Отложить Отложено Подписаться Вы подписаны
Ох какая интересная идет жизнь! Уже устал повторять выражение: «Чем интереснее для историка (журналиста, аналитика), тем печальнее для современника» — и наоборот. Еще не ушел коронавирус, а уже столько новых горячих тем — в основном ничего радостного не содержащих.
В Америке, в связи с очередным случаем гибели чернокожего от руки полицейского, кризис в отношениях между расами и дальнейшее обострение внутреннего политического раскола.
А в России резонансное ДТП — известный актер Михаил Ефремов, напившись, сел за руль и стал виновником аварии, в которой погиб человек.
Казалось бы, разные по типу события, но по крайней мере один общий знаменатель сразу приходит на ум.
Оба случая типичны для современности тем, что практически полностью попали на камеры: гибель чернокожего — на камеры столпившихся вокруг наблюдателей, авария — на камеры наблюдения. Так, все произошедшее было запечатлено на видео и увидено всеми. В результате сами факты стало невозможно скрыть. Можно лишь рассуждать о намерениях, степени ответственности, покаянии и т. п., но в том, что каждый из «героев» вызвал смерть человека, сомнений быть не может.
И это яркий пример уже неоднократно обсужденного нами переворота и перехода мира от господства Запада-Эйсава к господству Востока-Ишмаэля. С сопровождающими изменениями всего мира, который отражает атрибуты господствующей силы. Среди прочего, Эйсав скрытен. Даже планируя убийство, например, Яакова, он держит свои мысли при себе и не раскрывает карты преждевременно (Берешит 27:41). Тогда как Ишмаэль не умеет сдерживаться и скрывать эмоции. Когда возник спор с Ицхаком по поводу наследия, Ишмаэль стал открыто пускать в него стрелы, и Сара элементарно это увидела (там же 21:9, см. Раши).
Вот и в эпоху своего господства Эйсав и вообще обитатели его мира могли поддерживать красивый фасад, выставляя напоказ блеск и скрывая гниль. Как свинья, которой уподоблен Эйсав, выставляет раздвоенные копыта, признак кашерности, а признак некашерности скрывает внутри. Так, практически никто из классических поэтов, писателей и композиторов ангелом не был, но их имидж в целом продолжает блистать. Даже Гитлер и Сталин могли скрывать свои злодеяния, манипулируя пропагандой. Это теперь нам все известно, и легко их пинать, а тогда они представали своим народам как героические спасители.
Но в эпоху Ишмаэля даже Эйсав, американец или русский, часто уже не может скрывать свои проступки. Камеры вездесущи, и все, что на них попадет, станет известно всему миру. И полицейский уже не будет выглядеть таким героическим стражем порядка (хотя в прошлом и так никого не взволновала бы гибель чернокожего, поскольку господствовал реальный расизм). И популярный деятель искусства, артист не сможет скрывать другие, менее лицеприятные стороны своей жизни. Вот это уж вляпался и выставился по полной…
В его случае должно быть особенно болезненно потому, что он, среди прочего, выступал как «поэт-гражданин» и читал стихи, изобличающие власть. В саму суть вопроса о власти и претензий к ней здесь вдаваться нет смысла. Но, так или иначе, человек, который подобным образом кого-то обличает, принимает позу моралиста. Говоря «вы грязные», автоматически подразумевает: «А я чистый» (по крайней мере, в сравнении). И после этого вот так упасть лицом в грязь… Перед всеми, кто теперь скажет: не лучше ль на себя, кума, оборотиться?
Так что не повезло ему жить в эпоху господства Ишмаэля, эпоху всеобщей открытости и обнаженности.
Теперь еще несколько вопросов в этой связи.
Проспавшись и осознав весь ужас произошедшего и своей ситуации, Ефремов публично покаялся и, вроде бы, произнес все нужные слова. Одни говорят: правильно, мужественно. Другие — а куда ему теперь деваться, да и он профессиональный актер, мог «сыграть роль».
Так или иначе, вопрос: допустим, раскаяние истинное — должно ли это повлиять на исход дела?
Ведь Тора действительно придает огромное значение раскаянию (тшува), этому процессу ежегодно посвящен месяц Элул и праздники Рош а-Шана и Йом Кипур. И раскаяться можно, вроде бы, в каких угодно грехах. Даже в преднамеренном убийстве. А тут непреднамеренное. Так как же?
Если продолжим изучение той же Торы, обнаружим, что за целый ряд грехов она предусматривает суровые наказания, вплоть до смертной казни. Включая убийство. За определенный тип непреднамеренного убийства — изгнание в «город-убежище» (хотя данный случай под это не подпал бы).
