Whatsapp
и
Telegram
!
Статьи Аудио Видео Фото Блоги Магазин
English עברית Deutsch
«Всякий может стать праведником, как Моше Рабейну, или злодеем, как Йеровам, мудрым или глупцом, милосердным или жестоким, скупым или щедрым… Лишь он сам по своему разумению направляется по тому пути, который изберёт»Рамбам, Мишнэ Тора, Законы раскаяния 5, 2

Крым: шпионы в облаках

Отложить Отложено

В великомогучем существует два названия для обозначения рыцарей плаща и кинжала: «разведчик» и «шпион». Один — наш, другой — не наш, и, соответственно, один — хороший, другой — плохой. Необъективность данных терминов в доказательствах не нуждается, а потому осмеивается даже самими языконосителями.

В отличие от языка однойшестой, в языке Торы разделение происходит в зависимости от целей плащеносца и кинжаловладельца. Мальбим (Брш,42 и Бмд,13) объясняет разницу между «לתור»(латур) и «לרגל»(лерагель): первый — это тот, который послан разведать достоинства объекта (для последующего овладения этими достоинствами), он называется «таяр»(от «латур»). Второй же имеет задачу высмотреть слабые стороны и недостатки (чтобы знать, куда бить), он называется «мерагель»(от «лерагель»).

Разведчики, посланные Моше, вышли в качестве «таярим» (см.Бмд,13.2), а вернулись, как «мераглим» (см.Брш,42.9). И в этом была их ошибка.

Вот вам для закрепления материала майсе о том, как легко спутать «шпиёна» с «турыстом»:

У студентов-художников, как и у нормальных людей, бывает хобби. Со мной учились прожженные нумизматы, убежденные альпинисты, талантливые музыканты и коллекционеры холодного оружия. Что не мешало им заниматься живописью, графикой и скульптурой. Один из моих соучеников, назовем его Миша, баловался пейзажной фотографией. Причем, баловался очень серьезно, на профессиональном уровне. Дружили мы с ним плодотворно: его еврейские родители не могли спокойно смотреть на «исхудавшего ингале» (то есть, меня), и потому при любом удобном случае пытались меня откормить, приглашая к себе в гости или передавая мне через Мишу всякие радости домашнего приготовления. Я, как любой иногородний обитатель студенческой общаги, очень ценил такую заботу, и поэтому однажды решил отблагодарить товарища ответным приглашением.

Мои родители тогда жили на противоположном — восточном — побережье Черного моря, и каждые каникулы я отправлялся домой, чтобы увидеться с ними, а заодно отоспаться, поджариться на солнце и подобрать упавший вес. В тот раз я предложил Мише составить мне компанию, и он с радостью принял предложение…

Мы встретились в аэропорту за два часа до вылета, причем, провожать Мишу пришли не только папа с мамой, но и сестра с мужем и детьми и старенькая бабушка Роза, в обычные дни тихо спавшая за занавеской. Провожающие тащили бесчисленные сумки с провизией, пляжным снаряжением и теплыми вещами (на всякий случай), оставив Мише нести только его навороченный фотоаппарат. Все присутствующие, как могли, боролись с нахлынувшими чувствами: мишины родители героически подавляли в себе волнение («ой-как-мальчик-будет-сам-без-мамы?»), бабушка ежесекундно лезла целовать Мишу в лоб, дети сестры еле сдерживали восторг от посещения аэропорта, а Миша смущался от повышенного внимания окружающих и обилия скоростных инструкций со всех сторон.

Когда мы сдавали багаж, я посоветовал Мише засунуть фотоаппарат в чемодан, кивнув в сторону плаката, на котором был изображен суровый милиционер, держащий список вещей, запрещенных к провозу в ручной клади. Но Миша пришел в ужас от этой мысли:

— Та ты что! Они же бросают чемоданы, как попало! Знаешь, сколько стоит эта камера?

Я пожал плечами и высказал предположение, что в том случае, если эту «знаешь-сколько-стоит» найдут — ее просто отберут навсегда.

— Я ее спрячу далеко в рюкзак — и не буду вынимать, пока не прилетим, — сказал Миша, и на этом мы успокоились.

Лайнер вырулил на взлет, здание аэропорта с мишиными родителями, вжавшимися в стекло, активно машущими племянниками и сестрой, оттягивающей бабушку, порывающуюся перелезть через ограждение, осталось сзади — и наши каникулы начались…

Мы летели над морем, солнце клонилось к закату, и облака под нами начали окрашиваться в невероятные цвета. Миша какое-то время сдерживался, наблюдая эту картину, но когда лучи заходящего светила пронзили сетку облаков снизу — он не вытерпел и полез в сумку.

-"Тебя посодют» — процитировал я ему голосом Папанова.

— Я только пару снимков, нельзя упускать такую красоту, — ответил Миша, погружая глаз в видоискатель.

