Испытание еврейской общины в рассеянии

Продолжаем нашу серию теоретических статей из цикла "Еврейская община".

Сегодня – третья тема: еврейская община в галуте.

Главный ракурс: внутренние ресурсы общины, способность к выживанию

Сколько раз мы спускались в Египет?

Первым походом евреев в Египет можно назвать путешествие, предпринятое нашим праотцем Авраамом, когда его, только что пришедшего в Святую землю по приказу Всевышнего ("Иди в Страну, которую Я тебе покажу"), встретил жуткий голод[1]. Мидраш сообщает, что ни до этого, ни после этого (если не считать голод, охвативший Страну в дни Йосефа) таких бедствий в Эрец Кенаан не было.

Но так было задумано Всевышним – чтобы Авраам спустился в Египет. Иначе, когда братья придут за отцом и скажут, что Йосеф жив, более того – он правит Египтом и теперь приглашает всю семью прийти к нему и переждать голодные годы, Яаков скажет: не верю, что Йосеф жив, и ни в какой Египет не спущусь. Предоставят ему доказательства того, что на египетском троне действительно сидит фараонов заместитель, он же старший сын твоей, отец, любимой жены Рахели. И все равно Яаков будет стоять на своем: из Израиля уходить нельзя (таков, кстати, закон!), и никуда я не пойду.

Вот тут сыновья и предъявят ему последний аргумент: смотри, отец, но Авраам-то туда ходил! – Только в этом случае евреи спустятся к Нилу, осядут на его берегах, через два поколения превратятся в рабов, с трудом выйдут в пустыню, получат Тору, и лишь затем, похоронив поколение родившихся на чужбине, вернутся на родину.

Так что короткий поход Авраама в Египет был нужен с точки зрения мировой истории. Впрочем, на чисто событийном уровне его можно было назвать малоприятной акцией. Из крупных передряг первая еврейская семья вышла без потерь. Но отрицательный опыт пребывания в Египте наш народ приобрел уже тогда.

Затем "египетское изгнание" повторилось. Уже не на уровне семьи (туда спустилось всего 70 человек), но все еще и не на уровне народа: поколение двенадцати патриархов назвать народом было еще нельзя. Полноценным народом мы стали только после Исхода – на Синае, когда получили Тору.

Больше мы в Египте не бывали. По крайней мере, целиком, как единый народ, со всеми руководителями, учителями и пророками. Да, стояли в Египте наши колонии, кипела там бурная еврейская жизнь. Но все же то рассеяние не могло сравниться с вавилонским рассеянием эпохи III-IX веков.

Самым еврейским городом Египта была Птолемеева Александрия, культурный центр эллинизированного Ближнего Востока. Неизвестно, сколько в штате работников знаменитой Александрийской Библиотеки числилось сотрудников-евреев, но город славился своими синагогами, ешивами, и даже свой храм в нем стоял – точная (правда, уменьшенная) копия Иерусалимского.

Понятно, что опыт нашего тогдашнего частичного пребывания в Александрии назвать безусловно положительным нельзя. Были и негативные моменты. Первая антисемитская литература в мире появилась именно там. Впервые проявившийся в Александрии антисемитизм со временем стал идеологией, захватившей умы многих, и с тех пор неразлучно плетется рядом с нашими обозами через все страны, эпохи и культуры. Вечный наш спутник! Хроника болезни, которой нет излечения. И корни ее – в Египте. Недаром в Торе написана заповедь-запрет: больше никогда не спускайтесь в Египет!

[2]

Первые опыты выживания

И все же некий позитивный момент в египетских страданиях усматривается без труда. Помните? В прошлый раз мы говорили о том, что все общинные институты прочих народов зародились в виде осажденного лагеря, и только со временем человечество поднялось до осознания того неочевидного факта, что община – это не столько выживание, сколько сама жизнь. Способ жизни к коллективе себе равных.

