Самое отчаянное приключение «Весёлого Марка»

Да только вся соль этого приключения в том, что находясь в самом его центре, как косточка — в сливе, Весёлый Марк совершенно ни о чем не подозревал. Как говорится, «ни сном, ни духом». Другими словами, он был без сознания, и обозначить, где на тот момент находилась его душа — довольно затруднительно, и связь её с бренным телом Весёлого Марка балансировала на опасной отметке…

…Весёлого Марка звали у нас именно так, а не иначе, за его жизнерадостный нрав, за песни, которые он любил петь на застольях, за шутки, за добродушие, за… то, что он был Весёлый Марк! Кем он приходился раву Саломону? Да, грубо говоря, — никем! Не сват, не брат и не троюродный племянник. Обычный пенсионер, «руси». Ай-яй-яй… Это он для автора этих строк он — никто, а для рава Дова — обладатель бессмертной души. Вместе с другими русскоязычными пенсионерами (а также марокканскими, польскими, венгерскими — молодыми и старыми) приходил к раву Дову Саломону погреть свою озябшую бессмертную душу у огонька его горячего сердца …

Официально рав Дов Саломон был равом синагоги с кротким названием — «Шивити».

Синагога «Шивити» и по сей день представляет собой довольно вместительный караван. С караваном пустыни, который всплывает по ассоциации, это видавшее виды помещение связывают только две детали: во-первых, всё действительно происходит в пустыне, пустыне жаркой и сухой, — в Негеве, а во-вторых, капитан этого корабля — рав синагоги — Дов Саломон подбирал на борт всяк терпящего крушение, будь оно семейное, социальное или душевное… Всех вытягивал на борт, кому бросал верёвку, кому спускал шлюпку, а для кого, видя, как утопающий начинает пускать пузыри, сам бросался в воду, и, подгребая одной рукой, поднимал спасённого над собой, чтоб тот хлебнул уже, судорожно хлебнул воздуха. Так и плыл в нашем — сухопутнейшем из городков Негева — корабль рава Саломона, с накренившейся в шторме палубой, с неунывающим зорким капитаном, с большим еврейским сердцем — в качестве штурвала и с Торой — в качестве компаса.

***

Кто такой был рав Дов Саломон?.. Это невозможно описать, язык мой беден, и клавиши клавиатуры отказываются подчиняться… После знакомства с равом Довом люди вдруг понимали, что всю жизнь вместо горячего супа — глотали сено… Он притягивал к себе кипящей бурлящей любовью к жизни. К каждому проявлению воли Творца, к каждому самому затрапезному еврею, тем самым будто говоря: друзья, братья, какая разница — во что одета душа? В оле-хадаша не первой свежести? В маску уныния? В плащ отчуждения? Короче, все кто встречали его, понимали, что этот человек их давным-давно любит, а они это открыли только сейчас… Ваша недоверчиво поднятая бровь прямо таки стоит у меня перед глазами, поэтому больше я не добавлю ни буквы, и вы вправе покинуть эту страницу, если поймаете автора на слове, но если захотите проверить — просто поезжайте в наш городок, хватайте кого-нибудь и спрашивайте: «Ну, кто такой рав Дов?», и по тому, как он воскликнет: «Ах! Рав Дов!», как взмахнёт руками, не в силах объяснить на пальцах, что такое северное сияние, вы сразу всё поймёте…

Недавно встреченная мною женщина рассказала с гордостью: «Я была последняя, о ком он говорил!», и пояснила: «Это мне он позвонил в больницу, где я тогда лежала с осложнениями, разговаривал с врачами и пообещал, что достанет денег на санаторий, чтобы я не беспокоилась… После этого он вскоре потерял сознание. Это было за три дня до его смерти… Но я поехала в санаторий, он успел договориться…».

***

— Мне рава Саломона, — торопливо попросила сухонькая старушка, поднявшись по отбитым ступеням синагоги «Шивити».

Кончился утренний миньян на 6.20, и реб Зеев Гринберг направился навстречу женщине, нетерпеливо высматривающей пространство синагоги. Он не представлял, что со слов этой старой женщины рав Дов Саломон поднимет на ноги Джойнт, Ацолу, израильскую мафию, посольство Белоруссии, Американское еврейство и прочее, и прочее, и только самолеты ВВС Израиля по чистой случайности окажутся незадействованными.

— Да, — спросил реб Зеев вежливо и неторопливо, еще не зная ещё какое бешеное колесо деятельности закрутится через пятнадцать минут, — кого Вы ищите?

