Сила мысли

Деятельность человека определяется его поступками, речью и мыслями. Ведь мы живём в мире физических раздражителей и измеряем любую вещь доступностью нашим чувствам.

«Поступок» можно увидеть, услышать и осязать, потому-то «поступок» и считается у нас наиболее реальным проявлением деятельности человека. Речь – уже меньше. Её ведь мы только «слышим», задействовав один из органов чувств. Мы не видим речи, мы не можем попробовать её на вкус. Потому-то речь в наших глазах уже не столь существенна и реальна, как конкретное «дело». Что уж говорить о мыслях, если даже уху они недоступны. Для нас мысли человека, - почти иллюзорное понятие, не имеющее практического значения.

Но в духовной реальности, а эта реальность по еврейским понятиям, главная, - всё как раз наоборот. Чем тоньше проявления человека в духовном смысле, тем их последствия оказываются значимей.

Раби Хаим из Воложина в книге «Нефеш а-Хаим» разъясняет,[1] что последствия «физического действа» не идут ни в какое сравнение, не доходят до тех высот, которых достигает человеческая речь, а слова человека, в свою очередь, не могут тягаться с силой его мысли. Ведь мысль, будучи наиболее приближённой к духовности, - наиболее тонкая субстанция, доступная человеку. Тоньше, чем речь, и, тем более, чем физическое действо.

Именно поэтому только мысль может достигнуть самых возвышенных из доступных человеку миров.

Недаром «Нефеш а-Хаим» настойчиво предостерегает человека от неосторожных слов. Кто знает, что «строит» и что «разрушает» человек своими необдуманными, скороспелыми словами, резкой или грубой речью. Человеку невдомёк, что всё сказанное им, не исчезает и не истлевает вовек.

Что же касается мыслей, то говорится там же, что «с мгновения, что возникает у человека идея исполнить заповедь, тут же появляется отметка, запись в самом вышнем «корневом» духовном источнике, проливая на человека всеобъемлющий свет, окутывая его высшей святостью».[2]

С другой стороны, если  два человека совершают одинаковое преступление, вполне возможно, что наказание их будет различным. Почему? А может быть разум одного более развит, чем у другого, и постижение одного превосходит возможности другого.  Или, может статься, разница диктуется теми мыслями, с которыми каждый из них совершал преступление, и изъян, ущерб в духовном смысле одного из них, оценивается в высших мирах совсем иных масштабах, чем у его «коллеги». Недаром сказано (Йома,29,1), что мысленный позыв к греху порой страшнее самого греха.

Сила речи способна разрушать и строить духовные миры, и речь может оказаться существенней физического воздействия. И понять это вовсе не сложно. Ведь речь – наиболее тонкая из проявлений человеческой деятельности и прямое воплощение его мысли.

Само определение человека, как высшего существа, состоит в его способности к речи – «И стал человек душой живой», а Онкелос переводит: «душой говорящей».[3]

И всё же, говоря по правде, мир мысли – особая вселенная. Вселенная, не доступная органам чувств. Именно поэтому нам трудно постичь силу и влияние мысли на нашу жизнь. Из-за кажущейся эфемерности этой вселенной. Только если мысль оформлена в произнесённые слова, только тогда сила мысли становится для нас явью. Но это лишь говорит, что речь всего на всего – атрибут мысли, её одежда, но настоящую силу, настоящее влияние имеет  именно мысль.

По книге «Сифтей Хаим» раби Хаима Фридлендера, благословенна память праведника, духовного руководителя ешив «Поневеж» в Бней Браке и «А-Негев» в Нетивоте.

[1] Нефеш а-Хаим. Шаар ришон, глава 13

[2] Там же, глава 6, в примечании.

[3] Берешит, 2, 7

Теги: Переводы, Еврейство