"А с остановками у нас вообще очень прикольно!"

…А с остановками у нас вообще очень прикольно. Район — новый, застройка однотипная, и, как в одном старом фильме, который когда-то традиционно показывали первого января, дома легко перепутать. Вот водители и путают: район незнакомый, маршрут новый и тоже, что понятно, незнакомый. И тут разыгрался невероятный в своем роде роман-треугольник, мало чем уступающий по накалу трагедии семей Монтекки и Капулетти. Между мальчишками двух соседних дворов и остановкой. И происходило это так.

Как-то вечером, когда зимнее мачеха-солнце неравно делило последние лучи между крышами, пассажиры, выпрыгнув на асфальт остановки и привычно свернув в типовой проулок, внезапно ощутили себя в стране грез. То есть вроде бы это твой двор (район, повторяю, новый), а вроде бы и не твой… И вроде бы сошел на своей остановке, и свернул туда — а подъезд-то не тот! И люди, машинально шагая к своему подъезду, у входа останавливались как вкопанные — ну, не мой это подъезд! Хотя переехали все недавно, и остановка явно моя, двор вроде бы… тоже… А подъезд не тот!!! Кое-кто решил, что это сон и все мы спим… Вопрос только, кто здесь спит и видит сон, а кто, так сказать, персонаж чужого сна… Кое-кто решил, что это старость и маразм, наступивший в расцвете лет, в ответ на озоновые дыры и глобальное потепление. Кое-кто решил, что это массовое помешательство и происки марсиан… В общем, антропологу, если бы таковой нашелся, было бы очень интересно проследить за тайными людскими тревогами начала (скажем, что еще начала) нашего века, которые вскрылись (тревоги) при решении трудной для уставших голов задачи…

И что самое странное — это повторялось не раз и не два! Иногда выходишь из автобуса, сворачиваешь в проулок — и вот он, твой подъезд. Стоит и дожидается тебя, как родной. А иногда все тоже самое — и главное, что и номер автобуса тот же, а подъезд — не тот!

И самое-то обидное, что и связать это ни с чем не удавалось! Ни с погодой, ни с магнитными бурями, ни с повышением цен, ни с концом месяца! Вот что самое странное!

А разъяснилось так просто! Дальше некуда, как просто! Но невероятно. Ну просто ни одному нормальному человеку в голову бы не пришло. И если бы мы с вами встретились лицом к лицу, что тоже невероятно, конечно, но не так все-таки, как эта история с остановками, так вот, если бы, скажем, задали бы вам вопрос: ну как вы объясните такое явление? Что жители домов, здравомыслящие люди, местами с высшим образованием, не замеченные в употреблении наркотических и алкогольных препаратов, совершенно трезвые и даже несколько строгие по характеру по причине возвращения домой после работы, с разными званиями — академическими и банковскими — все как один время от времени не могут с первой попытки найти свой подъезд? А? Есть у вас объяснение или хотя бы слабый намек на него? Нету? Ну да, и ни у кого не было… Поначалу. А выяснилось неожиданно.

Как-то двое сорванцов были замечены в выкапывании и выдергивании железного кола с остановочным указателем. И они этот кол с натугой выдернули и с таким увлечением понесли куда-то, словно где-то поблизости открылась точка приема металлолома.

В общем это не так уж далеко от иронии истины. В одну из последних войн — знаете, наши соседи из Газы время от времени из братских чувств перебрасывают кое-что через границу, — так вот, в один из таких разов они, вы не поверите, но я-то видела своими глазами, забросили железную трубу, которую набили взрывчаткой. А трубу-то эту они срезали с остановки. И даже железная копилка для цдаки оказалась так хорошо приварена, что прилетела вместе с грузом обратно, в родную страну! И, конечно, она не разорвалась… еще бы, ей только этого не хватало! Все ж таки еврейская труба с самой что ни на есть заповедью помощи бедным. Вот не помню только, вытрясли арабы монетки из железного ящика или нет?..

Да, но возвратимся к нашему роману. Где, как вы помните, разумные люди не могли отыскать свой подъезд.

Выяснилось, что мальчишек из разных домов одного района захлестнула волна соперничества: почему это остановка, в просторечии — железная палка с желтым щитом на верхушке (еще не успели поставить скамейку и прочее), так вот, почему этот штырь с остановкой должен торчать у входа в ваш проулок, а не в наш? И такие страсти разыгрались вокруг этого… что резвые мальчишки, взвесив за и против, выдернули этот штырь из песка с легким намеком на цемент (которого арабы-строители не пожалели на такое благое дело) и перенесли его поближе к себе. А вот так! А теперь мы посмотрим! И доверчивые граждане, сошедшие на привычной остановке — дома-то однотипные, — дружно спеша на усталую голову к своему подъезду, утыкались в чужую дверь… А на следующий день другая пара-тройка неунывающих детей самого революционного в мире народа вытряхивала остановочный жезл из его гнезда и геройски, как флаг на отвоеванной территории, надежно устанавливала его ближе к своему двору.

