Хасидские рассказы — это уникальный устный жанр, возникший одновременно с хасидизмом и являющийся выразителем этого направления. Хасидский рассказ, адресованный, в первую очередь, простым людям, учит простой и искренней вере, любви к Б-гу и любви к ближнему. Герои и вдохновители хасидских рассказов — это цадики, роли которых придается в хасидизме большое значение. Существует особая духовная ценность в том, чтобы рассказывать эти рассказы «во славу праведников».
Оглавление
Бааль Шем Тов — основатель хасидизма [↑]
Выдающийся знаток сокровенного учения и праведник, основатель хасидского движения Раби Исраэль бар Элиэзер Бааль Шем Тов (Бешт) много странствовал по местечкам Подолии и Волыни, исцеляя недужных, а также приобретая сотни новых учеников и последователей. Самые верные из учеников оставляли свои дома и отправлялись в странствие вместе с ним.
Большинство евреев в этих местах были простыми малообразованными людьми. Деревенские торговцы, разносчики товаров, мелкие арендаторы, корчмари — жили в селах и хуторах, среди украинского крестьянства, перенимая от него многие элементы бытового уклада. Именно к таким, простым, но сохранившим свою веру евреям, которых ученые-талмудисты снисходительно называли «ам аарец» («народ земли»), и было обращено, в первую очередь, учение Бешта.
Прибывая в каждое новое местечко, р. Исраэль собирал вокруг себя толпу и, часто прямо на рыночной площади, начинал рассказывать увлекательные истории и притчи, обращающие сердца к Вс-вышнему. Рассказы самого Бешта и рассказы про Бешта дали начало уникальному жанру, который называют «хасидские рассказы» или «хасидские истории».
Суть учения Бааль Шем Това и суть хасидского рассказа [↑]
Учение Бааль Шем Това было чем-то совершенно новым, даже революционным. В нем была и мистика, и кабала, и экзальтация, которые в той или иной степени передались всем его последователям. Для хасидизма всех направлений стало свойственно особое почитание цадиков (праведников, провидцев) и особый акцент на служении Вс-вышнему всем сердцем и душой. Главное, что требуется от настоящего хасида — любовь к Б-гу, не знающая границ, и любовь к другому еврею, тоже безграничная. Все остальные элементы хасидизма — веселье, напевы, полуночная учеба, скромность и уверенность в постоянной поддержке Творца — необходимы для достижения двух названных целей.
Баал Шем Тов учил, что весь мир образовался из Б-жества и он есть Его проявление. Бог во всем и везде. Он наполняет и самые незначительные предметы, и высокие помыслы человека, он непрерывно вмешивается во все человеческие дела. Посему к каждому человеку надо относиться как к праведнику, ибо никто не падает настолько низко, что уже не может подняться к Б-гу. Бешт говорил, что «человек должен познать самого себя как проявление Б-жества». Нужно стремиться к познанию Б-жественной тайны, о которой не пишут в книгах, ибо это есть само ощущение слияния с Б-жеством. Достигается же это познание не путем изучения Закона (доступного лишь немногим), но «наполненной» и «устремленной» молитвой, а также соблюдением заповедей — но не формальным и мелочным их исполнением, а мистическим, когда каждый акт наполнен особой восторженностью.
Преемники Бешта: Маггид из Межирича, рабби Шнеур-Залман из Ляд («Альтер ребе») и другие, развивая учение хасидизма, развивали и жанр хасидского рассказа, который стал лучшим выразителем этого учения.
Благодаря хасидам, такие понятия, как благочестие, служение Б-гу, любовь, набожность, смирение, милосердие, доверие, наполнялись необычайно реальным и социально значимым содержанием. Личность стала занимать место доктрины. Новый идеал религиозного лидера, цадика, отличается от традиционного идеала иудаизма — «знатока Торы» — тем, что цадик сам «стал Торой», точнее, ее живым воплощением.
Правда или вымысел? [↑]
Хасидская пословица гласит: тот, кто полностью верит во все, сказанное в этих историях, — простак, а тот, кто не верит в них совсем, — отступник. Истина располагается где‑то посредине.
Хасидские рассказы повествуют о чудесных, удивительных, странных происшествиях, случившихся с праведниками и разбойниками, богачами и бедняками, учеными и неучеными евреями. Достоверность их может быть различной: есть строго документальные истории с указаниями имен и географических подробностей, есть явно сочиненные, есть притчи, мемуары, анекдоты.
Цадик и хасиды [↑]
Герои и вдохновители хасидских рассказов — это цадики, праведники, «те, кто выдержал испытание», или «удостоверенные». Цадики являются лидерами хасидских общин. Те же, кто рассказывает о цадиках, — это хасиды, «преданные», или, точнее, «хранители веры», простые члены хасидских общин.