— Мне рава Саломона, срочно, — умоляюще проговорила старушка.

— А в чём дело, что случилось?

— Марк умирает…

— Как? Где? Вы «скорую» вызвали?

— Да какая «скорая», — махнула рукой мама Марка, — причем здесь «скорая»…

— Что значит «как причём», — изумился реб Зеев, — человек умирает, вызывают амбуланс…

— Ой, да о чем Вы? Откуда в Гомеле — амбуланс?!

За дело взялся рав Саломон, по другому и быть не может: если человек приходил к нему в дом, а теперь умирает где-то в Белоруссии, то он приложит все, ВСЕ усилия спасти его… Иначе ведь Вс-вышний не послал бы старенькую маму Весёлого Марка: значит, шанс ещё есть.

Гостиная квартиры рава Дова превратилась в штаб-квартиру по спасению жизни Марка, и оттуда — кругами — на радиоволнах телефонных разговоров начала расходиться по Израилю и Белоруссии, будоража заросшую ряской, тихую заводь гомелевской больницы. Горсть телефонных звонков, и удалось установить, что Марк находится в 6-ой городской больнице, дозвонились и туда.

На том конце провода послышалось:

— 16-ая горбольница.

— Здравствуйте, это звонок из Израиля (реб Зеев, производя по поручению рава Дова все телефонные разговоры по-русски, придал голосу большой удельный вес, а из слова ИЗРАИЛЬ соорудил центр тяжести всей фразы.

— А? Что? Откуда?

— Из Израиля, — повторил реб Зеев. — Мне главврача, пожалуйста.

— …А, да, пожалуйста, секундочку! — и 6-я гор. больница города Гомеля содрогнулась от — гулкого в пустых коридорах — крика дежурной Ксени: «Ива-анниколаи-ич! Вас ИзраИль вызывает!!

Послышались шаги, шепот: да не суй мне, дай отдышаться… откашливание и умеренно-удивлённо-сдержанным тоном:

— Да, Вас слушаю.

— Иван Николаич, у вас в больнице лежит пациент — Марк Голдин. Как Вы оцениваете его состояние?

Из дальнейшего разговора с главврачом выяснилось, что Весёлый Марк уже неделю находится в реанимации, сатурация — 20, состояние критическое.

…Ну, положим, привезли больного в больницу. Лежит себе в реанимации, никого не трогает. И вдруг — на тебе — звонок из заграницы! В течение последующих часов в состоянии больного больших изменений замечено не было, зато состояние медперсонала 6 гор.больницы из удивленного перешло в слегка — озабоченное, и даже в не-на-шутку-встревоженное. Звонки из казённых домов: посольств и общественных организаций, воротил нефтебизнеса и представителей местной мафии звенели, как пули у виска, а уж из Израиля — сыпались, как иностранные цитрусовые из отечественной авоськи. Опасения медперсонала приняли почти панический характер: а не окажется ли этот, никому не известный больной с пониженной сатурацией — крупной фигурой израильско-белорусской мафии с повышенными полномочиями? Тогда не то, что “пули у виска”, — тогда головы полетят… Это за нашего-то Весёлого Марка — толстенького пенсионера: шутника и добряка из обдуваемого всеми ветрами пустыни городишки…

Путем сложных телефонных махинаций, через хабадский центр, через израильское посольство в Минске, через больницы, через справочную и так далее, список длинный, — удалось выяснить, что в Минске проживает гематолог — врач-специалист по заболеваниям крови, профессор.

Уже тогда забрезжила далёкая и едва ль выполнимая, как мечта первоклассника о собственном тракторе, идея перевезти Марка на лечение в Израиль, поскольку очевидно, как солнца лик в ясную погоду, что останься Марк в гомельской больнице, он из неё выйдет разве что разделившись: одна часть строго по вертикали на Небо, а другая — точно в противоположную сторону…

Как бы обморочна ни была идея, в любом случае, необходима консультация врача-специалиста: пан или пропал. И та, и другая возможность близка: и Польша близка — “пан”, да и — “пропал” не так уж далёк…

Да, и если вам интересно, то знайте, профессор-гематолог в данный момент в Минске — отсутствует. А где он?! Где он, ради Б-га!!! он нам срочно нужен!!! …Всем срочно нужен, отдохнуть ему тоже нужно, что он — не человек что ли? Да, не расстраивайтесь вы так, в отпуске он, в отпуске… Где? А я-то почём знаю, где…

Десятка два телефонных звонков раскалённого телефона квартиры рава Дова Саломона, и местонахождение ценнейшегопрофессора было безошибочно установлено. По объёму, удельной массе и радиоактивности звонков у белорусских врачей сложилось чёткое убеждение, что они имеют дело с хорошо оснащённой организацией, и откуда было им знать, всё держится на одном раввине маленького южного городишки и на русскоязычном аврехе — его неутомимом переводчике.

