель знал, что сознание свободы выбора дает человеку чувство значительности; не гордыни, не приведи Б-г, а обязанности каждого действовать так, как если бы он отвечал за судьбу всего мира, как если бы одним поступком он мог изменить судьбу человечества в сторону добра или зла. Говоря словами Талмуда (Кидушин 406): «Человек всегда должен считать себя наполовину грешным, а наполовину праведным, и весь мир как бы наполовину грешным, а наполовину праведным. Если он выполняет одну заповедь, он заслуживает благословения — ибо тем самым он склоняет чашу весов в свою пользу и в пользу всего мира; если он нарушает заповедь, да помогут ему Небеса, то тем самым он изменил равновесие в худшую сторону и для себя, и для всего мира». Таков свободный выбор! Таков, по Маймониду, смысл слова «знать» — постоянное, не оставляющее ни на минуту осознание человеком максимальной ответственности.

Свободный выбор требует обязательств от человека, требует смелости, честности и отваги; перефразируя слова Маймонида, можно сказать: нам заповедано осознавать, что существует свобода выбора, которая делает человека ответственным за свои действия.

Когда Маймонид в пятом параграфе пятой главы Законов Раскаяния рассматривает свободу выбора и доказывает ее существование цитатами из Писания, он делает особое ударение на следующей идее: «Мы должны знать об этом не только потому, что мы преданы принципам веры, но и благодаря ясным доказательствам, доставляемым нам мудростью». Почему он делал на этом такое сильное ударение? Потому что человек должен испытывать радость от того, что ему дана свобода выбора. Человек склонен забывать все, навязанное ему извне или являющееся обязательным для него вследствие внешних факторов, но так как каждый лучше всего знает свое сердце, то теория или закон, открытые самим человеком в недрах своей души, запоминаются им навсегда. Вот что имеет в виду Маймонид: ни на минуту не должны мы забывать о принципе свободного выбора, так как он был дан человеку не только извне или по традиции; этот принцип — часть процесса самопознания, и он должен всегда оставаться частью нашего «Я»; это знание того, что человеку дано создавать миры и разрушать их.

ПРИНУЖДЕНИЕ И СВОБОДНЫЙ ВЫБОР

Как мы уже говорили, Маймонид разделил Законы Раскаяния на две части, одну из которых он поместил перед, а другую после рассуждения о свободном выборе. Зачем он это сделал? Потому что в действительности он рассматривал два различных вида раскаяния. Раскаяние, которому Маймонид посвятил первые две главы, очевидно, не основывается на свободном выборе. Это такой вид раскаяния, к которому человек приходит под влиянием внешних факторов и принуждения или под давлением физических обстоятельств, мешающих продолжать греховную жизнь. Причина этого вида раскаяния не в том, что грешник независимо ни от чего пришел к решению воздерживаться от греха; оно — результат воздействия внешних факторов или внутреннего душевного беспокойства. Другими словами, если свободная воля и проявляется здесь, то в самой слабой форме. В этом случае человеку, который решает покаяться, не нужен сильный, свободный дух, чтобы определить свой дальнейший жизненный путь.

«Что такое совершенное раскаяние?» — спрашивает Маймонид в первом параграфе второй главы. «Это такое раскаяние, при котором тот, кто совершил грех, имеет возможность вновь согрешить, но воздерживается от греха не из-за страха или неспособности, а потому, что он раскаялся. Например, если человек имел греховную связь с женщиной. Через некоторое время он снова остался с ней наедине, его страсть к ней не прошла, его физические силы не ослабли, но он сдерживает себя и не нарушает заповеди, — такой человек — искренний (совершенный) кающийся. Как сказал царь Шломо: “И помни своего Создателя в дни юности твоей” (Коэлет 12:1)». Если человек раскаялся на старости лет, когда он уже не в силах делать то, что делал ранее, то его раскаяние несовершенно, но оно будет считаться действенным, и он сможет называться кающимся. Даже если человек грешит всю свою долгую жизнь и раскаивается лишь в день своей смерти, то все его прошлые прегрешения прощаются, как сказано: «Доколе не померкли солнце и свет, и луна и звезды, и не нашли новые тучи вслед за дождем» (Коэлет 12:2) — здесь говорится о дне смерти и имеется в виду, что если человек вспомнил своего Создателя и раскаялся перед смертью, то он будет прощен.

Если мы задумаемся над тем, что такое «несовершенное раскаяние», то придем к заключению, что фактор «свободного выбора» здесь не играет никакой роли, так как такое раскаяние не является результатом обдуманного решения, сделанного на основе свободного выбора; если бы на то была воля грешника, то, возможно, он продолжал бы грешить. С точки зрения свободы выбора не произошло никаких изменений, изменились лишь физические условия, и потому грешник не может больше совершать прегрешения. Такое раскаяние, хоть и несовершенное, эффективно и приносит искупление. Возникает вопрос: если раскаяние должно состоять из сожаления о прошлом и решения на будущее, то как может быть приемлем такой пассивный вид раскаяния? Грешник грешил всю жизнь, он был полон вожделения и гнался за удовольствиями до тех пор, пока не заболел, ослабел или стал стар и потерял физическую возможность грешить, — какую цену имеет его раскаяние в соответствии с общепринятыми условиями раскаяния? Есть ли здесь элемент сожаления? Может, оно проявится потом, но сейчас нет признаков сожаления, есть только физическая невозможность грешить по-прежнему. Можно быть уверенным, что в данном случае нет необходимости принимать решение на будущее. Независимо от того, примет ли грешник решение не грешить или нет, его раскаяние подобно «кислому винограду» из басни о лисице. Так как он не может есть ягоды, он считает их незрелыми… Что касается меня, я бы выгнал такого старого распутника из аудитории, но Всемогущий полон сострадания и милосердия, неиссякаемой доброты и справедливости. «Ты ждешь его до дня его смерти». Б-г готов принять его раскаяние даже в этом случае, даже при таких условиях. Это раскаяние считается законным, хотя ясно, что оно не представляет собой результат свободного выбора. Грешник не может грешить более, он уже достиг «дня своей смерти», и что он может еще сделать? Но даже при таких обстоятельствах Всемогущий готов принять его, возможно, за единую искру раскаяния или слезу в глазах. Это раскаяние несовершенно, но даже в этом случае даруется прощение грехов.

С разрешения издательства «Швут Ами»