Вопиющий обед

 Трудно представить в нашем мутном мире радость более светлую и прозрачную, чем радость молодой работающей мамы, когда наконец-то у нее выпадает выходной день. Если бы она еще на этот день не планировала дел, объем которых может сделать честь любому крупному концерну, можно было бы сказать, что ее радость кристально чиста. Но поскольку после того, как более двух тысяч лет назад был разрушен Иерусалимский Храм, нет в нашем мире совершенной радости, но и удовольствие молодой мамы от выходного дня не совсем, но почти гарантировано.

Начать с того, что она, после того, как отправляет детей по садикам, садится завтракать! И пусть ваши брови остаются в прежнем, не в приподнятом положении, ибо обычно ее завтрак приходится  часов на десять и состоит из в спешке проглоченного бутерброда  – в лучшем случае и горсти печенья –  в худшем случае, запитых одним стаканом кофе, если ночью пришлось вставать к малышу только один раз, и двумя – если пришлось вставать два раза – и дальше по прогрессии… – см. параграф "сообщающиеся сосуды" в учебнике физики.

Итак, она завтракает, позволив себе нечто из разряда вон выходящее, она за завтраком просматривает утреннюю газету! И хотя ровно через три с половиной минуты газета, образно говоря, "летит в ведро", тем не менее возможность такой роскоши, как чтение газеты, наполняет ее детским воодушевлением. Пока она завтракает, мы ее вам представим, не беспокоясь о том, что она без макияжа и в обычном халате – вид, в котором она ни за что не согласилась быть представленной кому бы это ни было. Тем не менее, мы с ней познакомимся, пользуясь тем, что автор этой правдивой во всем остальном истории, придумала для всех вымышленные имена.

Итак, пока она задумчиво размешивает ложечкой сахар в кофе, размышляя, какой из запланированных на сегодня планов, претворить в жизнь, мы можем торопливо рассказать, что зовут ее Ривка Лерер, а мужа Шмуэль, естественно,  Лерер, что он – ребе в хейдере в одном из соседних городков, и уже выехал на работу, прихватив приготовленные Ривкой с вечера сендвичи. Что сама Ривка работает в компьютерной фирме. У них трое детей – две девочки младшего дошкольного возраста и мальчик, которому нынче минуло семь месяцев, и в котором даже поверхностный наблюдатель может  обнаружить зачатки непоседы и шалуна.  В этом – полное влияние отцовских генов, потому что сама Ривка по характеру -  человек спокойный, тихий и в глубине души – стеснительный.

Пока мы с вами занимаемся знакомством с семьей Лерер, Ривка закончила завтракать, придя к однозначному выводу, что этот свой свободный день она посвятит кухне! Да-да, вы не ослышались – кухне! И сварить настоящий обед, такой, каким даже ее бабушка, проводившая много часов, полных вдохновения, на своей маленькой "хрущевской" кухне, с духовкой на ножках и с занавесками в синий колокольчик, и с холодильником "ЗИЛ", так вот, чтобы и бабушка осталась  довольна ее – Ривкиным – обедом. Прочь макароны, и сгиньте полуфабрикаты – сегодня и на нашей кухне будет праздник!

Придя к этому ликующему выводу, Ривка больше не теряет зря ни минуты времени. Делает осмотр содержимому морозилки и при этом испуганные,  мороженые курочки и рыба лежали по стойке смирно, вытянув ноги и притворно закатив глазки. Брезгливо отодвинув начатую упаковку парвенных сосисок, Ривка, наконец находит то, что ей нужно: пачку индюшиного фарша. Порывшись немного еще, она извлекает из широко распахнутой пасти морозилки небольшую начатую упаковку говяжьего фарша. Поместив этот молчащий пока дуэт в миску, и приготовив все другие необходимые для ансамбля ингредиенты: и черствую булку, и специи – перец цвета си-бемоль, немного камуна и немного молотого укропа, Ривка занялась другими, не терпящими отлагательства делами. Прошлась шваброй по комнатам, пальцами –по клавишам телефона, и руками, вооруженными утюгом, по кой-какой глажке.

