"Приглашение"

Из списка заповедей, которую, по мнению Юлии, предлагал ей иудаизм, Юля решила выбрать одну.  В глубине души она считала, что этим делает  некоторое одолжение главному Редактору. Признавая, что Издание заповедей  внутренне не истрепалось в течение бойких трех тысяч лет, прошедших  с момента первого выпуска, Юля  оставляла за собой право довольствоваться одним только параграфом, а именно: зажиганием субботних свечей. Было что-то мистически-трепетное в тонкой струйке огня, и Юля, признавая, что зажигание свечей не требует от нее заметных усилий, одновременно с этим ожидала, как бы это сказать, некоторых  послаблений и скидок от Небесного налогообложения.

Александр – муж Юли – из палитры заповедей выбрал для себя более разнообразный орнамент, нежели Юлия: он не ограничился одной заповедью, а создал вокруг себя некоторое поле безопасности, которое называл Субботой. Оно включало в себя электрическую плату, и еще кое-какой набор ограничений непонятных Юле. Жену он, по совету раввинов, не торопил, предоставив ей в религиозном плане,  двигаться в своем темпе. И темп Юля выбирала сама. На заре юности нравилась ей песня "Ветер перемен" одной немецкой группы.  Юля немецкий не понимала и никаких перемен и никаких отклонений от намеченных планов не любила.  Она была человеком, предпочитающим установленный порядок – всяким сюрпризам, и при поднявшемся вышеозначенном ветре предпочла бы захлопнуть окна.

За пару часов до Рош-ашана – еврейского нового года, позвонила сестра Александра и пригласила брата с женой Юлей к себе в гости:  отпраздновать, как говориться, в семейном кругу.  Александр с радостью согласился, а Юля восприняла приглашение с некоторым скрипом, свидетельствовавшем о том, что шестеренки родственных чувств заскребли об опасения  внутреннего голоса. Дело в том,  Алла – художница и человек больших экспромтов (уже только это   было Юле чуждо) – оказалась  именно тем человеком, который внес в жизнь семьи "ветер перемен" с сильный еврейским наклоном.

 Новая "еврейская "диета Аллы гарантировала ее семье довольно слаженную поставку обедов, и это было  предпочтительнее, чем полуголодная йога, под  властью которой неторопливому  тяжеловатому мужу Аллы предлагалась в качестве обеда продолжительная медитация. Были некоторые основания подозревать, что на этот раз "еврейская тема" Аллы носит постоянный и серьезный характер по сравнению с прошлыми ее увлечениями, и именно это подозрение сдерживало Юлю от принятия приглашения.  Хотя она и любила Аллу за легкий характер и за непосредственное веселье ее праздничных обедов.

 Итак, последний довод  - обилие праздничного стола -  перевесил. После работы меньше всего хотелось Юле  торчать на кухне и готовить что-то на праздник, и, хотя она, зайдя на кухню, бросила на сквороду готовые покупные шницели, но ведь придется жевать полуфабрикаты, в то время как у Аллы наверняка найдется кое-что  получше.  Например, фаршированная рыба,  чудом пробившая мрак высокомерных  десятилетий, все такая же остро пахнущая, юная и свежая, как у бабушки.  Или цимес,  еще большим чудом восставший  из праха и пыли бабушкиных рецептов, кисло-сладкое мясо, смутно напоминавшее Юле зеленый, заросшый малиной дачный забор ее собственных дедушки с бабушкой, их словечки на идиш и широкие прохладные листья лопуха, в которые она заворачивала кукол.

Короче, Юля подумала и, бросив взгляд на красно-синюю упаковку полуфабрикатных шницелей, согласилась пойти к Алле, сестре мужа, на Рош-ашана.

 Юля зажгла праздничные свечи, напомнив Б-гу, что за это ей полагаются кое-какие не запланированные Им для нее блага.  Впрочем, она не сильно  верила в бесплатные подарки Свыше, так как считала, что в жизни можно добиться чего-то только и исключительно своими собственными усилиями.

Они вышли из подъезда, и Юля, встретив соседок, традиционно пожелала им хорошего года. Особенно одну – Ниру, приземистую смуглую израильтянку, которая всегда чувствовала себя с Юлей "на короткой ноге". Вот и сейчас Нира полюбопытствовала, куда они направляются, и где будут на праздник  – что у израильтян считается проявлением приветливости и любви к ближнему, а вовсе не бестактности, как может быть воспринято в более холодных широтах.

Юля рассказала, что они идут в гости к сестре мужа.  "А да-да, я ее помню, - воскликнула Нира, - она такая милая, и далеко она живет?". Юля ответила и на этот вопрос. "Она живет напротив Матнаса (дома культуры), прямо подъезд дома напротив".

"Закругляйся", - шепнул ей муж, - "а то я опоздаю к началу молитвы в синагогу". Начало молитвы  в синагоге не  сильно тревожило Юлю, но это был предлог завершить беседу, которая, опасалась Юля, вскоре выльется в изложение паспортных данных Аллы и перечисление ее особых примет и тайных пороков, могущих пригодиться Мосаду.

