Отложить Отложено Подписаться Вы подписаны
Иврит она не знала. Совсем. Скажем, «шалом» она, конечно, могла при желании сказать, это все знают. И, если напрячься, «тода раба» — большое спасибо. Ну, если совсем напрячься, то «слиха» — извините — Сюзанна могла бы сказать. Она просила, чтобы родственники научили ее говорить «извините меня», так привычнее, чем безликое «слиха», но когда они выдали невообразимое для ее гортани «тислэху ли», она быстро ретировалась и решила довольствоваться скромным «слиха».
Так и было в аэропорту: ее толкали, дергали и почти опрокидывали, а она вздрагивала и бормотала «слиха», ну да это в порядке вещей.
Благо, ее окликнули родственники, а то она уже порядком растерялась от обилия энергий и оглохла от крика. Но голубое небо было так ярко и близко в отличие от серого, когда она вылетала, неба Франции, что Сюзанна как-то сразу смягчилась и подумала, что, кто знает, может быть визит в Израиль, на который она решилась, почти не думая, в конце концов, окажется удачным…
Пока они ехали в далекий Нетивот, Сюзанна вздремнула бы немного, потому что полет выдался утомительным: рядом с ней сидела религиозная, судя по всему, женщина с маленьким ребенком, у которого резались зубки. Так ей сообщила счастливая обладательница пока беззубого сокровища, которое, не переставая, ныло и хныкало. Сюзанна деланно улыбалась и понимающе кивала: «Не переживайте», «Дети — это же счастье» и «Какой миленький», хотя своих детей у нее не было и, наверное, уже не будет, судя по всему. Так что к чужим детям трепета она никогда не испытывала и временами этого «миленького» ей хотелось слегка придушить, чтобы хоть ненадолго замолчал.
Но по дороге в Нетивот подремать тоже не удалось: тетя Жаклин трепалась без умолку. И всю эту бесконечную трепотню типа: «Возьмись за ум», «Ты уже не девочка» и «Часики-то знай себе тик-так», и «Мы тебя познакомим», — вот это надо было в корне и сразу пресечь, потому что уже спасибо и сыта по горло. Но Сюзанну так разморило и укачало, что она только вежливо улыбалась, не замечая, что улыбка как-то сама собой, без ее ведома, превратилась в гримасу. Кивала и невидящими глазами следила за пейзажем, который все больше и больше напоминал пустыню, которой, собственно, и являлся.
Приехали.
Она выспалась.
Осмотрелась.
То есть…
Поняла, что смотреть-то, в общем, там не на что.
Двое кандидатов в женихи, с которыми добрейшая тетка Жаклин пыталась ее познакомить, тоже никуда не годились, что было заранее понятно, но не хотелось тетку обижать. Так что пришлось вытерпеть эти посиделки с обильной домашней теткиной выпечкой. После этого, чтобы вернуться в форму, дома ее ждет голодная смерть, но где тетке понять.
Первый был водитель грузовика… «Жаклин, ты что — очумела?! С кем ты меня знакомишь?? Хоть бы для приличия подобрала кого-нибудь более э-э-э… более, ну, нормального!!!» На что тетка в долгу не осталась и отшила ее непробиваемым аргументом о годочках, о тик-так-часиках и о том, что она на иврите и двух слов связать не может! Тоже мне, претендентка на престол! Надо реально смотреть на вещи!!
Ужжжассс...
Второй был — чуть легче — зубной врач. И по-французски немного говорил, его ребенком привезли в Израиль, то есть простые фразы он вполне понимал. Уже что-то. Но он недавно развелся с женой и у него было пятеро детей, которые жили с ним. И жить он будет только в Нетивоте, чтобы не травмировать детей переездом. И, главное, у него тут клиентура. Нет, в Нетивоте она жить никогда не будет, это точно.
Пришлось выдержать двухчасовую истерику Жаклин, но Сюзанна железно стояла на своем.
Жаклин смирилась. У нее в запасе было еще несколько.
Оказывается, визит племянницы она распланировала как парад-алле претендентов. Как только Сюзанне стала ясна тайная причина приглашения, то… Нет, встретиться с одним-двумя ради удовольствия тетки и собственного интеллектуального социологического развлечения — почему бы нет, тем более что других развлечений тут в пустыне не наблюдается, а ездить на экскурсии одна, без подруги, она не готова.
