Баллада об имени

Мы с женой с нетерпением ждали появления ребенка и, зная, что это будет девочка, заранее подыскивали подходящее имя. Имя не подыскивалось, ничего подходящего в голову не приходило, но мы утешали себя тем, что, когда ребенок родиться, то мы, воспользовавшись даруемой родителям для этой цели долей пророчества,  найдем нужное неизвестное.

 У меня была бабушка, которую звали Ада. Эту бабушку я никогда в жизни не видел и никаких чувств к ней не испытывал, она умерла в России, но в принципе мне хотелось сделать приятное отцу, назвав его внучку дорогим для него именем. Все бы хорошо и прекрасно, но дело усложнялось или упрощалось тем, что ни жене, ни мне это имя не нравилось.

Наконец, мазаль тов, ребенков родился! Вместе с радостными хлопотами и моими метаниями между работой, домом и больницей, время тикало, а имени все не было. Одна шестидесятая пророчества, на которую мы так надеялись, проявлялась очень скромно, что ее влияния мы совсем не чувствовали и начали нервничать.

Сара? Нет! Лея? Нет! Гита? Однозначно, нет! Михаль? Нет! Рахель? В принципе, Рахель – имя, которое нравилось и жене, и мне, одна только маленькая сложность, - Рахель трех лет уже носилась но нашему дому и сегодня почти с ревом ушла в детский сад, потому что хвостик на голове, который дался мне мученически, получился "не как у мамы".

Дальше.

Ноа? Нет. Тамар? Нет. Двора? Нет… Яэль? Яэль – опять же совсем не плохо, но Яэль ушла сегодня в первый класс, унося пакет с карамельками, дабы раздать их однополчанкам в честь рождения сестры, над именем которой мы уже два дня безуспешно бьемся.

Наша волокита с именем перешла на усовершенствованную версию: то, что предлагал я – категорически отвергала жена, а  имя, которая предлагала жена, заставляло морщиться меня. Шендель? Гита? При всей, казалось мне, уступчивости моего характера, я не готов, чтобы мою дочь так звали. К тому же над ней будет потешаться весь класс. Зачем заранее обрекать ребенка на насмешки детского общества?

 - Наама? – предлагал я. Только не Наама! – вздрагивала жена, инстинктивно прижимая к себе младенца, - Наамой в моем классе звали самую неприятную девочку, и я ни за что на свете не назову так мою дочь!

Эфрат? – из лучших побуждений предлагал я.

- Эфрат?! – как ты забыл? Это же имя моей начальницы!! Чтобы я так назвала свою девочку! - жена была до такой степени подавлена моей черствостью, что залилась слезами. 

- Ну не вечно же она будет твоей начальницей, - попытался я спасти ситуацию, - она когда-то и на пенсию уйдет.

- И чтобы я до ее пенсии мучилась? – ужаснулась жена, - чтобы мне не было покоя ни на работе, ни дома?!

На этом этапе я отступил. Пусть называет, как хочет. Чтобы выбор имени для девочки – доводил жену до слез, нет, спасибо. Поводов для слез еще ожидается, я по опыту знал, - достаточно: она еще домой из роддома не вернулась, так что все у нас впереди: и последний памперс кончится в час ночи, когда все закрыто и стучать к соседям невозможно… И мои дельные предложения – обложить ребенка ватой и обвязать полиэтиленовым пакетом будут вызывать новый всплеск слез… Это надо пережить как стихийное бедствие и знать, что стойкого отца всегда в конце будет ждать лазоревый берег, потому что моя жена, в принципе, золотой человек. Так  что ничего поделаешь…, приходится  мириться с неизбежным.

Итак, я отступил, но делом этому, как надеялся, не помог, а только усугубил. Я, оказывается, эгоист и бросил ее одну на растерзания диким сомнениям, и какой я после этого муж? …Ну, что я вам говорил… Знать, что это потом пройдет – единственное спасение.

Итак я снова включился, хоть и без прежнего энтузиазма. Решил про себя, что первое же, максимум – второе имя, какое жена предложит, я горячо поддержу, -  и делу конец.

Боюсь только, не приняла ли жена такого же обета в тайне от меня, потому что следующая сцена выглядела так: мы сидим, морщим лбы и слова нейдут… Молчим оба, напряженно всматриваясь, кто в пол, кто в потолок, кто в безмятежно спящего младенца, надеясь тщетно, что она размежит вежды  и скажет, как ее будут звать.

- Так, -  сказал я, поняв, что напрасно трачу время, - я заранее согласен. Когда придумаешь, - позвони. Но не тяни, завтра пятница, потом суббота. А у нас принято в первую субботу давать девочке имя.

И я ушел.

Следующие сутки облегчения от мук сомнений не принесли. Я заскочил к жене перед субботой с решением без имени не уходить. Завтра меня вызовут к Торе и мне – вынь да положь – нужно имя для девочки. И вот сидим мы друг против друга, часы тикают, суббота приближается, но приближения к намеченной цели – ноль.

- Но все-таки, - неуверенно начинает жена, наверное, уже от отчаяния,  - твою бабушку звали Ада…

- Что, - не верю я своим ушам, - Ада? Ты же это имя не переносишь!

- Не то, чтобы не переношу, - пожимает плечами жена, - но все-таки это была твоя бабушка…

- Ну, хорошо, - решаюсь я, верный своему решению одобрить все, что бы она ни сказала, - Ада – так Ада. Но, может, хотя бы добавим еще имя? Для… ну… чтоб немного разбавить…

- Второе? Давай второе, - соглашается жена, - какое?

Выбрали мы без задержки второе имя, и я, изумляясь про себя странному нашему решению – назвать девочку именем бабушки, которым заранее решили не называть, отправился домой. "Вот, что делает с людьми напряжение и недостаток времени", - думал я по дороге. – " Наверное, роды не только для жены, но и для мужа – стресс, - иначе чем можно объяснить наш выбор?".

Суббота. Меня вызывают к Торе. Я даю девочке имя. После субботы звоню родителям – сообщить им имя новорожденной внучки. Меня греет чувство, что, что ни говори, отцу будет приятно. Он к этому  не готовился. Мы никогда и мысли даже такой вслух не высказывали, о возможности назвать ребенка таким неприемлемым (на тот наш взгляд!)  именем.

Но я недооценил его реакции.

Отца буквально душили слезы.

- Как ты знал? – спросил он.

- Что? – не понял я. - Что "я знал"? Я ничего не знал.

- В эту субботу, - медленно ответил  мне отец, - в эту субботу – был йорцайт твоей бабушки Ады…

Со слов р.Ш.Ш.

Теги: семья, Вечность