Юля была рада пройтись пешком и развеяться  после многохлопотного рабочего дня. Идти было немного минут десять, Алла с мужем жили недалеко. Александр, проводив Юлю к дому сестры, направился в синагогу.

Трапеза прошла на высоком кулинарном уровне, чему  Юля обрадовалась, с небольшими "религиозными" набегами на ее территорию, чего она и опасалась. Но набеги носили добродушный характер и вполне искупались обильными порциями фаршированной рыбы, размером с широкую часть весла, разнообразными салатами  и прочими прелестями праздничного стола.

Юля беззлобно подтрунивала над Аллой, над ее "детской", по словам Юли, попыткой "подсластить" новый год:

 "Ты думаешь, это что-нибудь значит? Ты просто закрываешь глаза, отказываешься от личной ответственности и перекладываешь ответственность на какую-то мистическую, тебе самой до конца не понятную, силу. Передай мне, пожалуйста, салат со сладкой капустой".

Впрочем,  "подколы" носили добродушный характер, частично благодаря обильной трапезе, частично благодаря очарованию вечера,  и, как это обычно бывает в таких случаях, все остались при своем мнении.

Разговоры и разносолы затянулись допоздна… Юля почувствовала, что у нее слипаются глаза и стала поторапливать мужа проститься с гостеприимными хозяевами. Алла, заметив Юлину усталость, воскликнула: "Юлечка! Ну чего вам идти на ночь глядя? Оставайтесь у нас ночевать! В моей рабочей комнате есть диван, поставим еще раскладушку, и спите на здоровье".

Юля, против своего обыкновения, как противница всяких спонтанных решений, чувствуя тяжесть в ногах и мыслях, согласилась.

Когда Юля проснулась, никого в квартире уже не было, все ушли в синагогу. Было еще довольно рано, и Юля решила немного пройтись по улицам, пока жара  липкими пальцами не схватила город за горло. Она быстро оделась, умылась, выпила стакан воды и выскользнула за дверь.

У подъезда она нос к носу столкнулась с Нирой.

-Юлъя! – воскликнула Нира, всплеснув руками, бросилась к Юле, обняла ее и прижала к себе.  

-Юлъя! Как я переволновалась! Чего я только не передумала!

- Что… что случилось?

- Ой, даже не спрашивай!.. Пока я тебя не нашла, у меня чуть душа не отлетела!

- Нира! – Юля почувствовала, что вместе с жарой и влажностью ее душу охватывает липкий страх. – Расскажи, что случилось!

- А он! Подумай только! Говорит мне – они спят! – задохнулась от негодования Нира.  – "Они спят!". Совести у человека нет!!

- Кто??

- Пожарный!

- Какой пожарный? – похолодела Юля.

- Какой-какой? Из пожарной команды! Так вы тут были? А он мне…

- Нира? Что случилось? Что у нас дома?

- Что-что! Я-то думала, что вы у себя! Я так я испугалась, что вы спите и не чувствуете…

- Нира, я бегу домой…

- Беги-беги! И я с тобой…

По дороге, от быстрой ходьбы с трудом переводя дух, Нира рассказала Юле, какая тревожная ночь у них была и как она, Нира, переволновалась.

Они ворвались в подъезд, и Юля вознеслась на свой этаж со скоростью, непосильной тяжеловатой Нире.

Непослушными дергающимися пальцами открыла дверь.

И задохнулась.

В квартире тяжело и удушливо пахло газом. Окна были раскрыты, но запах впитался в щели, в ткани, в стены дома до такой степени, что находясь в квартире, невозможно было не начать задыхаться.

На лестничной площадке Юлю ждала Нира:

- А мы ночью, под утро почувствовали запах газа. И он все сильнее, и сильнее. Вышли сюда – в подъезд, и чувствуем – запах из вашей двери, стучим, никто не открывает. Но запах стал таким невыносимым , что мы вызвали пожарных. Ключи-то вашей квартиры есть у нас. Один пожарный одел маску, зашел в квартиру, побыл там совсем немного, выходит, говорит: "Все, я закрыл газ, в квартиру не входите".

Я спрашиваю:

- А где же они?

- Кто?

- Пара, которая здесь живет, муж и жена -  где они?

 -  А они спят, - говорит… Они спят… ты понимаешь, что это значит?.. Сразу вышло так много газа, что они не успели проснуться…

Мне такое сказать? Представляешь, Юля? Ну, я сразу бегом к твоей сестре, то есть к сестре твоего мужа, хорошо, хоть ты сказала, где она живет! И тут ты мне навстречу…

Нира расплакалась…

- С Вами такое чудо случилось, такое чудо, - приговаривала она, вытирая глаза.

Юля с минуту стояла не двигаясь. Потом, покачиваясь, стала медленно спускаться вниз по ступенькам...

На основе реального случая

со слов Б.Р

Теги: История из жизни, Субботние свечи, История тшувы