А раскаяние поможет?
Если есть свидетели, и человека приговорили на основе их показаний, то нет, не поможет.
Только если нет свидетелей, и человеческий суд не может его наказать, то наказание, если и дается, то самим Б-гом: есть карет («искоренение» души), есть «умерщвление руками Небес», ну или как-то по-другому. В таком случае, пока Б-г не наказал, можно раскаяться.
Но почему именно в этом разница? Вроде бы, грех один и тот же, только в одном случае есть свидетели, а в другом их нет. Почему именно от этого зависит возможность раскаяться и спастись?
Представляется, что ключ к ответу на вопрос содержится в словах Торы относительно наказания за ряд грехов: «И удали зло из своей среды» (Дварим 13:6, 17:7, 17:12 и др.).
Пока нет свидетелей, то, что сделал человек, — между ним и Б-гом. Если согрешил, то заслуживает какого-то наказания, и Б-г решает, что с ним делать. Он видит душу насквозь и все понимает, все нюансы ситуации, все отягчающие или смягчающие факторы и обстоятельства, все чувства и намерения человека, все, что на него повлияло. Поэтому можно раскаяться: это произведет определенное изменение состояния души, и Б-г учтет.
Но когда есть свидетели, то это уже не личное дело одного человека. Окружающие люди видели зло в своей среде. И в их обществе должен быть выработан менталитет неприятия зла, и механизм его искоренения в случае появления.
Само наблюдение, лицезрение зла должно произвести эффект. У хороших людей — вызвать дискомфорт. Несправедливость, несоответствие реалий идеалам и ценностям должно резать им глаза. И вызвать чувство, что это нельзя «так оставить». Что преступление, «нарушение злом границ» должно быть повернуто вспять, и справедливость восстановлена.
А если этого не будет сделано, то это станет шагом к привыканию к данному злу, к его превращению в «новую нормальность» и принятию в этом качестве. И нарушенная граница окажется передвинутой насовсем. И зло таким образом расширит свою территорию.
Поэтому люди, ставшие свидетелями зла, обязаны на него «ответить» и искоренить его, чтобы их душа была защищена от его проникновения.
По этой причине раскаяние грешника уже не помогает. Само по себе оно, может быть, и помогло бы ему избежать наказания, но теперь, помимо необходимости его личного искупления, есть также обязанность общества наказать его ради спасения души самого общества. Хотя, возможно, раскаяние все-таки поможет его душе в другом плане: еще больше очиститься и улучшить свою долю уже в Будущем мире.
Но в этом мире, как сказано, должна быть заплачена цена. Хорошо, если раскаялся, но и платить надо. Как в случае чисто материального ущерба: раскаяться надо, но и ущерб возместить, пострадавшему твое раскаяние не помогает. И в случае оскорбления тоже Тора подчеркивает, что Б-г не простит, пока не простит человек. Ну а здесь и прощения недостаточно (а погибший и не может простить).
Далее: выше мы пытались абстрагироваться от факта, что виновный в ДТП занимал видную гражданскую позицию. Но, так или иначе, его случай по факту отличается от других: он был не только известным, но и популярным во многих кругах. Да, те, кого не устраивала его гражданская позиция, конечно, сейчас чувствуют себя вполне комфортно. Но те, кто его любил, и как «поэта-гражданина», и как актера, которым он в любом случае был, его поклонники, коллеги в театре оказались в очень трудной ситуации.
Они разрываются на части. С одной стороны, в силу обстоятельств, невозможно отрицать факт произошедшего смертельного ДТП и ответственность за него Ефремова. Но с другой, для них он остается неординарным человеком, которого они любили за то хорошее, что в нем видели. И им откровенно его жалко. Да, оговариваются они, конечно, надо прежде всего жалеть погибшего человека и его семью, и выражать им соболезнование. Но все-таки… и Ефремова жалко! Ведь… он хороший! Нравственный, порядочный, всегда был таким. Да, случилась с ним беда, но… все равно он хороший!
Или, говорят, других людей, его друзей и близких тоже надо считать ответственными: не остановили, когда, напившись, сел за руль! Не предохранили. И вообще, его лечить надо было!
Эмоции, конечно, понятные. Но сразу задается вопрос: а если бы это был не любимый ими актер Ефремов? Если бы обычный, никому не известный гражданин Иванов так напился, сел за руль и устроил ДТП со смертельным исходом, то что бы они о нем сказали? Пожалели ли бы? Если честно, вряд ли. Более вероятно, что их вердикт был бы короток и однозначен: пьянь, мразь, убийца! И требовали бы наказания по всей строгости закона. Что-то там покаянное сказал — ну и что? Убитого им человека к жизни вернул? Нет. Все, гори теперь вечно в аду!
