Клан злодеев

(Санедрин,26,1)

Однажды два уважаемых еврея направлялись в один из городов северной Галилеи произвести церемонию определения високосного года. Дело происходило в Седьмой Субботний год - Швита. Повстречался им Рейш Лакиш и попросил сопровождать.

По дороге им попался еврей, вспахивающий поле (а это запрещено в Седьмой год). «Он наверняка из коэнов (священников), ибо коэны подозреваются в нарушении святости Седьмого года», - воскликнул Рейш Лакиш. Но спутники, не согласившись с этим, постарались отыскать оправдание «пахарю», с тем и продолжили путь.

Вскоре взору предстал ещё один еврей, на этот раз обрезающий прутья виноградных лоз, что также запрещено в год Шмита. «Коэн, нарушающий законы Шмиты!», - снова не смог сдержать Рейш Лакиш негодования. Но и на этот раз, спутники нашли приличествующее объяснение.

Придя на место, попутчики Рейш Лакиша поспешили избавиться от беспокойного товарища, и приступили к церемонии установления високосности года.

Возмущённый Рейш Лакиш отправился к раби Йоханану – в то время одному из глав поколения, – и заявил: «Как могут люди, столь безоглядно оправдывающие нарушителей Закона, допущены к ответственному делу, разве они не подпадают под определение «клана злодеев»?». На это раби Йоханан лишь смог ответить: «Беда, что ты так говоришь!»

«Что такое «клан злодеев»? Шевно вещал перед тринадцать раз по десять тысяч учеников, Хизкия вещал перед одиннадцать раз по десять тысяч.

Когда пришёл Санхерив и осадил Йерушалаим, написал Шевно записку и послал посредством стрелы: «Шевно и последователи его – примирились, Хизкия и его последователи – не примирились», как сказано[1]: «Вот злодеи готовят лук, направляют стрелы на тетиву – стрелять с наступлением тьмы в прямых сердцем…»»

Гемара объясняет слова קשר רשעים, как «связь, заговор злодеев». Происхождение этого понятия соотносится с Шевно – домоправителем царя Иудеи Хизкияу.

Гемара приводит историю возвышения и падения Шевно, завершившимися его позорной смертью.

Шевно имел ни с чем не сравнимое влияние на народ в Иерушалаиме. Обладая глубоким знанием и выдающимся ораторским талантом, он привлекал на свои лекции множество людей. Число его сторонников в Святом городе превышало даже количество почитателей самого царя Хизкияу, – великого Мудреца Торы.

Такое положение, - испытание даже для сильных духом, – вселило в сердце Шевно любовь к почёту и желание абсолютной власти. Приближение войск Санхерива – властителя Персии показалось Шевно удобным моментом, чтобы заключить союз за спиной царя, и, в конечном счёте, захватить власть.

Поддерживаемый большинством, Шевно не только не помышлял, что совершает преступление, но считал себя в праве, зная, что Закон в споре мудрецов следует мнению большинства.

Но в этом случае, это правило было неприменимо. Санхерив, - говорит Мааршо, - являл собою полное неприятие монотеизма. Замысел Шевно и его сторонников примириться с Санхеривом стал заговором против Творца. Подобно тому, как если бы они решили служить языческим божкам. Уже намерение обратиться к идолопоклонству, то есть к промежуточным силам, Святой, Благословен Он приравнивает к совершённому проступку.

Поддержка Шевны большинством Израиля не имело значения, ибо в дурном – не следуют большинству.

«Встревожился Хизкия и сказал: быть может, не дай Б-г, Всевышний и в этом случае склоняется к мнению большинства? Большинство сдаётся (Санхериву), тогда може и ему, царю Хизкияу со всем сторонниками тоже следует сдаться?»

Хизкия оказался в пренеприятной ситуации: зная, что примириться с Санхеривом нет никакой возможности, он, тем не менее, воочию видел, как большинство народа, в том числе и ученые мужи, следуют за Шевно. Царю, как никому другому, известно установление Торы, по которому определяющим является мнение большинства, когда даже сам Всевышний принимает их сторону.

Положение в глазах царя Хизкияу было безвыходным и сомнение болезненным червячком проникло в сердце: быть может, не смотря на явную свою правоту, ему вместе со сторонниками Шевно следует-таки склониться перед Санхеривом?

Всевышний избавил праведного царя от душевной муки. Пришёл пророк и заявил [2]: «…И пусть не скажут об этом: связано всё, что говорит этот народ…» Говорит Гемара: «связь», о которой идёт речь – не что иное, как «связь злодеев» – заговор негодяев, а это не может быть определяющим большинством.

Мааршо поясняет, что Всевышний ни в коем случае не соотносит своё благоволение с людьми, выбравшими дурной путь, даже если они составляют большинство.