И лишь евреи на некотором кругу своей зацикленной истории совершили обратную эволюционную фигуру: возникнув как органическое слияние нескольких семей, связанных общением, родством, идеалами и, главным образом, Торой, эти семьи при первой же опасности обрели еще одно свойство – умение защищаться.

Нашему народу приобретение этого умения дорого обошлось. В первый продолжительный галут – Вавилонский – десять Северных племен уходили с крепкой надеждой вернуться. И не вернулись. Растворились на просторах иноплеменной горной степи. За ними пошло колено Иуды – уже знавшее, что родственников не спасти, не собрать. Им встретились осколки прочих колен, рассказали о пережитом, пожаловались на судьбу и ушли в глубь Иуды, растворились среди своих. Иудеи восприняли их опыт: мир, оказывается, чрезвычайно опасен.

К удивлению обнаружилось, что другие племена, нееврейские, не боятся расколоться, ассимилироваться или объединиться, чтобы дать начало новым этносам. Народам нечего терять, за собственные культуры они не привыкли держаться ценой своей жизни. Бытие частного человека оказалось важнее бытия нации.

Евреи не так! Они не могли отказаться ни от Торы, ни от еврейства. Их Союз с Богом вечен. Всевышний их спасет, как обещал. Им нельзя пропадать также и по той простой причине, что знания, ими полученные, накопленные и приобретенные в жарких талмудических дискуссиях, надо было во что бы то ни стало передать дальше, вручить их подходящим поколениям. Любой другой путь – не просто измена, но уничтожение связи (не дай Бог!) между людьми и Творцом. Человечество все еще не заслуживало, чтобы его лишили главного – умения любить и сострадать. Человечество не должно было потерять евреев.

Поэтому общине надо было научиться выживать во враждебном окружении. И она обрела новые качества.

Если до сих пор общинные структуры работали, главным образом, на поддержание внутреннего контакта, перераспределение информации и средств, если раньше главной заботой евреев была поддержка системы образования, то теперь, не отменяя прежние задачи, надо было срочно найти какой-то понятийный словарь для общения с окружением. И он был создан. Появились новые важные элементы этики. Главный из них – не активная физическая защита и противостояние, а именно мягкий, терпеливый и не навязчивый диалог.

Путь был начертан еще нашим праотцем Яаковом. Встав лагерем у стен Шхема, он, во-первых, заплатил за аренду поля под стан и лугов под пастбища. А все остальное раздал бесплатно: советы по городскому обустройству, участие в подъеме торговли, обновление монетарной системы и пр., вплоть до санитарных акций[3]. 

Египетская проба будущих галутов

И все же Шхем выглядит всего лишь эпизодом в жизни одной кочевой семьи, мобильность которой позволила ей быстро уйти, скрыться от неминуемого возмездия. В Египте впервые объявилась объективная трудность другого характера: надо было срочно научиться сосуществовать бок о бок с инородцами на их, чужой для нас земле, да еще в оседлом состоянии – дом к дому. Школой такого умения стал Египет, где евреи первоначально расселились станами по земле Гошен, что к востоку от Нильской дельты. Там потомки Яакова занимались привычным трудом – пасли скот, для чего, собственно, и были приглашены фараоном. На этом заканчивается книга Берешит.

Но уже следующая книга Хумаша – Шмот – застает их живущими непосредственно в египетских городах и кварталах. Об этом свидетельствует сама Тора: перед тем как Всевышний решил наказать египтян гибелью их первенцев, Он велел евреям помазать жертвенной кровью косяки дверей в домах, где они обитали[4], чтобы отличить еврейские дома от туземных. А значит, евреи жили вперемешку с египтянами.

И в чем конкретно выразился опыт такой тесной жизни? Ответ один: в мягкости общения. Действительно, когда евреи, по приказу Творца, попросили соседей одолжить им утварь, те с готовностью согласились. Написано, что Всевышний "дал милость народу в глазах египтян"[5]. Но это не было зомбированием египтян. Чтобы кому-то была внушена милость к тебе, надо стараться эту милость заслужить своим ежедневным поведением.