Ну, и значит ли это, что и к Ефремову по справедливости надо так относиться?
Необязательно.
Ведь почему к неизвестному Иванову мы бы так отнеслись? Потому что ничего о нем не знаем, кроме того, что он напился, сел за руль и убил человека. Поэтому все известные нам о нем факты — стопроцентный негатив.
Но на самом-то деле у каждого человека есть своя жизнь. Он не весь день напролет пьет и сбивает людей на машине. Он, может быть, что-то в жизни делает, даже полезное. У него может быть семья, работа, друзья, интересы, свой мир. Не всегда очень богатый мир, но какой-то. Познакомившись с любым человеком, мы в той или иной мере познаем его мир и в большинстве случаев обнаруживаем, что он, в принципе, человек неплохой, есть в нем что любить. Видя его, скажем, в семье, мы автоматически начинаем смотреть на него и с точки зрения близких, видеть в нем мужа, отца, сына.
То есть, глядя на него вблизи, мы с ним сближаемся. И начинаем воспринимать его как «своего». А не как «чужого». А это на самом деле и есть любовь. И тогда, даже если обнаруживается в нем что-то неправильное, мы готовы это терпеть и даже прощать. Мы автоматически судим его благосклонно, и, что бы он ни делал, наша первая реакция — презумпция его правоты и невиновности. И если он сделает что-то плохое — если возможно, не сразу поверим, а если и будет доказано, то найдем множество оправданий. Потому что знаем: он хороший!
Поэтому близкие родственники и друзья никому не известного Иванова вполне могут тоже так себя повести — им-то он известен! Что скажет каждый из нас, если, не дай Б-г, такое произойдет с его близким? Примерно то же, что говорят сейчас столь многие о Ефремове. Как жаль их обоих: и того, кто сбит, и того, кто сбил!
Сбитого жаль потому, что в данной ситуации мы моментально идентифицируемся с ним: о нем известно только то, что его незаслуженно убили. Что естественным образом вызывает сочувствие и участие. Мы психологически становимся рядом с ним, сближаемся, отождествляемся, и он становится «своим».
Но и тот, кто сбил, если это близкий человек, он «свой». И получается двойная трагедия: один мой друг или брат сбил другого. Вот и Ефремов, поскольку он любим широким кругом людей, для них он во многом такой же «свой», как друг или брат. И для «своего» автоматически ищутся оправдания. Даже если он, один из братьев, убил другого. Да, надо наказать, но на практике — уже и так тут трагедия, что потерян убитый, так еще и потерять убившего, тоже близкого нам человека?
Что же делать? В принципе, действительно надо всех любить. Любого человека рассматривать «вблизи» и видеть в нем «своего».
Конечно, это не значит, что надо стремиться его выгородить и отмазать от наказания. Правильнее было сказано: сейчас погибли два человека — тот, кого сбили, и тот, кто сбил. Он тоже по-своему «погиб». Ему во многом уже не поможешь, он должен пройти через ад, по крайней мере тот, что ожидает его на всех этапах процесса на этом свете. Та жизнь, которой он жил до сих пор, во многом кончилась.
А насколько не кончилась, надо продолжать относиться к ней бережно и по возможности спасать. По закону Торы (Санедрин 36б), судья, участвующий в рассмотрении смертного греха, должен иметь детей. Чтобы была в душе жалостливость, понимание, как трудно вырастить человека, как он ценен. Какая разница, есть ли дети у судьи: если грешник виновен, то надо приговорить к смерти! А вот такая разница…
И даже когда кого-то надо приговорить к смерти, Тора говорит, что смерть надо выбрать по возможности менее мучительную (там же 45а). Потому что остается в силе заповедь: «Возлюби ближнего, как самого себя». До самого конца. Даже по отношению к грешнику, реально заслуживающему смерть.
Тем более, когда речь не о его казни, а о любом из этапов жизни, включая и те, что смерти подобны.
Так что этот случай преподает нам урок: на самом деле ко всем надо относиться, как столь многие к Ефремову, а не наоборот.
Дай Б-г нам всем сблизиться с людьми и видеть в них «своих», и упаси нас Б-г от того, чтобы с ними случались такие ужасные вещи!
Теги: Политика, любовь, америка, убийство, раскаяние, любовь к ближнему, Актуалия, Россия, Эйсав, Ишмаэль, Расизм, Сочувствие, Алкоголь