Шевно настолько утвердился в мысли восстать против царя, что поспешил удовлетворить честолюбие доступным на тот час способом. Он отправился к царскому захоронению и, не помня себя от жажды величия, принялся готовить себе место для могилы рядом с царями из дома Давида.

То была вершина заблуждения Шевно. Был и к нему послан пророк – последняя возможность опомниться, ведь до сих пор, не считая послания к Санхериву, честолюбие Шевно проявлялось лишь в мыслях – до реальных шагов дело ещё не дошло.

«Сказал пророк: Что тебе тут, и кто тебе здесь, что вытёсываешь ты в этом месте могилу? Вот Всевышний погонит тебя скитанием мужа…»

«Что проку, - говорит пророк Шевне, - в твоём старании приобщиться к царям, – Б-г приготовил для тебя совсем другое : Он «покатит» тебя, погонит без оглядки, и наказание твоё по суровости полностью будет соответствовать занимаемому тобою теперь высокому положению.

Суть вопроса, обращённого к Шевно, говорит Мааршо, состояла в следующем: один человек может соотнести себя с другим, исходя из двух критериев:

первый – равная духовная ступень, общественное положение, влияние и т.д., дающие право отождествлять себя с ближним;

второй критерий – родственная связь. В этом случае нахождение на разных ступенях духовной или общественной лестницы не мешает человеку связать себя с родственником, в какой-то степени стать равным нему.

В этом заключалось несуразность поступка Шевно, пришедшего приготовить себе могилу среди царских захоронений. И об этом же спрашивает пророк: что тебе здесь, ведь ты не достиг ни духовного уровня царей, ни их влияния, ни власти, да и по крови ты – не царский сын и не находишься в родстве с погребёнными здесь?

Другими словами, в своём честолюбии, ты, Шевно, вознёсся слишком высоко, гораздо выше предназначенного тебе. Усилия твои тщетны, и ты напрасно беспокоишь царские усыпальницы. Ожидает тебя совсем другое и в том, другом, не будет тебе успокоения!

В отношении характера наказания, предрекаемого пророком, прослеживается некоторая неясность. Известно, что Шевно вскоре был предан позорной казни, но сказанное пророком, подразумевает, казалось бы, нечто другое!

Рова – один из Амораим – комментируя в Гемаре слова пророка, добавляет, что «скитание мужа тяжелее скитания женщины».

Мааршо объясняет, что скитальческая доля мужчины тяжелее женской, поскольку «пропитание женщины всегда с нею», – то есть, люди всегда милосерднее к женскому горю, чем к мужчине, находящемуся в беде. К тому же, известно высказывание Гемары по поводу этого различия: даже находясь в городе, где хорошо знакомы и с ним, и с ней, – даже там доля мужчины тяжелее женской.

Но вот что говорит о скитании, предначертанном для Шевно Бен Йоядо. Под словами «скитание мужа тяжелее женского…» подразумевается «переселение» души, и процесс этот для женщины протекает гораздо легче, чем для мужчины, поскольку женщина в земной жизни освобождена от заповедей, связанных со временем (тфиллин, лулав и др.).

Не несёт ответственность она и за пренебрежение изучением Торы, не свойственен женщине и грех напрасного извержения семени, не характерны для неё и такие распространённые преступления, как мошенничество, грабёж, надувательство, ложная клятва, вторжение в чужие владения и так далее.

Ведь женщина, как правило, не занимается торговыми операциями, не ведёт деловых переговоров, но поглощена домашними заботами. Мужчина же переносится из одного воплощения в другое по множеству раз, и нередко воплощения эти невыносимо тяжелы, поскольку соответствуют тяжести греха. Таким образом, скитания мужской души гораздо мучительней женской.

В этом - суть предупреждения пророка: не надейся, что лишь одною смертью будешь ты наказан – «скитания мужа» ожидают тебя – жуткие превращения, перевоплощения в самые неподходящие и болезненные формы, и каждое из этих перевоплощений завершится ужасной, необычной гибелью.

Но Шевно, как водится, не внял предупреждению. Почёт ослепил его, сияние славы затмило ясность восприятия, алчность превозмогла осторожность.

Первым вестником грядущего наказания была проказа внезапно поразившая Шевно. «Июн Яков» пишет, что проказа – следствие возбуждённого Шевно спора и вражды. Недаром сказано в Гемаре: всякий предавшийся неоправданному спору достоин наказания проказой, – а может ли быть спор более неправый, чем посягательство на цельность еврейского народа и царство дома Давида.

Объясняет «Июн Яков»: усилия Шевно и его сторонников, казалось бы направленные на заключение мира с Санхеривом, имели скрытой целью начать войну с праведным царём Хизкияу.

