Отложить Отложено Подписаться Вы подписаны
Как-то я уже начинала рассказывать вам о нашем затерянном в песках городке, удаленном от беэршевской трассы, железной дороги и авиа-линий. Существует окутанное тайной веков предание, что Бен-Гурион посадил в автобус новоприбывших марокканских евреев и сказал шоферу: «Гони в пустыню, пока бензин не кончится». И там, где бензин имел несчастье кончиться, начался неброский расцвет оазиса культуры. Лучше одна иллюстрация, чем много слов.
Недавно мы пошли с мужем гулять в примыкающий к городку парк. В парк заходят с улицы, а затем он широко расстилается и плавно переходит в пустыню. Иногда бедуины по-домашнему заходят в парк пасти овец. Ну вот, идем мы с мужем, небо ясное, и все основные декорации как то: птички и деревья спешат выразить совершенное к нам почтение. И тут пред нашим взором предстало совершенно фантастическое зрелище. Неспешной походкой, злобно фыркая, из-за кустов на нас выдвигается… верблюд. Настоящий, в натуральную величину. АААА! — это моя была реплика. Муж пытался оторванной веткой заинтересовать одичавшее животное: «Может, он голодный?». Но я, трусливо вжавшись в кусты, уговорила мужа отказаться от этого благородного намерения и благоразумно отступить.
Индустриальной ценности наш городок не представляет никакой, но это не помешало нашим двоюродным братьям из близлежащей Газы два года назад во время войны «Литой свинец» обстреливать нас почем зря. Может, для того, чтобы лишний раз подчеркнуть свое дружеское к нам расположение.
Самая первая бомба упала часов в одиннадцать вечера, не замеченная задремавшей сиреной. Помнится, я тогда сидела в салоне и обдумывала сюжет нового рассказа, а все домашние уже спали. И тут как бабахнет — через дорогу от нас! Самое главное, что жертв, по милости Всевышнего, не было, но звук был незабываемый. Не лишним будет отметить, что неожиданное появление бомбы и ее товарок внесло некоторое оживление в разработку сюжета.
Но самое главное не это, а то, что в нашем скромном городке жили огромной духовной величины люди: Рав Шимшон-Довид Пинкус зацаль, рав Дов Саломон зацаль, рош-ешива рав Хаим Камиль зацаль, рош-ешива рав Яаков Горовиц зацаль. Их присутсвие влияло и сейчас влияет на нашу жизнь. К их утрате мы еще не можем привыкнуть. Прочитайте в блоге у рава Авраама Коэна интервью с равом Игалем Полищуком. Он рассказывает о них.
Думаю, в главном фон будущих рассказов вам ясен, а мелкие пояснения будут вкраплены по ходу действия. Теперь главные лица и исполнители — они — жители городка, и поскольку, на мой скромный взгляд, это совершенно замечательные люди, я решила посвятить им этот небольшой цикл: «Большие люди маленького городка». Буду с нетерпением ждать ваших отзывов. На этом предисловие, к моему облегчению, оканчивается.
Реб Исроэль
— Ты помнишь реб Исроэля? — спрашивает у меня муж.
— Реб Исроэля?.. — я попыталась припомнить кого-то с таким именем. — Нет, не помню.
— Ну, такой невысокий дедушка, русскоговорящий.
— А-а! Весь мятый-перемятый, с всклокоченной бородой?
Муж гневно посмотрел на меня: «Ну, что ты такое говоришь?».
Я живо его вспомнила. Маленький старичок такой, собирал пожертвования. Как-то я встретила его в городе, пиджак кое-как, на боку болтается большая черная сумка с потешно-жалостливой надписью «ЦДАКА». И люди давали: кто больше, кто меньше. Он шел по улице, ни у кого не просил, но его останавливали. Как-то он держался на плаву. Возникало впечатление, что он не то, что "не в себе", но какой-то странный, что-ли... Кто в наше время, милостыню собирает?
Шляпа у него была — тот еще фрукт, с лихим заломом наискосок. Ценители иудаики сочли бы ее реликвией.
Дети, встретив реб Исроэля втихаря (боюсь, что и не только втихаря) дразнили, взрослые жалели и как-то поддерживали.
— Так вот, подходит ко мне сегодня габай (староста синагоги) Гринфельд, — продолжает муж.
— Это тот, который ребе в хейдере и детские диски выпускает? — спрашиваю я. — Он еще называет себя в дисках «Ребе Клонимус»?
— Да, тот самый.
— Ты спроси у него, не выпустил ли он диск на Хануку.
— Он выпустил.
— Нужно купить у него. Это хорошие диски — и песни, и рассказы.
— Хорошо, так послушай.
— Слушаю.
— Не перебивай.
— Не перебиваю.
— Гринфельд рассказывает, что смотрел недавно свои записи пожертвований в синагогу, и выяснил, что реб Исроэль — этот старенький дедушка — дал на синагогу в общей сложности пятьдесят тысяч шекелей.
— Что-о?! Ему же самому на жизнь не хватало!
— Так вот. Все, что он собирал, он отдавал бедным, и сколько это — подсчитать невозможно, и на бейт-кнесет, и это Гринфельд обнаружил.
— Вот это да!
— Да. А еще Гринфельд стал его срочно разыскивать, никто не знал где он, и выяснилось, что реб Исроэль умер несколько месяцев назад.
Я вспомнила мятый пиджачок, всклокоченную бороду и черную потешную сумку через плечо…
… — И сейчас собирают миньян поехать к нему на могилу, просить прощения за наcмешки детей, ну и за взрослых, в общем, тоже, сама понимаешь…
...На кладбище выехал переполненный автобус.