Отношения между цадиком и хасидом — это ключ к хасидской этике. Без цадика деяния хасидов лишены нравственной опоры. Но и величие цадика без хасидов не имеет нравственного смысла. Цадик и хасиды — это общность, в которой только и возможен нравственный идеал хасидов.
Цадик полнее других осуществляет слияние с Б-гом и может достичь наивысшего откровения — дара пророчества, а его молитва оказывает на небесные сферы большее влияние, чем молитвы других людей. В хасидских историях молитва цадика поистине творит чудеса. Цадик — наставник и духовный руководитель, душою своей он постоянно находится на небесах, но опускается вниз ради наставления и спасения душ людей. Своими заслугами праведник спасает людей, даже самых великих грешников, если в них все же есть божественная «искра». Всей душой должен прилепиться к праведнику простой человек, «ибо кто прославляет праведника, тот как бы изучает тайны мироздания».
Стилистика хасидского рассказа [↑]
Хасидские рассказы — это незамысловатые истории «простецов» из еврейских местечек Галиции и Волыни. Хасидские предания чрезвычайно кратки, но очень динамичны. В них воплотился выбор хасидов: отгородившись от мира и избрав лишь веру во Вс-вышнего, они обрекли себя на сознательное самоограничение, суровость, лаконичность. Но вера дарует внутреннюю радость, и поэтому хасиды веселятся и пляшут. Отдалившись от внешнего мира, они обрели внутренний мир.
Хасидские рассказы — это своеобразная квинтэссенция хасидизма, и в каждом рассказе — сдержанность, отсутствие вычурности, сила слова и чудо простой и искренней веры. В хасидском рассказе нет лишних словесных красот, стиль его склоняется к литературному примитивизму, рассказ прям и ясен, ведь его цель — «выпрямить пути сердца человеческого», чтобы обратилось оно к Б-гу. Хасидские истории помогают преодолеть отчуждение между людьми и увидеть Б-жественный свет, наполняющий повседневную человеческую жизнь.
Хасидская история против Просвещения [↑]
Многие хасидские истории слагались в Европе в эпоху Просвещения, и неудивительно, что они проникнуты духом анти-просветительства. Хасидские рассказы учили, что служить следует Б-гу Живому, а не идеалу (как просветители, умеренные или революционные) или ценности (как консерваторы).
Идеалы и ценности, выдуманные людьми, оскорбляют и унижают как Творца, так и человека, созданного по «образу и подобию», лишают человека возможности диалога с Б-гом, превращают его в механического одиночку. «Просвещенные», фигурирующие в хасидских рассказах, показаны со смешной стороны, им противопоставляется безыскусная, но величественная, вера простецов.
Рассказывать во славу праведников… [↑]
Рассказывание легенд о цадиках — неотъемлемая часть хасидского образа жизни, такая же, как визиты к наставнику и постоянная восторженная радость от соблюдения заповедей, предписанных Торой. Когда хасиды присутствуют при совершении чего-нибудь великого, когда они видят нечто значительное, они чувствуют, что призваны обрести с ним связь и засвидетельствовать это перед другими людьми.
Рассказывают, что Хозе из Люблина однажды увидел огненный столб, поднимающийся из маленькой комнаты; когда он вошел туда, то увидел там хасидов, рассказывающих друг другу истории о своих цадиким. Хасиды верят, что в цадиким изливается изначальный Б-жественный свет; через них он изливается затем в их деяния, а из деяний — в слова хасидов, повествующих о цадиким.
Баал Шем Тов говорил, что, когда хасид рассказывает что—то во славу цадиким, это равнозначно его проникновению в таинство Б-жественной колесницы, которую лицезрел пророк Йехезкель. Один цадик из четвертого поколения, рабби Мендель из Рыманова, друг Хозе из Люблина, прибавлял к этому такие слова: «Ибо цадиким — это и есть колесница Б-га». Чудо, когда о нем рассказывают, приобретает новую силу; сила, действовавшая когда—то и пребывающая теперь в живом слове, продолжает действовать из поколения в поколение.
Одного рабби, чей дед был учеником Баал Шем Това, как—то попросили рассказать историю. «Историю, — ответил он, — нужно рассказывать так, чтобы она сама собой доставляла слушателям помощь». И рассказал следующее: «Мой дед был хромым. Однажды кто—то попросил его рассказать историю о его учителе. И он поведал о том, что святой Баал Шем Тов во время молитвы обычно подпрыгивал и приплясывал. Рассказывая, мой дед поднялся; его так увлекла история, что он и сам начал прыгать и плясать, как бы изображая своего наставника. И в тот самый час он излечился от своей хромоты. Вот так нужно рассказывать истории!»
Рассказы о праведниках остаются живыми и в наши дни. Их рассказывают меламеды детям в хедерах, преподаватели — юношам в ешивах, раввины — прихожанам синагог в субботних проповедях, взрослые мужчины — на фарбренгенах, хасидских застольях.