Когда пришло время вернуться на кухню… повторяем, когда же пришло время вернуться на кухню… О, она (кухня, не Ривка), окуталась такими запахами и такими шкварчащими на сковородке звуками, что имей кто-нибудь гастроли с такой программой, аншлаг залах был бы в обеспечен.

Пока плита исходила томившими и хватающими за душу запахами, Ривка сунула в систему диск, и напевая, принялась на чистку картошки. Минут через сорок, когда до возвращения домой  мужа и детей оставалась чуть менее часа, картошка превратилась в пышущее жаром пюре, а произведение на сковородке – в пышущее жиром творение ангелов.

И в это время раздался стук в дверь.

Ривка сунула шумовку для пюре под струю воды и опустила в раковину, сдернула с себя фартук, поправила на голове беретик, заправила под него выбившуюся прядку и, прильнув к дверному глазку, обнаружила женщину, которую ошибочно приняла за соседку с первого этажа. Ривка распахнула дверь и тут же поняла, что ошиблась, и перед ней совершенно незнакомая женщина, которая, если судить по внешней оболочке, не принадлежала к постоянным покупателям сети магазинов Zara или Mango.

А скорее к посетителям бесплатной раздачи ношенной одежды, которую даже не потрудились постирать. Ривка улыбнулась и поздоровалась. В ответ незнакомая женщина широко улыбнулась тоже и восторженно воскликнула:

  – Ты знаешь, почему я постучала именно в твою дверь? Из-за запаха, да-да, ты – настоящий шеф-повар! – с этими словами она отодвинула Ривку широким плечом и ловко развернувшись в прихожей, двинулась прямиком не мешкая на кухню. В экскурсоводе она не нуждалась, запах несшийся из кухни, был ей в дороге лучшим путеводителем.

 - О, - воскликнула она, - достигнув цели своего путешествия и остановившись перед накрытым на пять персон столе, - я вижу, ты подготовилась к моему приходу!

Ривка, недоумевая, следовала за своей странной гостьей по пятам, всеми силами пытаясь восстановить субординацию, но та все время оказывалась проворнее. Не думая дважды, и не затрудняя себя лишними думами или манерами, гостья решительно уселась за стол, придвинула к себе тарелку и одарила себя щедрой порцией ривкиных утренних трудов.

– М.. – промычала она, энергично кивая себе головой, - я два дня не ела, но такой вкусной еды и не могла себе представить! Ты – молодец! На этот раз отличилась!

– На этот раз?... – пролепетала испуганная этим ураганом под видом нищенки, Ривка. – Что значит "на этот раз"?

– Я всегда, – назидательно изрекла незнакомка, подняв испачканную в пюре ложку, - иду за своим носом, - и так, где лучший запах, туда я и стучу. Обычно твоя квартира ничем достойным не выделяется, но на этот раз – ты отличилась, – и в доказательство своих веских слов она положила себе на тарелку еще порцию котлет, объемом не посрамившую порцию  генерала русской армии после решающего боя в разгар трескучих морозов.

Ривка, всегда теряющаяся с людьми напористыми и супер-в-себе-уверенными, со страхом следила как уничтожаются плоды ее рук и попыталась спасти остатки своей армии, чтобы хоть как-то обеспечить себе достойное отступление, молясь, чтобы случилось чудо, и муж пришел домой раньше обычного – он-то бы знал, как себя в этом случае вести и как прилично выдворить эту нахалку.

Незнакомка намеков не понимала, и даже довольно прямое заявление раскрасневшейся и готовой заплакать Ривки, пресекла решительно и на корню, вывалив себе в тарелку гору котлет, и отстранив для этой цели острым локтем Ривку, пытавшуюся ухватить сковородку за кончик ручки. Силы, как говорят в боксе, (а может так там и не говорят), были неравные. Ривка в качестве замороженной  – от потрясения происходящим – курочки и  ее воинственная гостья  –  в петушином весе, (если исходить не из килограммов, а из манеры поведения).