Путём телефонной акробатики удалось установить, что профессор в данный момент отдыхает в санатории, расположенном в живописном месте, в прекрасной дали от больных, от больниц и от всего, что с ними связано.

В тот момент, когда профессор бегло просматривал утреннюю газету, лениво отпивая кофе маленькими глотками, ему сообщили о зарубежном звонке, ожидающем его. “Приглашают на конференцию”, — удовлетворенно подумал профессор, — значит, моя статья всё-таки наделала шума…».

— Здравствуйте, это звонок из Израиля.

— Это любопытно. Здравствуйте.

— Я звоню по поводу одного больного, который находится в…

— Молодой человек, да будет Вам известно, я — в отпуске!

— Да, мне это известно. Будто добры, дело в том, что срочно нужна Ваша консультация (Вам будет оплачено) больному из Гомеля.

— Да будет Вам известно, я в данный момент нахожусь в пяти часах езды от Гомеля, понимаете ли Вы это?!

Услышав, во что оценивают его консультацию энергичные товарищи из Израиля (не иначе как на основании той статьи), профессор немедленно выехал и к вечеру был уже в больнице.

И тут же, немедленно — звонок в гомельскую больницу: к вам едет профессор-гомиотолог, будьте любезны, дождитесь его и создайте ему все условия для осмотра, за все услуги вам будет, конечно, оплачено. (и, прикрыв трубку: «рав Дов, откуда мы возьмём столько денег?!». «Достанем, реб Зеев, достанем, сейчас надо Марка спасать, деньги достанем, одолжим, найдём, наскребём…». «Да-да, простите, я с Вами, так вот, врач уже выехал, создайте ему все условия».

Параллельно, как перелётные птицы по осени, разлетались факсы, посылались письма, телеграммы, велись телефонные разговоры с ведущими врачами Израиля.

Маленький город на Юге Израиля отходил ко сну: постепенно гас свет в окнах домов, умчался последний рейсовый автобус из Иерусалима, в то время, как добравшийся под ночь до гомельской больницы профессор-гомотолог сообщил, что провёл тщательное исследование больного. Состояние последнего крайне тяжелое, и ни о какой перевозке не может быть и речи…

Утро украсило нежным светом шпили минаретов арабских деревень.

Утро пятницы.

В супермаркетах выстраиваются длинные очереди: евреи покупают рыбу, мясо, субботние халы, или пекут их сами, щедро делясь с соседями, за душу берущим запахом выпекаемого хлеба. Вовсю кипит работа: выкладываются салаты: селёдка «под шубой», над шубой и рыба в модном перламутровом плаще из майонеза отправляется в последнее своё плавание — в духовку.

В далёкой больнице города Г. лежит Весёлый Марк, никто не готовит для него салаты, никто не приглашает его на Субботу, не предлагает опрокинуть рюмочку за Царицу, врачи обходят его с опаской и ждут, что он с минуты на минуту отдаст концы…

Рав Дов Саломон ходит из угла в угол своей квартиры, размахивает руками и время от времени в сердцах восклицает: «Это всей нашей общине позор… Небеса нас будут судить, если мы не спасём Марка!».

Он снова берётся за телефон, и если ангел смерти и летел до этого в город Гомель, то явно был остановлен непроходимостью воздушным путей на подступах к городу: они все были напрочь забиты непрекращающимися телефонными звонками из Израиля.

Удалось выяснить, что в Израиле есть три самолёта-амбуланса для спасения больных в чрезвычайных зонах бедствий. Принадлежат они компании Данхилл. Два сейчас на вылете, а третий — наиболее крупный из всех трёх — свободен и к вылету, в принципе, готов. Все самолёты — амбулансы — это подарок американских филантропов, вылет их бесплатный, но за бензин надо платить отдельно. Полёт в Белоруссию, если вас это интересует, стоит, подождите минуточку, секундочку, так… он стоит семнадцать тысяч долларов.

