Матот

            "И говорил Моше главам колен сынов Израиля, говоря: вот что повелел Г-сподь: «Если кто даст обет Г-споду или поклянется клятвою, положив запрет на душу свою, то он не должен нарушать слова своего: всё, как вышло из уст его, должен он сделать".

            Тора открывает нам, что у еврея есть особая святость. Кроме тех запретов и повелений, которые даны Торой, он может создавать и свои. Произнеся клятву (швуа) или обет (недер), он может запретить то, что Торой разрешено, или обязать себя выполнять то, что Тора не обязывает делать. Тогда его слова обладают той же силой, что и слова святой Торы, и обязательны к исполнению так же, как и она.

             Мы узнаём также, что действие клятвы и обета можно прекратить. Отец обладает властью прервать обязательства своей дочери, а муж, в определённых случаях, -- обеты и клятвы своей жены. Существует ещё один способ прервать действие обязательства, который человек на себя взял. Он не зафиксирован в тексте письменной Торы, "порхает в воздухе без опоры в тексте", как говорит Мишна, но дошёл до нас через Тору Устную. Это возможность пойти к мудрецу "мумхе", который сам или с помощью суда, состоящего из трёх евреев, найдя разрешающее обстоятельство, отменяет клятву или обет.

             Но почему обычный в Торе порядок передачи заповедей нарушен в данном случае, почему Моше здесь обращается к главам колен, а не ко всему народу? Раши объясняет, что, передавая евреям Тору, Моше всегда оказывал особый почёт главам колен, объясняя им каждую новую заповедь или закон в первую очередь. Об этом мы и узнаём из нашего отрывка. Тора открывает это нам именно в этом месте, чтобы намекнуть на тот самый принцип, который "порхает в воздухе", на то, что мудрец – мумхе имеет право отменить клятву и обет.

Ор Ахаим добавляет, что форма передачи этого закона для глав еврейских колен и для всего народа была различна. Тора заинтересована, чтобы евреи берегли свои уста и клятв и обетов просто так не произносили. Поэтому она говорит в открытой форме то, что должен знать каждый: "Всё, как вышло из уст его, должен он сделать". А возможность отменить обязательство человека и принципы, как это делают, переданы  мудрецам, лидерам народа, чтобы в случае необходимости они могли нам помочь.

"Меор вашемеш" приводит Мидраш, который говорит, что право создавать новые заповеди с помощью клятв и обетов есть только у высочайших праведников, таких как Авраам, Йосеф и Йов. Только они, обладающие истинным страхом перед Небесами -- не страхом перед наказанием, а трепетом перед величием Творца -- имеют право брать на себя дополнительные ограничения и обязательства в служении Б-гу. И потому сама эта мицва обращена, в первую очередь, к главам нашего народа.

Почему клятву или обет, данные в своё время с самыми серьёзными намерениями, возможно отменить, и как действует эта отмена? "Меор вашемеш" объясняет, что обычный человек даёт обет в момент беды, спаси нас от этого Б-г, надеясь с помощью принятия обета спасти себя и своих близких. Беды и несчастья – это проявление судов и обвинений, которые нависают над человеком как результат его грехов. Когда такое случается, необходимо пересмотреть своё поведение и сделать тшуву. Но для этого необходимы время, ясный ум и душевное равновесие.  Человек даёт обет. Это прибавляет ему заслуг, отводит от него суды и нейтрализует их. Но это не решает проблему в корне, угроза ещё висит над ним. Необходимо прийти к праведнику, который увидит корень проблемы, и так поможет сделать настоящую полную тшуву. Это отменяет все суды и обвинения наверху в  Корне, и тем самым отменяется и необходимость обета, который с ним связан.

Комментаторы обращают внимание на то, что, приказывая евреям отправиться на войну с Мидьяном,  Всевышний называет эту войну "отмщением за сынов Израиля", а Моше, передавая заповедь, называет войну "отмщением Г-спода". "Беер маим хаим" объясняет это так. Само существование народа Израиля, народа, избранного для служения Б-гу, который всем своим поведением напоминает народам мира о Творце, вызывает их ненависть. Они постоянно пытаются оторвать евреев от Торы и заповедей -- когда угрозами и насилием, а когда хитростью. Если евреи перестанут соблюдать заповеди, не дай Б-г, они будут подобны всем другим народам, и еврейская проблема закончится.

Но они делают большую ошибку, говорит "Беер маим хаим". Свою мысль он объясняет с помощью притчи. У одного царя был слуга, великолепный музыкант, он услаждал хозяина своим искусством. Завистливые слуги порезали руку этого слуги, чтобы тот не мог играть. Конечно, гнев царя был велик, однако, ничего поделать нельзя, искалеченный слуга не мог больше радовать его.