В этот момент в салоне появилась стюардесса с приклеенной улыбкой и подносом минералки. Я пнул Мишу локтем:

— Тревога.

Миша щелкал затвором и не реагировал. Улыбка с минералкой неотвратимо приближались к нашему ряду.

— Миша, шухер, — настаивал я, но Миша утонул в видоискателе.

Я попытался потянуть его за кепку, но она осталась у меня в руке. Миши в ней не было. Он был в облаках.

Стюардесса поравнялась с нами и пропела свое «попить не жела…»

И тут она осознала, что в ее жизни наступило То Самое Мгновенье, которого «порой полжизни ждешь». Улыбка отклеилась, поднос с минералкой рухнул ко мне на колени, лицо приняло выражение родины-матери с известного плаката — и сотрудница воздушных сообщений с решительностью гаишника, ловкостью спецназовца и быстротой карманника выхватила у Миши его дорогую игрушку. Я еще тупо смотрел на расплескавшийся лимонад, Миша еще держал руки в позиции «снимаю», а бдительная сотрудница уже скрылась за дверью кабины пилотов…

Когда самолет сел, динамики хрюкнули и объявили:

— Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту города Анапы. Московское время двадцать один час пятнадцать минут, температура воздуха двадцать шесть градусов, просьба не покидать свои места до полной остановки двигателей, ребята с мест 11А и 11Б, вас ожидают сотрудники правоохранительных органов.

В этот момент, еще до полной остановки двигателей, дверь открылась и в салоне появились четыре бугая в гражданском. Двое из них остались у выхода, а двое других направились к нам. У меня ослабли колени, Миша был близок к обмороку.

— Пошли? — спросил один из бугаев.

Мы поднялись и последовали за ним.

Пассажиры с опаской и интересом смотрели на этот остросюжетный детектив.

— Бабушка, а почему этих дядей уводят? — пискнула какая-то девочка.

— Потому что они — шпионы, — бабушкины глаза работали в режиме видеозаписи, стараясь сохранить это событие для потомков.

Возле трапа нас ждали две черные волги и еще двое в гражданском. Один из них протянул Мише его камеру и приказал:

— Вытаскивай пленку. Но если засветишь — у тебя будут такие проблемы, которых у тебя в жизни еще не было.

Миша дрожащими руками начал перематывать пленку. Когда он ее вытащил, камера выпала из его рук и грохнулась на асфальт. Пока он собирал разлетевшиеся линзы, к нам поднесли наш багаж.

В машины нас сажали по отдельности, на задние сиденья, с бугаями по бокам — все, как положено…

Какой-то закуток в углу зала ожидания, дверь без таблички. Нас оставили в предбаннике под присмотром одного из сотрудников. Мужик попался разговорчивый:

— Ну что, соколики, прокололись? Сейчас посмотрим, кто к нам тут пожаловал, — он развернул наши паспорта — Ага, Шнайдер и Поллак. Замечательно. Как в учебниках. Ну, и на кого работали? Израиль, Америка?

Я решил поддержать разговор:

— А что мы такого сделали, не подскажете?

— Да ничего особенного. Вы вели аэрофотосъемку над Севастополем. Закрытый военно-морской порт, между прочим.

— Товарищ начальник, если бы мы хотели сделать что-то незаконное — мы бы воспользовались микрокамерой в пуговице или в часах…

Но мой довод не произвел на него никакого впечатления:

— Да, мы такие рассуждения уже слышали. В кино.

— Ну хорошо, если мы решили сфотографировать секретный объект — почему мы сделали это на глазах у стюардессы?

— Это мы тоже выясним, — он был непробиваем.

Из внутреннего кабинета вышел старший (судя по тому, как сразу заткнулся и вытянулся наш собеседник):

— Мы получили все ваши данные: биографии, место учебы и даже сведения об успеваемости. Если будете сотрудничать — закончим быстро. Если нет, то это займет пару лет, — он прикололся от собственной шутки и продолжил — Сейчас закончат проявлять вашу пленку. От результатов будет зависеть ваша дальнейшая биография…

Когда через десять минут он снова появился — он был похож на проигравшего игрока «Поля чудес». Волосы взъерошенные, глаза круглые, движения хаотичные:

— Глубина резкости — нулевая, все размыто, фокус на облаках… Ты что фотографировал, фотограф?

Миша не понял вопрос и ответил, как само собой разумеющееся:

— Как что? Облака…

— ОБЛАКА?!?! Ты вообще здоров? Ты летишь над Севастополем и фотографируешь ОБЛАКА?? Для чего?

— Ну… это красиво…

— Красиво? Севастопольская бухта с подводными лодками и эсминцами на рейде — вот это красиво! Вот ваши паспорта — и чтоб я вас больше не видел, придурки!

Он так и не понял, зачем шпиону облака. В школе КГБ этому не учили.

Теги: Майсес