Чтоб наши враги так жили, как есть у рава Дова такие деньги платить за бензин, ну, а о Весёлом Марке и говорить нечего, у весёлого круглолицего Марка есть маленькая пенсия, угловая квартирка к амигуровском комплексе и скрепленная резиночной начатая пачка макарон в верхнем шкафу на кухне.

У рава Дова есть одноэтажная синагога с неуплаченным счётом за электричество за прошлый месяц, и время от времени обламывающимися кусками потолка, откуда вываливается перепуганная до смерти кошка, и квартира — в доме напротив, из окон которой открывается вид на неподлежащий чеканке золотой песок пустыни. И чистой плавки сердце самой высокой пробы, которое в данный момент обливается кровью, но ведь ею не заправишь бак самолёта, а он бы смог…

Через рава Зеева — неутомимого переводчика — была проведена трёхсторонняя беседа между медперсоналом самолёта-амбуланса, приквартированного к иерусалимской больнице Адасса Эйн-Керем, и главврачом гомельской больницы: Иерусалим, Офаким и Гомель. Высокие договаривающиеся стороны обсуждали рациональность препаратов, даваемых больному. «Мы даём больному двадцать видов различных лекарств!», сказали в Гомеле, «Мы такими лекарствами не пользуемся уже двадцать лет…», — сказали в Иерусалиме.

Решение было принято.

Если есть шанс спасти человека, из этого шанса надо выжать всё до последней капли.

К тому времени, когда, проведя карточку у входа, расходились по домам служащие официальных учреждений, и с грохотом опускались железные ставни перед витринами частных лавочек, — все спешили домой, в пятницу всё закрывается рано — в 12.30, рав Дов и рабанит, посовещавшись, выехали в центр города. Банк был закрыт, но разыскать директора и уговорить его открыть — по сравнению со всеми сегодняшними трансгосударственными переговорами — не так прямо чтобы сложно. Взяв в качестве гаранта директора супермаркета, рав и рабанит взяли на своё имя банковскую ссуду в размере тридцати тысяч долларов: на оплату горючего для самолёта, для оплаты консультации гомиотолога из Минска, за услуги врачей, совершающих перелёт и для главврача гомельской больницы, и для прочих вещей, счёт для которых еще — ого как — набежит…

После того, как деньги поступили на счёт, лётчик сообщил, что находится в аэропорту и к вылету готов.

И тут, — как в теннисе: только отбили мяч с одной стороны, беги, сломя голову, отбивать следующую подачу, — выяснилось, что в Гомеле нет аэропорта и самолёту попросту негде приземлиться.

Ближайший аэропорт в нескольких часах езды и уж езду-то по колдобинам больному точно не выдержать.

Связались в гомельской милицией, и выход — изящный и дерзкий — был найден, а именно: перекрыть главное шоссе города: «Проспект Ленина», или там переименованный, бывший «Проспект коммунизма» для вывоза тяжёлого больного в капстрану. Но реб Зееву эта идея причиняла смутное беспокойство, хотя гомельская милиция, надо отдать ей должное, готова была принять все меры для содействия дерзкой акции.

— Скажите, — попробовал он представить себе картину центральной магистрали города, которая должна не позднее, чем через пару часов открыться взору пилота, — скажите, — повторил он, — а троллейбусы на этой улице ходят?

— А как же! — с готовностью ответили ему.

— Так ведь, — начал он, — самолёт же сомнёт все эти провода и столбы полностью с корнями, в драбадан!

Изящный и эффектный вариант с центральной улицей был, таким образом, выброшен в корзину гениальных и невыполнимых идей.

Но Вс-вышний не лишил Своей помощи, и после нескольких звонков туда-сюда, а точнее, в генштаб округа, еще раз в милицию, и эта «подача» была «отбита». Обнаружилось, что недалеко от города расположен старый, чуть ли не с времён ВОВ, военный аэропорт. И к тому времени, когда евреи начищают обувь, готовясь к встрече с Царицей-Субботой, — рав Дов и реб Зеев облегчённо вздохнули — самолёту есть куда приземлиться!

Но препятствия продолжали сменяться со скоростью рекламных заставок в аэропорту.

Посольство Белоруссии в Тель-Авиве остановило весь центробежный размах деятельности по спасению Весёлого Марка: дело в том, понимаете ли, всё это дело было «сшито белыми нитками»: и оказание помощи какому-то «левому» больному, и вылет на израильского самолёта, начинённого по последнему слову техники, в на всеми забытый и почти не охраняемый старый военный аэропорт. И они рассчитывали кого-то этим провести?!

