«Молодой человек!»

Когда этот молодой человек зашел в вагон, Сэмьюэл прямо подпрыгнул. «Уйди в другой вагон, уйди в другой вагон!!!» — мысленно шипел он. Утро было солнечным и свежим, и не хотелось портить его соседством с этим типом. Ничто не могло испортить его настроение так, как… фу… фу…

День начинался так хорошо: утром он поговорил с внуком-подростком, и беседа получилась живая и умная, внук рассказал о своих занятиях спортом, а гордый дед пообещал купить всю экипировку. «Вот можем же мы! — думал Сэмьюэл, разворачивая газету. — Мы вообще просто хоть куда и хоть кому нос утрем! Это такое приятное чувство, можно смотреть на всех чуть свысока, и так бы оно продержалось пару часов. На большее обычно рассчитывать не приходится, всегда что-нибудь да произойдет, что от этого чувства не останется и следа, но не так же быстро! — Сэмьюэл глянул из-за газеты в сторону прохода. — А потому — вон, молодой человек, из моего вагона!»

Но тот, как назло, разместился не просто в его вагоне и в пределах видимости, а прямо напротив. Сэмьюэла  покоробило… И зачем таких вообще в общественный транспорт пускают? Почему бы не поселить их всех в резервации, а выпускать по особым случаям и по особым разрешениям? Ведь они позор, позо-о-ор!!!

Чаша терпения Сэмюеля переполнилась:

— Вот вы что себе думаете, молодой человек? — обратился он к сидящему напротив юноше. — Что эти пейсы, этот ваш халат — это что? Это правильно? Это же пережиток! Это… это пятно на нашем народе! Такие, как вы, губят то, что мы с таким трудом завоевали. Ваш лапсердак или как это там называется? — Сэмьюэл ухватился за пальто юноши, за полу. —Эта вот вещь — это же… дрянь такая, просто смотреть противно!

Легко было поверить в искренность слов Сэмьюэла: его рот перекосился, глаза метали молнии отвращения и негодования. Его лучшие чувства — гордости и уважения к своему народу, который дал миру великих физиков, скрипачей и режиссеров, — были оскорблены.

— Вот вы поймите же, наконец! Если вы сами этого не видите, то поверьте мне, пожилому человеку: ваш наряд вызывает отвращение! И к кому? К такому умному и утонченному народу, каким мы иногда можем быть… если бы не такие, как вы, и вам подобные!.. Мне стыдно за вас и стыдно за себя! Когда такие, как вы, ходят по улицам, мне стыдно за нас как за народ, давший миру… Да что там! — Сэмьюэл с отвращением отбросил полу длинной одежды юноши, которой до сих пор тряс.

Тот, округлив глаза, изумленно внимал пожилому человеку. Сэмьюэл был одет неброско, модно и со вкусом. Он выглядел как человек, кое-что понимающий. И вдруг такое поведение!.. Затем изумление юноши сменилось интересом, даже азартом — понять смысл сказанного не из слов, а исходя из ситуации.

Когда Сэмьюэл сделал паузу в монологе, исполнившись негодования и отчаяния больше, чем позволяли приличия, юноша подался вперед и осторожно спросил на чистейшем английском:

— Я не совсем понял, о чем вы говорили, но могу предположить, что ваше негодование вызвано моей одеждой? Я принадлежу к общине амишей. Можно понять ваше недоумение, но так одеваться меня обязывает моя традиция, а также уважение, которое я и все члены нашей общины питаем к нашим предкам. Мы одеваемся так, как одевались наши отцы и отцы наших отцов. Это способствует сохранению нашего наследия, и ради этого мы ничего не меняем в нашей одежде.

— Так вы из амишей? — пробормотал Сэмьюэл, не веря своим ушам.

— Да, наша община находится в штате Пенсильвания, а наши предки были выходцами из Голландии.

— А ну, конечно, конечно…— багровый от смущения, Сэмьюэл с трудом подбирал слова. — Вы имеете полное право… как же… ваши предки и ваше наследие… Это гордость ваша как общины — следовать своим традициям… Приношу свои извинения за неуместный выпад, и примите мои искренние… заверения в моем искреннем почтении к тому пути, которым вы чтите свои традиции.

Сэмьюэл с трудом выдохнул… Надо же было так оплошать… Как неудобно получилось… А юноша оказался таким почтительным, мог бы грубо ответить. Но он так хорошо сказал про уважение и всё прочее. Очень воспитанный юноша. Молодцы эти голландцы, умеют воспитывать молодежь… Сэмьюэл уже развернул газету и попытался углубиться в нее, желая замять неудобную сцену и скрыть смущение, как вдруг этот  юноша после минутной паузы заговорил, как родной, на чистейшем идиш:

— Разрешите добавить… Из ваших слов следует, что принадлежать к движению амишей — это нормально, почетно и правильно… И чтить их традиции и уважать их предков — похвально…. А что же с нашими с вами традициями? Им следовать — позорно? Наши предки и наша община — не менее других имеют право на…

К счастью для Сэмьюэла поезд как раз остановился на остановке. Смяв газету и схватив портфель, Сэмьюэл ринулся к двери, не дождавшись конца монолога многоликого юноши.

Рассказ написан на основе заметки из листка англоязычной ешивы для баалей-тшува

Теги: Рассказ, Ситуация