Мы не рабы? Рабы не мы?

О рабстве говорят не только на Песах. Вот и сегодня, перед полосой летних постов, – самое время.

Но сначала о тюрьме.

Помню, приезжал в Россию Рейган. И оба начальника – русский и американский – дали одно на все континенты интервью. Центральным был вопрос о еврейских отказниках, людях, которых Советы не отпускали в Израиль. (Я как раз родом из этих отказников, так получилось.)

Итак, Советы не отпускали их в Израиль. Ситуация чисто древне-египетская.

Я тут вчера, так получилось, говорил по телефону с одним российском сановником (отдельная история).

Он сказал, что у них "в верхах" ходит такая байка. Будто бы в конце 1981 году Бобков, Филипп Денисович, руководитель 5-го Управления КГБ (защита конституционного строя, или другими словами – борьба с антисоветскими элементами), подал "наверх" записку с предложением отпустить всех евреев, желающих эмигрировать, а заодно вообще всех, кто хочет уехать за границу. Серьезных возражений это предложение, что удивительно, ни у кого в правительстве не вызвало – кроме одного человека, и на нем все закончилось. Это был Суслов, Михаил Андреевич (отвечал в Политбюро за идеологию). Он против этого предложения встал намертво.

И я бы об этом нелепом эпизоде не рассказывал, если б не одна пикантная деталь: почему-то и поныне там считают, что прими они тогда это предложение и открой свои ворота на Запад – мол, Советский Союз стоял бы и поныне.

Ну да не в этом дело. А в том, что, когда Рейган и Горбачев появились на экране и стали вести якобы диалог, мы приготовились между строк узнать что-нибудь про себя. Американец спросил, почему не отпускают евреев. Русский возразил: вы ведь тоже не всех впускаете в свою страну!

И победоносно посмотрел на собеседника.

Большей нестандартности я в своей жизни не встречал. Но самое удивительно, что американец от такого выпада даже как-то растерялся. Он не сказал ясно и четко, что не впускать к себе и не выпускать от себя – не одно и то же. Не впускать к себе – это означает, держать оборону, осаду, защищаться, стоять как крепость. А не выпускать от себя – означает, быть тюрьмой.

Об этом и разговор сегодня. Не впускать к себе – неотъемлемое право на жилье и жилище. "Мой дом – моя крепость". Кого хочу – того и впускаю. А если не впускают того, кто имеет тут право жить, – то это уже грабеж, совсем другая статья.

В то время как не выпускать от себя – это называется тюрьмой, острогом, кутузкой.

Египет во времена Моше и Аарона был тюрьмой. Говорят, даже для египтян. Россия периода "перестройки" была огромным казематом, одной на всех зоной. И мы, жители этой зоны, боролись за свое освобождение, уход, Исход.

Но с рабством чуть сложней. Раб отличается от узника тем, что он тяжело и подневольно, насильно работает. Узник может быть не рабом, но раб, как правило, это еще и заключенный. Убежал бы, да не дают. А если рассмотреть такой вид рабства, когда ворота, вроде бы, открыты, но бежать все равно некуда (пустыня вокруг или страшные обстоятельства – болезнь там, полицейский надзор, угрозы от власти или просто бандитов) – то это все равно тюремное рабство.

По большому счету можно сказать так: человек работает на нелюбимой работе (ибо другого заработка нет) – рабство; живет вместе с ненавистным супругом под одной крышей (ибо уйти некуда) – рабство; выполняет ту роль, которая ему ненавистна (но поменять личину ему не по силам) – неволя, да еще какая!

Поэтому: муж, унижающий свою жену, которая привязана к детям, – тюремщик[1]! Учитель, издевающийся над детьми, которые не могут не ходить к нему в школу, – тюремщик[2]! Начальник, помыкающий своими подчиненными – чистый фараон, т.е. тюремщик и рабовладелец в одном лице!

С рабством можно бороться, можно смириться, можно даже его не замечать. Но к тюрьме привыкнуть нельзя. Рабство – это подчас сама природа человека (через себя не перепрыгнешь), но тюрьма – антиприродна, она невыносима. И нужно здорово переделать и почти переломать свою психику, чтобы начать считать тюрьму своим домом.

Понятно, что крепкие личности и в заключении продолжают владеть собой, не теряют человеческого лица, не опускаются до уровня окружающего, извините, быдла. Ты умираешь, но ты все еще человек. То же самое в рабстве.

Не буду говорить, что евреи не только не признали Египет своим домом, но и с рабством не смирились.

Вот и вся сегодняшняя тема.

Вопрос "на засыпку". А как назвать ситуацию, когда нас пригласили к себе в дом, приютили – и могут отпустить, но наших друзей к нам снаружи не впускают? Например, приехала молодежь в некую страну, поселилась в некоем кибуце (это такое слово), а им в нем говорят: всякую глупость за религию из головы выкиньте. У нас, мол, ни разу за 80 тысяч лет существования кибуца на его территорию не ступала нога раввина. А не нравится – можете "собирать манатки".

Имеют право так сказать? – Имеют. Такое условие проживания. Кому не по нраву – те свободны.

А вопрос такой: имеют ли право эти молодые люди под покровом ночи провести к себе раввина и сидеть с ним и учиться до утра, закрыв ставни и беседуя вполголоса?

Таким подпольным раввином в 2005 году был небезызвестный рав Ш.Г. Правда, он от всего отпирается – и даже вроде бы жене о том постыдном случае своей жизни не рассказывает[3]. Почему постыдном? А как же! Ведь прийти в чужой дом (чужую крепость) – значит, нарушить право на жилище, или как оно там называется.

[1] А если он еще заставляет ее работать по дому, не помогая ей или, например, держа на жестком "экономическом поводке", то он еще и рабовладелец.

[2] А если он еще заставляет их выполнять какие-нибудь бестолковые работы (например, стоять во время "выговора" по стойке смирно), то он еще и рабовладелец.

[3] Мне об этом недавно поведали его ученики на семинаре, который регулярно проводится в Ульпане, что на краю Гедеры, в месте под названием "Кфар Элияу", правый поворот на шоссе с юга в Тель-Авив, метров сто от Цомет-Гедера, где автобусы сворачивают в сторону Иерусалима.

Теги: Темы Торы