Жить не около

 Мой муж был военным. Воевал в «Голани». В тот период он осуществил свою мечту и получил назначение, стал мефакед гдуд (командир батальона).

Обычно он возвращался домой раз в две или три недели. Чаще всего раз в 21 день.

…Это произошло во вторник.

В тот раз он приехал в среду вечером, был дома весь четверг, пятницу, субботу, и в то воскресенье я не работала, мы были вместе, всей семьей: он, я и две наши дочки.

В тот день мы поехали смотреть дом, который я давно присмотрела и о котором ему рассказывала, мы поехали туда вместе и решили купить. Поехали в банк, оформили! Я была так счастлива!

Это был дом, о котором я мечтала, который, как мне казалось, идеально нам подходил — в хорошем месте, близко к садикам для девочек, близко к моей работе и цена хорошая. Я уже мечтала, как буду его обставлять.

Ближе к вечеру мы на день рождения моей мамы и празднование в семье решили устроить раньше, чтобы муж мог участвовать. И так ему приходилось пропускать много семейных торжеств и памятных дат из-за службы, так что те, которые можно было ненадолго перенести, я пыталась переносить.

Мы были по дороге в Хайфу, где живет моя семья, и тут мужу позвонили и он получил приказ вернуться на базу.

Мы остановили машину на перекрестке Парадис, я даже запомнила название. Увидела, что к остановке подъезжает рейсовый автобус на Хайфу, мы как-то поспешно распрощались, он поцеловал нас, побежал к автобусу, сел, помахал рукой из окна, и автобус, скрипнув дверями, отъехал.

Ну ничего, жаль, конечно, что его не будет на семейном празднике, но мы сегодня целый день провели вместе, мы сегодня купили дом!..

Во вторник два вертолета вылетели с базы на севере, они должны были доставить солдат к южной границе Ливана, там располагались две базы. Они летели с выключенными огнями, чтобы не быть замеченными противником, и через 7 или 10 секунд полета по причине, которую мы никогда не узнаем… они столкнулись в воздухе… так погибли 73 человека. Так погиб мой муж…

Это случилось без одной минуты семь.

Мы были дома. Я уложила дочек, у нас были две девочки, как я говорила, пяти и двух лет. Я уложила их спать и села заниматься: это была неделя перед моим последним экзаменом на вторую степень.

В квартире царила тишина… ради которой я столько «работала» последние несколько часов: выгулять, искупать, расчесать, покормить, уложить, рассказать, поцеловать, погасить свет.

И… отдышалась, попила воды, открыла учебники, села заниматься!..

Какое блаженство! Наконец-то — тихо!!

И тут раздался звонок.

Мой брат, который жил на севере Страны, сказал, что слышал: вроде было крушение двух вертолетов. Слышала ли я что-то об этом?

Я ответила, что нет… не слышала… Но в тот момент почувствовала, что — всё… муж погиб… Во мне что-то оборвалось, я это поняла… внутри… в животе.

Я позвонила на базу, но там царил хаос, никто не мог толком ничего сказать… Через несколько минут мне перезвонил командующий Северным военным округом и сообщил, что произошло несчастье: два вертолета столкнулись в воздухе и разбились. И все, кто был на борту этих вертолетов, погибли. И понимаю ли я смысл сказанного?

И я ответила, что да, понимаю.

Он спросил, есть ли кто-то рядом со мной, не одна ли я.

Я ответила, что не одна…

И в течение буквально нескольких минут дом наполнился людьми, часть из них я знала, часть нет.

То, что было по-настоящему важно, это тот момент, когда я закончила разговор с братом, в течение которого поняла, ощутила, почувствовала, что мужа больше нет.

Я помню ясно этот момент.

Я положила трубку и сказала себе вслух… Я понимала, что вот сейчас, в этот момент моя жизнь изменилась и никогда не будет такой, как была раньше.

То, что было: мы с ним, я, семья, наши дети, наш дом, наши мечты, вся наша жизнь, моя устойчивость, моя основа как женщины, как человека… всё это рухнуло вместе с этими вертолётами.

Я положила трубку и сказал себе вслух, и это было самое важное из всего, что я говорила себе когда-либо, и я повторяла это себе неисчислимое количество раз с тех пор…

— Шули, — сказала я себе вслух в тишину квартиры, в тишину спящих в своих комнатах дочек, в будущую тишину нового дома, который уже никогда не будет нашим, в тишину моих страшных будущих ночей:

— Шули… Он погиб, но ты — ты выбираешь жить!

И этот выбор, этот выбор он никогда не заканчивается…

А потом мне позвонили из офиса Начальника Генштаба и квартира наполнилась людьми, но тот момент, когда я поклялась себе, что выбираю жить, — это был самый важный момент из всего, что последовало потом…

Меня спрашивали: зачем ты сказала себе это вслух? Рядом с тобой никого не было.

Да, рядом не было никого, но была я. И мне было важно услышать это, не только подумать — услышать! Услышать голос!

И больше ничего не было как раньше.

Девочки были еще очень маленькие, пять с половиной и два и десять месяцев. Я посоветовалась с детским психологом и с моей подругой — детским психиатром: как им сказать, как сообщить. И они ответили: ты мама, говори так, как подсказывает тебе интуиция.

И я позвала их и сказала, что папа погиб. И тот, кто погиб, — это значит: умер. И тот, кто умер, больше не возвращается. Но мы можем всегда говорить с ним и почувствовать в сердце, что он мог подумать или ответить на то, что мы ему говорим.