В домах города столы покрывались белой скатертью, и операция по спасению Марка на этой стадии едва «не накрылась»…

Новый шквал звонков всем, кто может помочь, убедить, объяснить, и согласие из посольства было получено, но! С условием! В группе вылетающих из Израиля врачей чтобы не было ни одного бывшего жителя Белоруссии. Как представляет себе догадливый читатель, естественно, а как же иначе, бывший житель Белоруссии в составе команды спасения — первоначально — имел место быть! Его немедленно заменили другим, из Аргентины, кажется. А, может, и из Бразилии, для госбезопасности Белоруссии это уже не имело значения.

Дальше события развивались так: позвонили в гомельскую больницу, сообщили, что вылетает самолёт из Израиля и попросили оказать всяческую помощь.

— Ваш больной умрёт в самолёте, — последовал ответ.

— Но почему?!!

—Я Вам уже объяснял, что у больного низкая сатурация, низкое содержание кислорода в крови. Он постоянно подключен к аппарату И Ви эЛ (Искусственная Вентиляция Лёгких).

— А-а, это, — реб Зеев облегчённо вздохнул.

— Что «это»? — возмутился врач, — без аппарата И Ви эЛ больной умрёт!

— Да-да, я понял, не беспокойтесь, но это особенный самолёт. Это самолёт-амбуланс, он оборудован соответствующим образом. Первоначально намечалось, что самолёт приземлится на главной улице, но из-за троллейбусных проводов — это невозможно. Самолёт приземлится на небольшом аэродроме недалеко от города. Поэтому больного надо будет перевезти на «скорой» к самолёту. Большая просьба к Вам, (это всё будет оплачено, не беспокойтесь), сопровождать больного при этом переезде.

— Молодой человек, — уставший после ночного дежурства врач даже немного повысил голос, — я же Вам русским языком пояснил — больной подключён к аппарату И Ви эЛ!

— Я Вас прекрасно понял. Я понимаю, что больной подключён к аппарату. Отвезите его на амбулансе.

— У нас нет амбуланса.

— А что у Вас есть?

— У нас есть, — произнёс врач, старательно чеканя каждое слово — назло, назло всей этой постсоветской медицине, — у нас есть «Карета скорой помощи»!

— А это?.. Это…

— Это — ка-ре-та, — вздохнул врач, и остолбеневший на том конце провода верный помощник рава Дова понял, что «ка-ре-та» — ничто иное, как четыре колеса и некоторое приспособление сверху, куда помещается тело больного. С мотором в несколько лошадиных сил. Хорошо, если «сил», а не самих лошадей…

— Ну, допустим, — нашёлся неунывающий реб Зеев, — допустим, карета. Карета. Хорошо. Тогда поместите туда этот аппарат — ИВЛ, вплотную к больному, пусть едет вместе с ним.

— Молодой человек, Вы отдаёте себе отчет в том, что говорите?

— Да, а в чём дело?

— Вы мне предлагаете поместить ИВЛ в карету скорой помощи?!

— Да, именно это, собственно, а в чём проблема?

— Так ведь аппарат ИВЛ вмонтирован в стену!

Реб Зеев только присвиснул.

После небольшого обсуждения с равом Довом и врачами Данхилла, реб Зеев перезвонил снова.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте…

— Наш план теперь такой. Карета скорой помощи должна находиться на аэродроме и там встретить самолёт. С самолёта Вам передадут аппарат ИВЛ, после этого карета едет в больницу, больной подключается к новому аппарату и с ним вместе едет к самолёту.

— А как Вы, простите, собираетесь поместить в машину аппарат ИВЛ?

— Ну, как… Он размером с чемоданчик, с кейс.

— А-а, такой маленький… — на том конце провода была слышна такая понятная врачебная зависть…

…Белоруссия — это вам не какая-то там задрипанная европейская держава распадающегося ЕВРО-анклава, в которую можно влетать без визы всем кому не лень. Белоруссия требует (и получает) визу для въезда, влёта, вползания — каким бы способом вам ни вздумалось опустить свои бренные ботинки на её территорию. Ясно?

…А посольство уже, увы и ах, закрыто на замок.

Нашли главного посла.