Жалкие попытки Ривки спасти часть провианта для тылового населения были в корне отсечены напором наступающей армии. Ривка и незнакомка проделали  несколько резвых па в темпе кадрили. "Все, хватит, пусть ест, сколько хочет!" – решила Ривка, -  "Что же это?.. будто две нищенки на помойке… пусть она ест!  Из пары котлет потерять всякое человеческое достоинство?". Ривка села на стул и решила перенести это испытание по-человечески. Ее странная гостья, оглянулась на нее через плечо и, опустив сковородку на досягаемую высоту, приблизилась к столу и тоже уселась. Доброжелательно поглядывая на хозяйку, она вывалила себе на тарелку последние три котлеты и, прикрыв их на всякий случай рукой, а другой, подцепив на вилку котлету, обратилась к Ривке со следующими проникновенными словами:

- Да не расстраивайся ты… Еда – это еще не самое главное в жизни. Бери пример с меня. Главное, - она откусила от котлеты изрядный кусок, - это здоровье. Что вся твоя семья – живы и пребывают в добром здравии. Чтобы был мир в доме. Остальное – все наживное.

Незнакомка откинулась на стуле и похлопала себя по животу:

- Неплохо, совсем не плохо… - она бросила на готовую разрыдаться Ривку удовлетворенный взгляд и, смягчившись, проговорила, - немного пюре я тебе так и быть оставлю, но запомни: много есть вредно. Этим мы портим наш организм и вызываем различные заболевания желудочно-кишечного тракта. Так что основной удар я взяла на себя, а тебе оставила что-то не утруждающее желудок…

С этим словами она поднялась, ласково потрепала Ривку по подбородку, и, прихватив по дороге парочку апельсинов, направилась к выходу. Перед дверью она еще задержалась немного для того, чтобы рассыпать  над головой Ривки цветистую радугу из обильного запаса своих благословений. Будь у хозяйки чуть больше времени в этот момент и чуть меньше забот, она бы, очень даже возможно, записала некоторые из них: насколько они были цветисты и красочны.  Когда дверь за ней закрылась, Ривка не поленилась и, припав к двери всем телом, закрыла ее на все замки и защелки, какие только имелись в ее распоряжении, клятвенно пообещав себе завтра же заказать еще двадцать.

После этого бросилась на кухню – посмотреть, что осталось после разгрома и что еще можно спасти. Кажется, что Наполеон был менее зол, раздосадован и удручен, заняв подожженную русскими Москву.

От пюре осталось несколько столовых ложек, от котлет  - налет жира на сковородке и несколько сиротливо прилипших ко дну  перышек жареного лука. Даже не смотря на часы, Ривка шестым чувством была уверена, что до прихода детей осталось меньше десяти минут. Страдать и возмущаться не было времени. Она выдернула из пачки парвеных сосисок горсть их - твердых и морозных, разрезала на дольки, обжарила их в оставшихся от котлет жиру, торопливо переложила пюре на сковородку.  Времени на размышления уже не было.

За дверью послышались голоса детей и мужа, и возмущенный плач голодного младшего, Ривка бежит открывать, принимать, отвечать на вопросы, охать и ахать от красоты рисунка, сунутого ей под нос, помогать снимать куртки и высвобождаться от ранца, сутолока и разноголосье молодой семьи заполнило квартиру...

В тот же день ближе к полуночи они на семейном авто возвращались домой со свадьбы родственников. Дорога шла по безлюдной неосвещенной местности, серди полей. На какой-то момент фары высветили дорожный знак: верблюд и предупреждение для водителей, что этот король пустыни имеет обыкновение шастать по дорогам.

Дети спали на заднем сиденье. Ривкины глаза слипались, но когда их машина вывернула из поворота, ей показалось, что на дороге движется какая-то тень. Резкий рывок в противоположную сторону и фары в последний момент высветли огромного верблюда, стоящего посередине дороги… Поверни муж Ривки машину на несколько мгновений позже, и авария была бы неминуемой… он охнул и сбросил скорость:

– Ты видела?

– Видела…

– Просто не вериться, что мы успели увернуться… Только подумай, что могло бы случиться с нами!

– И вот и думаю… Наверное, это в заслугу тех котлет… И той нищенки, которая у нас сегодня обедала…

Можно спорить, конечно, с Ривкой, и в качестве доказательства приводить дорожную статистику, но мы-то с вами знаем, что люди живут не в заслугу статистики, а совсем по другим законам.

Теги: Между людьми