Но если искусный музыкант – это сын царя, ситуация другая. Сколько бы ни старались злые царедворцы, им ничего не поможет. Царь никогда не бросит  любимого сына и будет лечить его раны до тех пор, пока не вылечит. А завистники получат по заслугам, так как хотят лишить царя удовольствия от общения со своим сыном. Евреи именуются сынами Израиля потому, что мы, Израиль, – сыны Царя. И каждая попытка оторвать нас от Торы и заповедей – это оскорбление Ему лично. Поэтому война с Мидьяном,  который пытался лишить евреев союза с Б-гом, это и наше возмездие, и Б-га. Это одно и то же.

Талмуд говорит, что в заслугу зажигания Шабатних и Ханукальных свечей можно удостоиться сыновей -- мудрецов Торы. Поэтому принято, что, зажигая субботние свечи, женщина молится о своей семье и детях, просит, чтобы все они выросли хорошими евреями, были светочами Торы.

"Кицур Шулхан Арух" приводит средство из книги "Шло- шней лухот абрит". Женщине, у которой нет детей, не дай Б-г,  или есть трудности с  их  воспитанием и ростом,  нужно говорить после зажигания свечей Афтору первого дня Рош Ашана про Хану, мать пророка Шмуэля. (Шмуэль 1-2 до пасука 10 включительно). Желательно произносить этот текст не спеша, с пониманием и каваной.

Из рассказов о праведниках

Я  хочу поговорить сегодня о выдающемся праведнике нашего времени, чудотворце рабби Аароне из Бельза זצק''ל (юрцайт 21 Ава). Для каждого, кто был с ним знаком лично или знаком с теми, кто удостоился его знать, рабби Аарон – это символ высочайшей святости. Рахмистривский Ребе שליט''א, отвечая как-то на мой вопрос, сказал: "Надо быть Бельзер Рув для того, чтобы ответить на такой вопрос". Хотя он всячески старался скрывать себя, но каждый мог видеть, что жизнь Бельзер Рув – это тайна, каждое его движение – это служение. Ещё до войны, в Бельзе, каждое утро, выходя из дома, который находился в пяти минутах ходьбы от синагоги, он начинал учить трактат Брахот: Гмара, Раши, Тосафот -- и заканчивал его, входя в синагогу. И так изо дня в день, каждое утро. Он почти не спал, во время сна его уста постоянно произносили какие-то псуким, при этом он был очень подвижным, полным радости человеком. Ел совсем немного, обычно пару минут перед началом зари. Если это время было пропущено, и он был чем-то занят, то в тот день он вообще больше не ел. Да и эту "еду" он позволял себе только потому, что в своё время дал обещание своему отцу рабби Иссахару Дову זצק''ל  не отказываться от еды.

До последних лет жизни у него были периоды двекута, когда он застывал на месте без движения, сидя или стоя посреди комнаты, и его мысли были очень далеко. В таком состоянии он мог провести несколько часов! Молился он обычно очень поздно, объясняя это, он пожаловался однажды, что "от того мерзавца, который пришёл к власти в Берлине в 1933 году,  в мире поднялась сильнейшая муть, и это перепутало ему    все времена".

Удивительна история его спасения из Катастрофы. Ещё перед вхождением немецких войск в Бельз там начался погром, во время которого погиб на глазах у Ребе его единственный сын рабби Моше. Рабби Аарон никогда не держал его юрцайт и не говорил о нём Кадиш, говоря, что его сын ничем не отличается от других миллионов погибших евреев. В последний момент ему удалось бежать из Бельз, долгое время он скрывался под чужим именем в гетто, в Польше. Там он тайно принимал людей и проводил Тиш, как обычно. Очевидцы рассказывают, что, когда человек спрашивал, переживёт ли он войну, Ребе отвечал утвердительно только тем, кто её действительно пережил, а остальным  переводил разговор на другую тему.

За ним, всемирно известным еврейским лидером, нацисты охотились, и чтобы его спасти, была предпринята целая операция. В гетто появился двойник Ребе, которого, в конце концов, нацисты арестовали, а подкупленный венгерский офицер вывез Ребе и его брата, отца нынешнего Ребе из Бельз, под видом пленных советских генералов, через оккупированную Европу на своей машине в Венгрию. Машину неоднократно останавливали и проверяли, и много чудес произошло, чтобы рабби Аарон был спасён.

Он стал одним из тех, кто восстановил заново разрушенное Катастрофой еврейство. В Земле Израиля он жил в Тель- Авиве. Когда к нему приезжал хасид с сыном, чтобы сделать ребёнку халаки, Ребе после стрижки обычно просил отца пройтись с сыном по соседним улицам. Хотя принято в этот день скрывать ребёнка от сглаза, его даже переносят по улицам, завёрнутым в талит, Ребе считал, что это важнее. "Пусть они, - говорил он, - хотя бы раз в жизни увидят, как выглядит еврейский ребёнок с пейсами".

                                                                        Агит Шабос,   Яков Доктор

Теги: Недельная глава, хасидские истории