Уговорили подождать, не уходить, без его печати самолёт не уйдет в небо. И он согласился. Два часа после закрытия здания главный посол Белоруссии в Израиле, отменив все дела или запланированный отдых конца недели, сидел в пустом помещения и ждал врачей, совершающих перелёт в его страну — поставить им визу.

Доставить врачей до самолёта — это обычно забота пациента или его семьи, если таковая имеется. Рав Саломон договорился с известной добровольческой организацией помощи больным. Машина скорой помощи помчалась, завывая, по улицам Иерусалима, собирая врачей из разных концов города, а потом — по дороге в аэропорт — в Тель-Авив: за визами для врачей. Иерусалимская часть программы прошла гладко, а в Тель-Авиве дело наскочило на новое препятствие: шофёр скорой не мог найти, где размещается посольство Белоруссии, — район преимущественно занят организациями и офисами, уже всё закрыто, спросить некого…

Это было еще до широкого распространения GPS — спутникового путеводителя, но рав Дов полагался на Всевышнего — и Он заранее подготовил ему персональный «GPS»: реб Зеев вспомнил, что месяц назад был в этом районе, даже на этой улице, да, что тянуть, — в этом самом посольстве, куда ездил решать какую-то заморочку — с паспортом своей супруги. Рав Зеев взял трубку и направлял шофёра по памяти: «А за поворотом ты видишь такое серое здание?.. Так, теперь налево…».

Нашли посольство, слава тебе Г-споди.

Приехали. Затормозили с шиком у подъезда.

А за визу, господа хорошие, надо плати-ить. Да-с. А вы разве не в курсе? Дело не в курсе, дело в том, что у врачей, отбывающих на срочный вылет, не оказалось при себе денег. Не подумали взять. Ну, есть какие-то копейки, но на визу никак не наскрести. Тогда водитель амбуланса достал свою кредитную карточку и заплатил всё сам, из своего кармана. Даром что ли посольство столько времени искали?

Оставалось только получить «окно» от тех стран, над которыми должен пролетать самолёт по пути к Весёлому Марку. Турция, Болгария, Украина, Белоруссия — дали «окно»: подготовили проход в кишащих самолётами, как рыбами в море, воздушных путях — соразмерно высоте и времени полёта.

За полчаса до начала Субботы (ради спасения жизни можно и даже нужно Субботу нарушить), самолёт-амбуланс — силой любви рава Дова к людям — оторвался от земли и взмыл в картинно подсвеченное заходящим солнцем небо.

***

Врачи, прилетевшие забрать Весёлого Марка, встретили на старом запущенном аэродроме главного врача 6-ой гомельской больницы — надо отдать ему должное, он дожидался их и сделал всё возможное для удачного исхода операции. И в Белоруссии не всё обошлось без происшествий. Медперсонал Данхилла снял об этом документальный фильм, но это уже не относится к спасению жизни, и было просто нарушением Субботы, так что никто: ни рав Саломон, ни те, кто ему помогал, эти кадры никогда не смотрели.

… Марк пришёл в себя в воскресенье в больнице Адасса и, судя по его словам, никак не мог понять, почему врачи гомельской больницы разговаривают с ним на иврите. Он даже обиделся, решил, что его разыгрывают. Это был шок — оказаться вдруг в другом государстве. Не просто: «очнулся, — гипс!», а «очнулся, на минуточку, — Израиль»!

С наступившего воскресенья телефон в семействе Саломон был отключён на два месяца. Просто за два дня безостановочных разговоров счёт достиг такой отметки, что рабанит сказала:

— Нам это не отплатить. Мы телефон отключаем!

На что рав Саломон ответил:

— Всё-всё, дорогая, как скажешь…

У нас долго и увлечённо обсуждали всю эту историю, и скинулись всем миром, чтобы компенсировать чете Саломон долги банку, но не покрыли всё, и не знаю уже: сколько лет потом они еще выплачивали ту банковскую ссуду. А про сам случай, говорят, в газетах писали, но этого не помню, — жизнь подкидывает более яркие новости, да и куда более свежие в придачу.

…Марк прожил еще несколько лет, по-прежнему громко отвечал в синагоге «Амейн», но резко похудел, ходил с палочкой.

Он умер вскоре после того, как не стало рава Саломона…

Мне кажется, что после того, как энергия любви рава Дова, которая питала и поддерживала больное сердце Марка, которая давала ему силы переставлять больные ноги, вдруг перестала поступать, — душе Весёлого Марка просто не на что стало жить…

Теги: Щедрость, Мудрецы Торы, Большие люди маленького города, История тшувы