Словесная нечистоплотность

Бава Мециа,58,2

Мишна предостерегает:

«Точно так, как недобросовестность существует в вопросах материальных — есть она и в словах. Нельзя спрашивать цену вещи, если не собираешься её покупать. Общаясь с человеком, вернувшимся на добрый путь, не должен напоминать ему о его прежних поступках! Сына неевреев, присоединившихся к народу Израиля, запрещено упрекать делами его предков, как сказано (Ваикра,25): “Не позорь пришельца и не притесняй его”».

Тора запрещает человеку говорить ближнему что-либо с насмешкой или тайным умыслом, равно, как и давать совет, заведомо для него недобрый. Например, уговаривать конкурента распродать товар, якобы для его же пользы, подразумевая при этом собственную выгоду — желание стать монополистом рынка.[1]

Запрет на словесную недобросовестность, — объясняет Меири, — мы учим из особого стиха Торы[2]: «Не позорьте друг друга, и устрашишься Всесильного». Более того, этот порок неприемлем в глазах Творца даже больше, чем плутовство в имущественных делах. Ведь материальный ущерб можно подсчитать, а ущерб душе неизмерим.[3] Более того, деньги или вещи, присвоенные обманом, можно вернуть. Но ничем не восполнить тот всплеск сердца, тот смертельный отлив крови от щёк, тот жизненный импульс, сгоревший от обидного слова. Этого возместить нельзя.[4]

Словесный плут всегда готов оправдаться, и поймать его «за руку» — дело пропащее. Прицениваясь, он всегда скажет, что собирался купить вещь, хотя, ни сном, ни духом этого делать не собирался. Ему ничего не стоит спросить человека, заведомо ограниченного, что-нибудь из области «высоких материй», а потом, введя того в краску, невинно пояснить, что полагался на его компетентность. Он может без всякого смущения рассказывать знакомым анекдот о своём ближнем, открывая интимные подробности, оправдываясь тем, что не вкладывал в рассказ тот смысл, который был ясен всем. Словесный плут исподволь дразнит, с невинным видом надоедает, доводя человека до белого каления, порой просто так, «для смеху». Недаром, требование «не позорить ближнего» Тора связывает со страхом перед Всевышним. Он-то уж знает, что именно подразумевал человек, от Него не скрыть истинные побуждения и ложью не снять вины.

Но почему словесное плутовство сравнивается с коммерческим обманом? Уж не потому ли, что главное и в том и другом — ущерб не материальный, а моральный.

Известны два вида словесной нечистоплотности. Во-первых, словом можно повергнуть человека в душевный дискомфорт, а во-вторых — ввести в заблуждение. Последнее особенно распространенно в коммерческих переговорах, рекламе и торговле, когда продающая сторона пытается сбыть то, что не обладает достоинствами, которыми наделил товар бойкий маклер; когда хитрый покупатель плутовской речью вынуждает продавца продать товар себе в ущерб. В какой бы то не было форме — Создатель не оставит это без внимания.

Более того, человек, нарушающий этот запрет играет с огнём, ибо жалоба обманутого и обиженного человека немедленно достигает Небес.[5] Почему такая привилегия? А очень просто. Никто не ощущает себя таким несчастным и не обращается с такой искренностью к Создателю, как тот, кого обидели словом. Его молитва на редкость сильна и сосредоточена, она рождается в разбитом сердце и полна отчаянной надежды на помощь Творца. Небесные ворота могут быть закрыты для всех, но только не для обиженной жертвы обмана.[6]

Но есть во всём этом ещё большая беда. Словесная нечистоплотность приводит к вражде между людьми. Неосторожные слова, как меч пронзают человека, они безжалостно бьют его, они выжигают изнутри, доходя до самых сокровенных уголков человеческой сущности. Эти удары порой тяжелей физической травмы. Эта, последняя, если жив человек, в конце концов, залечится, боль утихнет, и всё забудется. Но рана, вызванная словом, ноет и болит, пока в лучшем случае, не огрубеет, а в худшем — не разрушит человека до основания. И наоборот, доброе слово лечит и возвышает человека. Не зря одним из вопросов на Небесном суде будет: превозносил ли ты ближнего добрым обращением.[7]

Запрет Торы о недобросовестности речи имеет силу не только в отношении людей порядочных. Даже в общении с сомнительным типом, обманщиком или вором, когда схитрить кажется незазорным, даже тогда предостережение Торы остаётся в силе.