Но в том темпе, который запланировала Жаклин… А она-то, наивная путешественница, рассчитывала на спокойствие и отдохновение в этом Б-гом забытом уголке Израиля, чтобы отвлечься и зализать спокойно раны после болезненного разрыва, который только что пережила… Ну, и поделом ей… Бесплатный сыр и всё такое…
Так что Сюзанна тайком позвонила Сандре в издательство и приглушенным голосом попросила ее завтра позвонить ей в Израиль и слезно умолять немедленно вернуться. Потому, что срочный заказ или капризный автор срывает сроки, или еще какая-нибудь чушь, но — чтобы тетка поверила, что ей надо срочно, просто еще вчера вернуться домой, во Францию.
Жаклин, кажется, по-настоящему расстроилась… Сюзанна даже опешила, она не ожидала, что тетка, оказывается, к ней так искренне привязана. Короче, Жаклин прямо расплакалась от расстройства, узнав, что Сюзанна должна уехать, чем серьезно озадачила племянницу… Она-то думала, что Жаклин от скуки и нереализованного инстинкта сводничества, свойственного многим пожилым женщинам, решила устроить ее личную жизнь, а та, оказывается, просто ее любит… Короче, Сюзанна была так этим тронута, что тоже расплакалась… Как мало человеку надо…
Тетка Жаклин была не из тех людей, которые долго предаются отрицательным эмоциям. Она так решительно смахнула слезы с поредевших ресниц, что Сюзанна в очередной раз опешила: «Какие они здесь быстрые, однако… Только что рыдала, и уже снова командует… А где лелеемое ко мне чувство женской солидарности и сопричастности… Где так необходимая мне, оказывается, женская материнская жалость?.. Я только-только настроилась немножко порыдать и пожалеть себя… И это так приятно, оказывается… Время от времени… Не хватает только дяди Патрика, чтобы потрепал за щечку и сказал, что я “еще красотка и хоть куда”. И мы оба знаем, что это ложь, но так мило с его стороны… Но нет, тетя уже снова в бой… Это становится утомительным…»
— Ты хоть слышишь, что я тебе говорю? — Жаклин постучала ложечкой по блюдцу.
— А? Что? Прости… Я немного отвлеклась… У тебя такая быстрая смена настроений, что я не могу привыкнуть.
— Уже не привыкнешь, раз уезжаешь…
— (Сандра, милая, спасибо, друг!) Ну, давай, выкладывай, что ты на этот раз придумала, я вижу подозрительный блеск в твоих глазах! Мне начинать волноваться?
— Милая, не надо иронии.
— Прости, тетя, я вся внимание…
— В Нетивоте живет раввин.
— Что?! — подскочила Сюзанна. — Нет!!! Нет! Ты слышала — я сказала: нет! Я не выйду замуж за раввина! Если ты мне это предлагаешь, я больше никогда, слышишь, никогда не приеду сюда!!!
— Да сядь ты и успокойся! — Жаклин потянула племянницу за рукав широкой блузы. — Ты не знаешь, о ком идет речь!
— Мне это неважно! Я сказала всё по этому вопросу!
— Ты его не знаешь! Дай мне сказать, упрямая девчонка!
— Тетя Жаклин! Я — уже давно не девчонка, и позволь мне, пожалуйста, самой выбирать кого и с ке…
— Нет, она меня доведет… Патрик! Патрик! Подойди сюда, я тебя прошу, милый…
Через двадцать минут с бесценной помощью дяди Патрика было установлено и втолковано в голову племянницы, что раввин Иссахар Меир («Нет, мне этого не выговорить…» — «Тебе и не надо ничего говорить… Ты просто будешь слушать!») — он глава ешивы и большой мудрец, и к нему ходят получить совет и благословение…
Уффффф… Спасибо, Патрик, дорогой, кажется, она наконец-то поняла…
— Что? — очнулась от своих мыслей Сюзанна. — Благословение? Как это на иврите? «Бра-ха»? Час от часу не легче…
…Короче, она пошла. А что ей оставалось делать? Тетка приперла ее к стенке, а дядя Патрик помог вмуровать окончательно. Да и что было терять… Через два дня она уезжает, будет, о чем потрепаться с Сандрой, тем более что, так или иначе, ей предстоит подробный отчет с бутылочкой хорошего вина, принесенного, как обычно, подругой. Так всегда было, когда у той или другой что-то не ладилось или, попросту, всё рушилось в личной жизни, и происходило это, что скрывать, достаточно регулярно.