Повторим главные параметры межобщинного поведения, проявленного евреями той поры и обозначенного нами на предыдущем уроке (там это называлось "Еврейские принципы взаимодействия с окружением"):

·         Никакого насилия по отношению к "другим". Ни физического (если, конечно, нет необходимости в защите), ни идеологического.

·         Благотворное влияние на "других" при помощи личного примера. Без дидактики и напора. Но только терпением и терпимостью. Учим любого, кто приходит к нам учиться. Но за учениками не гоняемся, предоставляя людям самим искать и находить свой жизненный путь[6].

·         Запрет на все, что может привести к потере общиной собственных моральных устоев. А поэтому не перенимаем никаких чужих обычаев (к примеру, ни за столом, ни в браке), но щедро делимся своими!

·         Правило "возлюби ближнего" касается в первую очередь членов своей общины. Но и "чужих" нельзя ненавидеть.

Все эти четыре правила впервые были преподаны нашим праотцем Авраамом. Египетские евреи применили их на практике и вышли фактически без потерь.

В некоторых мидрашах говорится, что египтяне (не власть, а простые люди) по-своему любили евреев. Конечно, их любовь трудно назвать настоящей: к рабам в лучшем случае относятся терпимо. Но евреи не жили в рабских бараках, гетто или концлагерях. Они жили бок о бок с аборигенами, дверь к двери. И смотрите, они продолжали питаться мясом, в то время как египтяне, служившие анималистическим божкам, были идейными вегетарианцами. Тем не менее, это не помешало египтянам не возмутиться, когда евреи заклали свои пасхальные жертвы и помазали двери их кровью. Так терпимо и участливо можно относиться только к соседу, с которым у тебя сложились хорошие отношения.

Есть основание полагать, что египтяне учились у евреев. Чему? Да тому же, чему учились у нас другие народы на протяжении многих веков нашей истории: морали, справедливости и милосердию. Нет народов, которые отвергли бы эти уроки!

В погоню за ушедшими в пустыню рабами пошли не простые люди, а конница и колесницы – фараонова гвардия. И пошли не по велению сердца, а подчиняясь приказу. Не удивительно, что никто из евреев не обрадовался их гибели в пучинах моря, которое сначала разошлось, пропустив еврейские колена, а потом снова сомкнуло свои воды, уничтожив преследователей.

Понятно, что идеальными назвать наши отношениями с автохтонным египетским населением можно было лишь с большой натяжкой. Но тем и чище эксперимент – ведь его проводили не просто в полевых условиях, а скорее, в экстремальных. Оставаться человеком, который ведет себя достойно даже не с самым гуманным из рабовладельцев, это большое искусство и своего рода этический подвиг. Помогало то, что сами египтяне были рабами в собственном доме. Пирамида социальных отношений в Египте подавляла всех (в том числе и фараона, узника национальной идеологии), недаром Тора называет эту страну Домом рабства. Евреи-рабы показали хозяевам-рабам, как выживать в подобных условиях, не теряя человеческого лица.

Написано в записях Устной Торы, что евреи заслужили Исход из Египта потому, что не заимствовали ни египетских имен, ни египетского платья. Это очень важный момент. Любая мягкость должна иметь границы. Уважительное отношение к чужим обычаям отнюдь не обязательно сопрягается с уступчивостью и готовностью к компромиссам. Евреи соблюдали кашрут, т.е., никогда не садились за чужой стол. Но за свой стол приглашали, что и объясняет, почему египтяне согласились одолжить им именно столовую утварь, из которой едят. Тот, кто не подаст соседу ни крошки еды, от этого соседа кастрюлю или кубок в долг не получит.