…

…На первый взгляд шоссе, по которому пролегает автобусный маршрут в маленьком южном городе, мало чем напоминает берег моря. Чайки не тревожат воздух беспокойными криками, пена не бурлит у подножия скал. Как линию воды, так и шоссе опоясывает песок, но на этом сравнение с прибрежной полосой вроде заканчивается. Но это только на первый взгляд.

А в некоторые часы на остановках бывает мощный прилив. Начинается это в семь тридцать, когда количество колышащихся на спинах ранцев превышает объем автобуса во столько же раз, во сколько собранные вместе буйки большого пляжа превышают ванну средних размеров. О, эта волна малышей и иже с ними захлестывает автобус, поднимает его от земли и несет почти без остановок к школе, где, распахнув двери, автобус испытывает, наверное, то же облегчение, какое испытывала рыбина, избавившись от пророка Йоны.

Пик прилива наступает в восемь десять — это последний рейс, дающий шанс успеть в школу до звонка. В это время в автобусе почти всегда едет пожилая пара из России, он обычно оживленно что-то рассказывает, она привычно кивает. Вот интересно, что заставляет их ехать именно этим переполненным автобусом, где яблоку негде упасть? Да какое там «яблоку»? Сухой черносливине негде упасть! Но они едут в самый дальний от их дома магазин, наверное, за кефиром и творогом, «полезным для кальция», и, может быть, давка этих утренних рейсов и гомон детей дают им ощущение бурлящей жизни и полезны для «кальция» настроения?

Восемь двадцать — автобус опаздывающих — вяло жует трепещущих от страха первоклашек, как уставший прибой лениво ворочает мелкую гальку, и потом бессердечно высаживает их у ворот школы, где они остаются, чувствуя тяжесть в подошвах… Налегке, отшвартовавшись, автобус плывет вдоль опустевшей линии берега.

И так он скользит, пролетая налегке остановки, как зимняя электричка промахивает станции, летом запруженные утомленными дачниками и неутомимыми грибниками.

Поздним утром рейсовые автобус обычно пустые, в них редкие домохозяйки и пенсионеры, «марокканские» старушки, спешащие на рынок за баклажанами и зимними перцами, из которых они приготовят двенадцать огнедышащих салатов и заправок, и «русские» бабушки, торжественно едущие в поликлинику на прием к врачу, который, если повезет, на мгновение оторвется от экрана компьютера и посмотрит на свою очередную пациентку. И вот это ожидание — оно и держит на плаву.

…В тот день эта пара почему-то ехала поздним утром, в пустом автобусе. Он — с виду обычный пенсионер, в тонком пуловере и в плаще, как одевались в России инженеры и научные сотрудники, она — обычная пенсионерка, которая наверняка знала вашу бабушку и была приятельницей Фиры Моисеевны из первого подъезда.

 И он — ей:

— И тогда вызывает меня главный и говорит: оформите ваше изобретение, соберите группу авторов.

И я сразу начал активно действовать. Мне два раза повторять не нужно. Тем более, что мое предыдущее рацпредложение было разработано сразу и внедрено одновременно на нескольких предприятиях страны!

Я украдкой бросаю взгляд на сидящую рядом пенсионерку: «И надолго ее хватит?» Но она бережно кивает ему и привычно восхищается:

— Да что ты говоришь? — И видно, видно по ней, что она слышала все это примерно столько же раз, сколько когда-то сделала стежков на порванных брюках. — Вот это надо же! Сразу на нескольких предприятиях? Причем одновременно?!

— Да, — отвечает он ей, польщенный. — И я сразу включился в работу. Этот, Доброходов, как всегда был против и всячески вставлял палки в колеса. Но я не уступал, у меня был новаторский подход, и мое рацпредложение сразу было подхвачено и…

…и пожилая женщина в скучном и гулком пустом автобусе, невзирая на сахар в крови, варикоз и боли в ногах (а скажите, у какой старой еврейки не болят ноги?), нашла немного сахара на блюдце своего сердца, чтобы он, когда-то трудовой, а теперь уже седой воробей, на закате дней мог хвастаться, пересчитывать свои перышки и вспоминать былые дни. И снова чувствовать себя счастливым и готовым к действию, как в те времена, когда он наверняка был убежден в том, что что-то большое и настоящее обязательно еще наступит…

Теги: Дети, Цдака, Женщина, Большие люди маленького города