— Хорошо, хорошо, я пойду! Слышите, я сказала: пойду!
Но этот визит… к раву Иссахару («имя-то какое невозможное») за «брахой» («и того не легче») неожиданно так тронул Сюзанну, что она расчувствовалась — и непонятно отчего… Ничего особенного раввин не сказал, посоветовал молиться, надо у тетки выяснить, что говорить, но так это было… бережно, что ли.
Ее перед визитом к раввину трясло немного, все-таки праведница она не большая. И втайне Сюзанна опасалась, что он призовет на нее кару Небесную за все ее грехи — прошлые и будущие… Но ничего подобного не случилось. Все было очень по-простому, по-человечески тепло, дядя Патрик переводил, раввин внимательно слушал, кивал, потом сказал то, что сказал, дядя Патрик поблагодарил, и они вышли…
Так почему на глаза у нее наворачиваются слезы?.. Безумие какое-то… Нервы сдают… Нет, быстрее домой, в привычную суету, запахи, шум Больших бульваров, намотать длинный и совершенно лишний здесь шарф, по которому она уже соскучилась, и Сандра, и их запои, повторяющиеся каждый месяц — в темпе их личных крушений…
— Так что сказал раввин, как надо молиться?..
— Пиркей Тэилим хэт (9), йуд-гимель (13), каф-бэт (22) и нун (50), а дальше своими словами… — ответил погруженный в свои мысли дядя Патрик. — Завтра вот отвезу тебя в аэропорт, надо будет Жаклин в цветочную теплицу в мошаве Ицхар свозить, пусть цветами занимается, а то ты уедешь, она заскучает…
— Дядя Патрик, я звонить буду… И повтори еще раз, что он сказал? Перек хэт, кажется, йуд-гимель и что?
— Перек каф-бэт и нун… Да, ты будешь звонить, конечно, девочка, будешь, ты точно будешь...
…
Через полгода они прилетели во Францию на ее помолвку… Увидев ее в аэропорту, теперь она их встречала, тетка Жаклин не могла поверить своим глазам: Сюзанна выглядела и говорила иначе, чем полгода назад у них в Нетивоте. Она цвела, раскраснелась, похудела и помолодела. А когда вела машину, то и дело оборачивалась назад к тетке, отчего у Патрика почти выскакивало из груди сердце.
— Ты на дорогу смотри! Детка, смотри на дорогу, успеешь еще наговориться!
— Патрик! Милый, я так тебе благодарна, я чувствую, что это благодаря тебе и тому раввину с невозможным именем, ведь я каждый день молилась! Изо всех сил молилась! Да еще на иврите!
Патрик и Жаклин переглянулись:
— На иврите? — проворчал Патрик, серьезно обеспокоенный ее манерой вождения. — Что ты там знаешь на иврите, кроме твоего вечного «шалом», «тода раба», «слиха»…
— Постой, девочка, — вмешалась Жаклин. — Ты читала эти четыре главы на иврите? Это сколько же времени у тебя на это уходило? Они не такие уж и короткие!
— Ну что ты, тетя, какое время? Я наизусть очень быстро запомнила! Пять минут, максимум! Зато от всего сердца, я даже плакала несколько раз… А, это Сандра… интересуется, наверное, как вы доехали… Пока не буду отвечать…
— Ничего не понимаю, — гнул свое Патрик. — Ты, не понимая ни слова, читала на иврите четыре главы из книги Тэилим — наизусть? За пять минут?.. У тебя, должно быть, феноменальное знание Святого языка или память невероятная?
— У меня? — залилась смехом Сюзанна. — Знание? Какое там! Но это же не сложно! Я просто повторяла каждый день: «Пиркей Тэилим хэт, йуд-гимель, каф-бэт и нун» и… плакала…
Патрик и Жаклин, потрясенные, уставились друг на друга…
На дороге уже ощущалось приближение большого города…
На основе реального случая…
Теги: Женщина, Мудрецы Торы, История из жизни