Евреи соблюдали свои праздники – и ушли с разрешения фараона на трехдневный праздник в пустыню, причем фараон их отпустил. Но в египетских празднествах они не участвовали, и никто их за это не корил. Все знали, что такова у них Тора, что они строги в ее исполнении и просить у них уступок в этой области бессмысленно – все равно не откажутся ни от одного ее слова.

Замечено, что именно такое поведение нацменьшинства, как правило, вызывает положительный отклик со стороны титульного большинства. Сколь ни мала община, гордящаяся своими установками и правилами, которые не обременительны для окружающих, она всегда будет пользоваться авторитетом в глазах прочего населения[7]. И наоборот, группа заносчивых спесивцев, проявляющих пренебрежение ко всему, что они видят вокруг, никогда не будет выслушана с должным вниманием, какую бы правду и откровения она ни предложила остальному обществу. Таков опыт многовековой еврейской истории. 

Продолжение Египта

Придя в Страну Кенаана, евреи застали совсем другой уклад жизни, нежели в Египте. Причем эта встреча – евреев с кенаанцами – произошла задолго до вступления колен в Святую Страну. Послав двенадцать гонцов-шпионов, чтобы выведали "силу той земли", народ по их возвращении выслушал полный отчет. Оказалось, Кенаан за это время сильно изменился. Боевая мощь городов-общин возросла. Появились торговля, ремесла, сильные армии. Народ научился воевать, торговать, контактировать друг с другом. Патриархальный период заканчивался. Можно было наняться в любую армию, переехать со своим скарбом в другой город – хватило бы удачи, умения и денег.

Общины усилились, они стали больше напоминать многоукладные конгломераты, где в мозаике сошлись крайности и противоположности. Появились кланы, элита перестала быть царской, но возникли и олигархические круги, а также цеха мастеров, торговцев, врачей и прочих групп. Одновременно размывались границы между кланами. Что привело к усилению дисциплины внутри кланов, но демократизировало межклановые связи. Не умевший вести переговоры был обречен на войну со всеми[8].

Разведчики увидели новых туземцев. Представили себе, как будут развиваться отношениями с ними, – и решили, что будущего у этих отношений нет. Кенаанцы, в отличие от египтян, были относительно жесткими людьми. Они всегда были "начеку", стояли "на посту", вечно ожидали чужой атаки и были готовы к моментальному отпору. В подобном обществе умению евреев предложить добропорядочное соседство не суждено было реализоваться. Так решили разведчики – о чем и доложили, вернувшись, на народном собрании.

Всевышний сказал евреям: Я приглашал вас в эту Страну совсем не для того, чтобы налаживать добрососедство. А для того, чтобы захватить ее, занять, подчинить себе.

И евреи испугались. Они не хотели ни смертей, ни войны, ни захвата. Они предпочитали оставаться добрыми и тихими членами мирной общины. Только поэтому они захотели вернуться обратно на берега Нила. Вот в чем заключалась причина "греха тельца".

Если позволить себе язык метафор, то скажем так: евреи вышли из идолопоклонного Египта, а вошли в тельца, внутрь идола. Ибо стали поклоняться своим привычкам и желанию жить спокойно. Того не заметив, что для спокойной жизни, надо это спокойствие завоевать.

Выводы

Куда бы затем ни приходили евреи, всегда они оказывались в центре густозаселенного района. И всегда им приходилось заново приспосабливаться к новым условиям существования. Что, конечно, требовало не пластичности и гибкости собственных моральных и культурных установок, но умения прикрыть их и защитить, не вступая в конфликт с местным населением. Меновой ценностью в таких отношениях становился опыт евреев, который они с готовностью предлагали аборигенам. Иногда это были финансовые услуги, почти всегда торговые, часто ремесленные. Но ни разу не было так, чтобы главной ценностью, которую евреи вручали народам мира, не была их глубокая мораль[9].