Я не знаю, поняли ли они меня и что именно поняли из этого, но мне было важно сказать это, чтобы было их присутствие в этот момент жизни нашей семьи, не сбрасывать их со счетов. Они должны были услышать от меня.

А через несколько месяцев я увидела статью рава Соловейчика, которая точно отражала то, что я сказала себе, и мой выбор жить. Это статья называлась: «Голос любимого зовет»:

Он пишет, что, выбирая естественным образом, мы должны были бы выбрать путь пессимизма, пассивности: это рок, это судьба, «какая я несчастная, что это все произошло со мной»…

Но рав Соловейчик пишет: я хочу вам сказать, что концом этого «естественного» пути пессимизма будет «подставить другую щеку» или, на языке нашего поколения, «давай спрыгнем с крыши и на этом — всё».

Для этого не обязательно реально прыгать с крыши, можно просто всю жизнь прожить рядом с жизнью. Не в ней — рядом с ней…

Когда ничто меня не выведет из себя, но ничто и не рассмешит до колик, когда ничто не подвигнет меня действовать, но ничто и не расстроит до слез…

Жить на плоскости, никогда не подниматься выше определенной отметки… Есть только две вещи в отношении которых у меня нет выбора: когда я родилась и когда я умру. Все что между ними — это моя жизнь. Моя!

Не только выживание и не только боль, которая стала постоянным спутником, но и — расти из всего этого и жить дальше.

И я считаю: из-за того, что не пытаюсь загнать боль подальше, как и тоску по нему, и потерю наших общих лет — ведь это очень большое, я живу с этим, — то и оптимизм, и радость от того, что есть, — тоже большие.

И я вышла замуж во второй раз, это случилось нескоро, через шесть с половиной лет, это очень долго быть одной…

И я снова родила, и это было чудо. Я родила еще двух девочек, когда я рожала вторую, мне был уже 41 год и я понимала, что это последний ребенок, которого я привожу в этот мир. И все роды я проплакала.

Акушерка спросила мужа, чего она рыдает? У нее всё в порядке, я спрашивала. И мой муж Эли сказал: она плачет обо всех тех детях, которые у нее могли быть и которых она уже не родит…

Есть место и для плача, но и есть место и радости, и очень большой радости.

Я очень счастлива сейчас с мужем, у нас семь детей, и мы — как в том израильском анекдоте: «Твои дети и мои дети накостыляли нашим общим детям!»

Второй брак. Если мы говорим «удачный второй брак» — это тяжелый труд, это очень тяжелый труд, но есть и большая Помощь Творца. Я чувствую это.

С того момента, когда я поняла, что мой первый муж погиб — и не только для меня, для всего израильского общества, это было тяжелым потрясением.

Мы объединились — семьи погибших — и добились (иногда через много лет, крови и нервов) реальных изменений в законодательстве Израиля. С этого началась моя общественная жизнь.

Когда я пришла к тому, что готова выйти второй раз замуж, я была потрясена законом о семьях погибших. Это хороший закон в принципе, он защищает близких родственников, но насчет вдов тех, кто погиб в войнах Израиля, там есть параграф: женщина, у которой погиб муж-военнослужащий, лишается «пособия по потере кормильца», когда снова выходит замуж.

У нее есть теперь новый «тыл», и она не является больше частью семьи погибшего ни в общественном, социальном плане (что, на мой взгляд, очень жестоко), ни в финансовом.

Я стала расспрашивать об этом других вдов военнослужащих и обнаружила, что вдовы делятся на две группы: те, которые вышли замуж «по закону Моше и Израиля»[i] (официально) и потеряли свой вдовий статус, и те, которые решили не выходить замуж и живут с мужчиной просто так, чтобы не потерять пособие.

Я вышла замуж по еврейскому Закону, но не оповестила об этом официальные инстанции, это было мое решение. А через два года мы с подругой организовали движение в защиту вдов военнослужащих.

Начал это движение рав Авраам Равиц, который говорил: «Невозможно, чтобы вдовы солдат, которые погибли за еврейское государство, жили с мужчиной не по еврейскому закону! Это унизительно для женщины!»

Мы ведь говорим: «В своей смерти они завещали нам жизнь». Так какую жизнь своим вдовам они завещали? Что такое жизнь для молодой женщины? Если она теряет мужа, теряет опору, теряет любовь и находит в себе силы жить дальше, строить семью, разве она может построить ее без Б-га?..

Она же хочет снова любить, снова рожать детей, снова приносить жизнь в мир — для себя, для мужа, каждый день — и плакать и радоваться, и смеяться и грустить, и сердиться, и снова верить и исполняться надеждой… Разве женщина может прожить без Б-га, если она хочет жить — жить, а не пройти около?..

У нас заняло четыре года добиться изменения в законодательстве — в параграфе о вдовах военнослужащих, и в ноябре 2009 года тогдашний и сегодняшний глава правительства — Биньямин Нетанияу — поставил вопрос на голосование.

И мы привезли сотни вдов, и более 80 членов Кнессета проголосовали за нас. Для меня это огромная награда, что 800 вдовам был утвержден их статус. Они могут построить свою жизнь достойно, как подобает женщине.

Со слов Шули Муаллем-Рафаэли

[i] Слова, которые жених говорит невесте во время свадьбы, надевая ей кольцо, и которые делают их мужем и женой: «Ты посвящена мне по закону Моше и Израиля…»

Теги: семья, История из жизни