Когда думать только хорошее о людях, а когда говорить про них лашон ара

Сообщая информацию о человеке, регулярно и намеренно нарушающем законы Торы, мы должны быть уверены в том, что законы Торы действительно были нарушены. Если это не так, то у нас нет права считать человека злодеем. Иногда злодейство налицо на 100%, как, например, в случае, приведенном в Талмуде Песахим (см. https://toldot.com/blogs/leib/leib_814.html). Чаще ситуацию можно, при желании, истолковать по-другому, без нарушения, даже когда такое объяснение маловероятно.

Вот, например, следующий случай, о котором я где-то читал, правда, не помню, где.

Один раввин шел по улице своего большого города мимо некошерного ресторана, скажем, Макдональдса. Проходя мимо, к своему огромному удивлению, увидел одного достопочтенного еврея из своей общины, который сидел за столиком и что-то ел. Тот раввина не заметил. Через несколько дней раввин каким-то образом узнал, что этот человек страдает очень сильной язвой желудка и врачи ему строго предписали есть, как только он почувствует даже самый малый приступ голода.

В этом случае даже поступок, который нам кажется определенно неправильным, тем не менее, оказывается разрешенным. А бывают и другие случаи, в которых вероятность правильной интерпретации гораздо выше.
Что делать?

Чтобы ответить на этот вопрос, нам необходимо понять, как работают законы дан лэ-каф зхут (заповеди истолковывать поступки человека, предполагая лучшее, а не худшее, «судить в положительную сторону» — см. https://toldot.com/blogs/leib/leib_653.html). Когда существует обязанность предполагать лучшее (именно обязанность, такая же обязанность, как, например, трубить в шофар в Рош а-Шана или читать Шма), когда это просто мицва, а когда этого даже нельзя делать? Зависит это от человека — от того, о котором мы судим.

 
Чтобы легче было понять, объясним это, используя язык мудрецов и примеры.

Три ситуации (на этот раз отправим Рабиновича на заслуженный отдых и используем Гольдштейна):

А) Гольдштейн кушает раков недалеко (десять метров) от местного русского магазина.

Б) Гольдштейн зашел в ресторан с сомнительным кашрутом и вышел оттуда с чем-то, завернутым в пакетик.

В) Гольдштейн и Рабинович играют в футбол. В ходе борьбы за мяч Гольдштейн разворачивается, попадает локтем в нос Рабиновичу и ломает ему нос.

Представим себе, что у нас весы. На одной чаше весов — вероятность того, что поступок, который мы рассматриваем, — отрицательный. На другой чаше — вероятность того, что он положительный, или, по крайней мере, не отрицательный. А теперь взвесим три происшествия, перечисленные выше:

А) Отрицательная чаша сильно перевешивает. Да, конечно, возможно, что у Гольдштейна сильная язва или это фальшивые раки, но это маловероятно. Скорее всего, Гольдштейну просто нравятся раки, несмотря на их некошерность.

Б) Чаши равны. Возможно, что Гольдштейн купил что-то с сомнительным кашрутом, потому что он не слишком внимателен к вопросам кашрута (главное, чтобы было написано кошер, а там уже не моя проблема!). Но также возможно, что он купил там уже готовый кошерный продукт, например, бутылку кока-колы или пива.

В) Положительная чаша перевешивает. Скорее всего, Гольдштейн совершенно не хотел травмировать Рабиновича и уж, тем более, сломать ему нос. И получилось это не из-за злого умысла или небрежности Гольдштейна.

Как отнестись к поступку Гольдштейна? Все зависит от того, кто он.

Если он человек, у которого есть страх перед Небесами, то есть человек, который очень бережно и внимательно относится к соблюдению заповедей, то даже в том случае, если отрицательная чаша перевешивает, мы обязаны предположить лучшее во всех трех случаях.

Если он человек средний, то есть, в принципе, остерегается того, что Тора запретила, но иногда может и нарушить, то мы обязаны предположить лучшее в случае, если чаши весов равны и, тем более, если положительная интерпретация поступка более вероятна. Однако если поступок в основном отрицательный, то у нас нет обязанности предполагать лучшее. Тем не менее, это следует сделать. Тот, кто предположит лучшее, заслужит, что на Небесах о нем тоже будут думать хорошо (см.  https://toldot.com/blogs/leib/leib_653.html), поскольку сам он думает о людях хорошее.

Если же Гольдштейн злодей, то даже те его поступки, которые представляются, скорее всего, положительными, нам следует истолковать как отрицательные, предположить худшее.

  
А теперь перейдем к взаимодействию законов лашон а-ра и дан лэ-каф зхут. Если мы видим поступок, который можно истолковать неоднозначно, то в действие вступает закон дан лэ-каф зхут. В зависимости от поступка и человека, мы должны или не должны его оправдывать. Если мы не должны его оправдывать, например, в случае с Гольдштейном, поедающим раков, то мы можем предположить, что действительно произошло нарушение законов Торы  и  начинают работать законы лашон а-ра, которые мы описали в предыдущих статьях.  И тогда, с соблюдением всех условий, описанных в последней статье (см. https://toldot.com/blogs/leib/leib_841.html), мы можем сообщать об этом поступке другим.

P.S. Однако не нужно забывать о том, что, хотя, с одной стороны, мы должны всех «судить в положительную сторону», с другой стороны, мы не имеем права полагаться на то, что нас будут судить таким образом, и вести себя двусмысленно. Это то, что называется маръит аин — вести себя так, что другой человек может подумать: ты ведешь себя неправильно. Человек должен избегать не только греха, но даже того, что может навлечь на него подозрение (см. также https://toldot.com/blogs/pyatigorsky/pyat_851.html).

Теги не заданы