Кроме того, - замечает «Хидушей Гаойним», - проказа – непосредственное следствие злословия, а послание Шевно – больше всего подобно злобному доносу на своего господина.

Наказание проказой, - добавляет Бен Йеоядо, - было для Шевно воплощением принципа «мера за меру». Будучи знатоком Торы, погружаясь в святые книги, он одновременно замышлял дурное против царя, совмещая чистое с нечистым, словно запрягая в одну упряжку вола и осла, что запрещено Торой. Числовое значение (гематрия) слова "שור"- «бык» – 506, "חמור"- «осёл» – 254, а вместе они составляют 760 – "צרעת"- «проказа».

Не вняв грозному предостережению, Шевно потерял всё, что имел: почёт, доброе имя и саму жизнь.

«…Тано: он замыслил для себя – величие, и позор – на дом своего господина, посему, обернулся же почёт в стыд …»

Вот как это произошло:

«Когда он выходил (из Города), явился Гавриэль, вытолкнул его в ворота раньше сторонников. Сказали ему (в стане врага): где приспешники твои? Сказал: отвернулись от меня. Сказали ему: если так, ты насмехался над нами?! Проткнули ему пятки, подвесили к хвостам лошадей и потащили по колючкам и терновнику».

Поскольку - говорит Июн Яков - главным грехом Шевно были преступные замыслы, не достигшие воплощения, наказание осуществилось посредством Гавриэля, – духовной субстанции, посланника Всевышнего, ответственного за мысли человека[3].

Сама форма казни Шевно, - отмечает «Бен Йоядо», - также не была случайной: «…проткнули пятки его и подвесили к хвостам лошадей…» – всё это – осуществление принципа «мера за меру». Шевно считал себя достойным стать во главе царства, сместив царя Хизкию – своего господина, – так голова Шевны тащилась по земле, а ноги подвешены кверху. Шевно возгордился, считая себя главой мудрецов, – билась голова – вместилище мудрости о камни и колючки.

«Колючки и терновник», по которым тащилось тело Шевно намекают ещё и на изучение Торы, предназначенное очищать душу человека, срезать «шероховатости и колючки» «розы» духовного воплощения. Но с Шевно всё это не сработало, поскольку все его поступки диктовались корыстью.

И ещё. Народ Израиля уподобляется финику. У финика одно «сердце» – его косточка. Так и народ Израиля, объединён одним сердцем - Союзом с Всевышним.

Шевно, заключив договор с Санхеривом, как бы обрёл «другое» сердце.

«Сказал раби Элазар: Шевно был поклонником наслаждений…»

Поясняет РаШИ: сладострастником, вплоть до извращений.

Каким образом, спрашивает Мааршо, с этим согласуется тот факт, что лекциями Шевно, наслаждалось несметное количество учеников, среди них выдающиеся мудрецы, – он был учён и сведущ в Торе до такой степени, что Писание называет его, подобно Эзре, «сойфером».

Объяснение просто, - отвечает Мааршо. Все свои знания Шевно, «опрокинул на себя» - они ему лишь навредили. И в этом нет ничего удивительного, – ведь истинный Мудрец «умерщвляет» себя ради изучения Торы, а для Шевны, бывшем любителем удовольствий, Тора служила лишь средством их достижения.

Шевно, - добавляет Йюн Яков, - полная противоположность своему поколению – поколению царя Хизкияу, когда все, от мала до велика, самозабвенно изучали Тору. Пренебрегали материальным благополучием, чтобы все силы отдать Учению.

Шевно, у которого Тора обитала лишь на устах, не проникая внутрь, гнался за почётом и жаждал похвал.

В то время как сам царь Хизкия довольствовался пучком питательной зелени, как сказано: «…праведник ест лишь для поддержания жизни…», Шевно даже в трудный час осады Санхеривом Иерушалаима, не счёл нужным разделить со всеми общую беду. Он продолжал услаждать плоть, вкушая избранные блюда.

Шевно не скорбел общим горем, и не нашлось для него жалости, и не защитила его Тора…

[1]Теилим, 11,2

[2]Ишайя,8

[3]Подобный случай приводится в Гемаре (Санедрин, лист 19): когда судьи не посмели настоять на требовании Закона, что даже царь не может сидеть при произнесении свидетельства в Суде (речь шла о царе Янае), Раби Шимон бен Шетах, безуспешно пытавшийся заручиться поддержкой судей, видя, что мысли их погружены в заботу о собственном благополучии, призвал им на голову возмездие Властителя дум – Всевышнего, и именно Гавриэль и поверг судей наземь

Теги: Еврейство, Крупинки из Талмуда