В Рош-а-Шана, как известно, определяется степень материального благополучия на будущий год — будет ли человек бедствовать или процветать. Будет учтено и сколько в прошедшем году добыто обманом и мошенничеством. Эти «доходы» выйдут хитрецу боком. Выигрыша не получится. Всё заработанное нечестным путём будет изъято. Будь то внезапной болезнью или любой другой напастью, когда ни о каких доходах не может быть и речи, — убытки, сплошные убытки. Человек разумный, уловив связь между страданием и склонностью к обману, навсегда потеряет вкус к «афёрам». Для него страх перед Всевышним перестанет быть понятием «далёким» и «отвлечённым» Для человека глупого урок будет повторен раз за разом.[8]

Гемара, продолжая тему, несколько меняет акцент:

«Если постигли человека несчастья — болезни или смерть близких, — нельзя говорить ему в той манере, в которой “друзья” увещевали Йова[9]: “Разве не был твой страх перед Всевышним, надежды и простодушие напрасны? Вспомни, бывало ли, чтобы чистые душой погибали, а прямодушные пропадали?”»

В этом «утешении» — позорный намёк. «Не доказывают ли несчастья, обрушившиеся на тебя, — шепчут “доброхоты” Йова, — что твоя Б-гобоязненность была неполной,[10] не примешалась ли к ней корысть, не рассчитывал ли ты, в обмен на праведные поступки, получить особую награду в этом мире.[11] А если и был ты искренен в своей вере, то не потому ли, что в недомыслии своём верил в свою “счастливую звезду” и считал, что беды — удел других.[12] И вообще, как можешь ты считать себя невинным, получив такой удар? Разве людей безгрешных наказывают так строго?»[13]

Нет, нельзя так «утешать», даже если и есть в таком увещевании резон. И пусть даже обязан человек оправдать Небесный Суд, а в постигшей его беде видеть призыв к пересмотру поступков и сделать так, чтобы несчастье стало отправной точкой внутреннего самоочищения — всё это должно исходить от самого человека. Стыдить же его, «сыпать соль на рану» права нет ни у кого.[14]

И наконец, Гемара приводит ещё примеры словесного плутовства.

«Если погонщики ослов просят сено для своих животных, нельзя их посылать к кому-либо, уверяя, что он продаст, если до сих пор этот человек этим не занимался.… Раби Йеуда говорит, что нельзя также начинать разговоры о покупке, если на данный момент нечем платить».

Зачем гемаре понадобилось перечислять все оттенки словесного плутовства? Это не случайно. В каждом из примеров — ещё одна грань запрета. И из одной не обязательно следует другая. Порицание тому, кто упрекает человека за его прошлые преступления, мы выводим на примере еврея, возвратившегося на добрый путь, а не гера-прозелита, — ведь их истории не равнозначны. Упрёк еврею — бывшему нечестивцу, гораздо больней, ведь он и в прошлом был обязан соблюдать заповеди, тогда как для гера все его прошлые поступки, противоречащие еврейству, стали теперь ему похвалой. Ведь только его добрая воля взвалить на себя «бремя заповедей» привела его к нынешнему положению. Оставшись в звании сына Ноаха, он мог быть праведником, следуя лишь семи заповедям, обязательным для всего человечества.

И всё же, Тора запрещает напоминать прошлое и прозелиту, но совсем по другой причине. Когда он приступает к изучению Торы, нельзя ему говорить: «Уста, вкушавшие мерзость, готовятся произносить слова, извлечённые Устами Творца?» Эти слова позорят его. Почему? Не случайно речь идёт о пище. Пищевые запреты необыкновенно важны. Нечистая, в духовном смысле, еда отравляет душу человека и препятствует восприятию Торы. Раскаяние не всегда помогает, ущерб не всегда возможно преодолеть, ибо он может оказаться необратимым. Поэтому, напоминать об этом бывшему нееврею весьма и весьма некорректно.[15]

Таким образом, проявления словесной нечистоплотности многообразны. Грань между разрешённым и запретным так неуловима, что перейти её не составляет труда. Только крайняя осторожность в словах, только особая чуткость к окружающим могут предотвратить этот тонкий, как игла, но разрушительный удар, который мы нередко наносим, сами того не замечая, своим близким и друзьям.

[1] РаШИ, Ваикра,25,17

[2] Ваикра,25,17

[3] Шита Мэкубэцет

[4] Хидушей гаоним

[5] РаМбаМ, Законы продажи, раздел14

[6] Талмуд Бавли, Бава Мециа,59

[7] аГро

[8] Пардес Йосеф

[9] Йов,4,6-7

[10] РаШИ

[11] Ралбаг

[12] Мааршо

[13] Тосафот

[14] Бен Йоядо

[15] Бен Йоядо

Теги: Еврейство, Крупинки из Талмуда