Евреи предлагали за образец собственную семью. Они знакомили людей с новыми принципами воспитания детей и с системой образования, когда грамотность становится обязательным продуктом жизнедеятельности всего общества. Евреи учили людей создавать общину нового образца, где все стояло на трех основах: справедливости, абсолютной правде и мире (как неприятии вражды и ненависти)[10].

Добрососедские качества, согласно учению евреев, переходят из разряда желательных атрибутов в область обязательной нормы. Человек должен быть приветлив со всеми, благожелателен, способен на деятельную помощь, отзывчив на чужую беду, открыт, снисходителен и не требователен. Умение выслушать становится более важным, чем умение высказаться. Настойчивое желание всегда и всюду уклоняться от любого вида ссор и конфликтов – даже путем откупа – приобретает неоспоримую ценность в глазах любого общества. Всему этому люди учились у евреев, носителей Торы. Потомки Авраама, Ицхака и Яакова знали, как жить среди людей.

И лишь однажды это великое знание надо было отложить в сторону – когда евреи входили в Свою Землю после Исхода из Египта. Ибо добрососедские отношения с другими людьми – это всего лишь условие еврейского бытия, но не его цель. Условие, превращенное в обязательную и безусловную цель, становится идолом. А идолу нет места в том пространстве бытия, которое было создано между евреями и Творцом на Синае.

Кенаан был противоположен всему, на чем зиждилось еврейское существование. Тамошние люди поклонялись силе, а не добру. Они видели в каждом чужаке врага, а не соседа. Они не хотели жить по законам Бога. Они ненавидели евреев раньше, чем те возникли на их горизонте.

Мира с ними быть не могло. И его не стало. Ни евреям не удалось подчинить себе кенаанцев, ни тем евреев изгнать. Помог Всевышний. Но не сразу. И это был один из самых болезненных уроков нашей истории.

[1] См. Берешит 12:10-20.

[2] Во второй половине XI века руководителем богатой каирской общины был великий Рамбам. Всю жизнь он писал в своих письмах, что нет человека несчастней его, ибо живет в Египте, нарушая запрет Торы. (Как известно, большинство запретов Торы отменяются, если их соблюдение связано с угрозой для жизни: в ту эпоху беженцам из Испании было практически некуда податься.)

[3] Яаков предложил провести канализационные арыки и поставить бани за счет городской казны

[4] Шмот 12:13.

[5] Там же, стихи 35 и 36.

[6] Так по отношению к "другим". Но по отношению к своим надо уметь проявлять дозированную настойчивость, определяемую чувством ответственности.

[7] Если, конечно, не появятся фанатики-антисемиты, которые вопреки здравомыслию и логике поведут за собой озверевшую толпу. Но пока толпа не озверела, она вполне отзывчива на добро.

[8] Таковой, как представляется, была одна из причин ухода потомков Ишмаэля в глубь Аравийской пустыни. Первые арабы не умели общаться с иноплеменниками.

[9] Написано в трактате "Авот" (2:10):

Пять учеников было у рабана Йоханана бен Закай… Он сказал им: "Что можно назвать прямым путем, которым следует идти человеку?" – Раби Элиэзер говорит: "Добрый глаз". – Раби Йеошуа говорит: "Хороший товарищ". – Раби Йосе говорит: "Хороший сосед". – Раби Шимон говорит: "Тот, кто предви­дит последствия". – Раби Элазар говорит: "Доброе сердце". – Сказал он им: "Я согласен со словами Элазара бен Арах, ибо в них включены ваши слова".

Как видим, многие считали, что умение быть хорошим соседом – самая большая ценность среди человеческих качеств. Таков еврейский взгляд на мир!

[10] В трактате "Авот" читаем (1:18): "Рабан Шимон бен Гамлиэль говорит: благодаря трем вещам существует мир – благодаря суду, правде и миру (между людьми); как сказано (Захария 8:16): "По правде, в правосудии и для мира су­дите в своих вратах".

Теги: Община