Разговоры о раввинах

Однажды меня спросили в комментариях под очередной статьей, можно ли говорить неприятную правду не просто о каком-то человеке, а о самом себе. Или это тоже запрещено? Приводилась в качестве примера известная притча, рассказанная Хафец-Хаимом. Ехал он в поезде и услышал, что попутчик по купе называет некоего Хафец-Хаима великим человеком, настолько у него замечательные и глубокие книги. На что автор этих книг, оставаясь неузнанным, скромно заметил, что упомянутый Хафец-Хаим не настолько и велик. За что тут же получил удар по щеке.

Этот эпизод приведен во многих книгах. Я ответил, что из рассказов и эпизодов даже из жизни больших раввинов закон не учим, а знакомимся в лучшем случае с благими советами, как надо стараться себя вести. Все зависит от ситуации. Так что вопрос на тему, можно ли говорить неприятную правду о самом себе, – "раввинский вопрос": идем к раввину, спрашиваем, он подробно расспрашивает о ситуации, что когда и кому вы о себе наговорили всякого, а теперь боитесь, не нарушили ли запрета, – и говорит, было нарушение или нет.

Мне возразили, сказав, что ситуаций много, все заранее не предусмотришь, поэтому подробнее, пожалуйста. Что я на это мог сказать, вернее – написать? Будем вести себя осторожно, чтобы не вступать на сомнительную почву, где мы не знаем закона, но спрашивать раввина надо постоянно. Если это настоящий раввин. Опа! Тут я и нарвался на вопрос: а кто настоящий раввин? У меня на эту тему на Толдот десятки лекций с нужными определениями, цитатами из Талмуда и историями о великих раввинах. Но дело в том, что на уроке (в статье) речь шла не о раввине, а о разговоре Брурии, жены великого раби Меира, с другим великим мудрецом. И получилось, что она как бы некрасиво с ним обошлась. Прочтите сами. Я стою на том, что она вела себя предельно красиво. Просто надо привыкнуть читать подобные тексты. Это означает, что Талмуд, приведя рапссказ о Брурии, никакого лашон-ара о раввинах не сказал.

Понятно, плохих речей с другими мы не ведем, о себе ничего предосудительного не рассказываем (как известно, плохими качествами не хвалятся, их молча выкорчевывают), обо всем спрашиваем настоящего раввина. А о раввине говорить лашон-ара можно? Или тут действует такой же запрет, как об остальных евреях? Раввины у нас не на особом ли положении?

Доигрались. Как вам нравится такой поворот темы!

Помню, приехал к нам в Москву главный раввин города Совьён, рав Бродман, зацаль. Мы, молодые евреи, сидящие в отказе, если вы знаете это слово, с ним много беседовали – не только о Талмуде, потому что у него было много вопросов к нам.

Он расспрашивал, как мы дошли до Торы. С кем начали учиться? – Сами с собой. – Без книг? – Были книги, даже Талмуд, но не очень понятный, а книг из Израиля еще не было. – И как вы его учили, Талмуд? – Ну кто как. Некоторые со стариками в синагоге. Там еще оставались старики, которые учились в литовских хедерах Литвы после Первой мировой.

– И вы не боялись? – Чего не боялись? – А вдруг они были агентами КГБ? – Это кто, старики в синагоге? – Не знаю, мне рассказывали, что раввинами в общинах советская власть назначала своих людей. Разве не так? – Может и так. Только у нас старых агентов из литовских хедеров не было. Кажется, не было.

Знать надо было раввина Бродмана. Очень вдумчивый и, я бы даже сказал, въедливый человек.

О чем конкретно шел наш разговор говорить не буду, здесь не место, ничего запретного в нем не было. Но вопрос обсуждался такой: как смотрит Тора на случай, когда раввин, работая на государство, выполняет задание силовых структур, то есть наблюдает за вами? Не буду даже добавлять, доносит ли он или не доносит. Но как всё это оценить? Молчать, удалиться, не предупреждать других?

(Тема эта сейчас не актуальна. Ни в одной стране мира нет раввинов, которые работают на государство, заставлявшее их присматривать за общиной и сообщать о тех, кто неблагонадежен. Ни раввинов таких нет, ни государств. Но что говорит теория?)

К концу урока мы пришли, с помощью израильского раввина, к выводу: если от человека исходит опасность, надо обратить на это внимание тех, кто рискует, общаясь с подозреваемым. И раввин тут не исключение. Говоря иначе, законы Торы и, в частности, законы лашон-ара, по отношению к раввину такие же, как по отношению ко всем прочим евреям. Другое дело, что надо предельно стараться не обидеть самого раввина. То есть стараться не обидеть своими разговорами – даже если мы кого-то предупреждаем: будьте с этим человеком осторожны, есть опасения, что он не совсем тот, за кого себя выдает, – и все равно к раввину особое отношение – из-за Торы, которую он выучил.

Зачем я об этом сейчас написал? Да потому, что меня просили в комментариях и я обещал. Теперь обещание исполнил. Доброй вам субботы!

Теги: Мусар, Раввины, лашон-ара, Этика, Мудрецы Талмуда