Отложить Отложено Подписаться Вы подписаны
Проект "Holocaust", рассказ основан на реальных событиях.
Текст неотредактированный, нигде опубликован не был.
Местный ксендз знал жизнь и хорошо разбирался в людях.
Он был нестарым, полноватым мужчиной, который полысел, не успев поседеть. Честолюбивые планы, поселившиеся в его голове еще в тот период, когда он учился в Лемберге, постепенно поблекли, выцвели и уступили место реальности. Ему, как видно, до конца дней суждено оставаться в этом местечке, наставляя на путь истинный своих немногочисленных прихожан.
Католики считались в этих местах чужаками и, по иронии судьбы, этот факт заставил их делить место "в одной лодке" с евреями. Нет, католики не подвергались погромам и не становились объектами кровавых наветов, но скрытая ненависть и подозрительность со стороны коренного населения сделала их невольными союзниками этих вечных изгнанников.
Где-то там, в большой жизни, шла старая, как мир, война, объявленная Ватиканом потомкам "богоубийц". Но здесь, в маленьком местечке, жители которого за последние несколько лет трижды меняли подданство - и те, и другие противостояли нападкам общего врага: православной церкви.
Нельзя сказать, что с равом местечка его связывали слишком близкие отношения, но он не мог не отметить, что этот образованный молодой человек, несомненно, мог бы служить примером честности и принципиальности для многих его соплеменников. Чего стоили, хотя бы, его свидетельские показания в деле о "присвоении" костелом прилегающих земель. Никакое давление местных властей, никакие скрытые угрозы не могли повлиять на рава, и на суде он сказал правду. Это было не только невыгодно, это было опасно. Но в результате суд отверг притязания лжецов, и они затаились - до следующего удобного случая...
Интересно, как этот молодой человек добился такого уважения в своей общине? Он был прост в общении с остальными евреями, его поведение было очень скромным, он ничем не отделял себя от других - и, тем не менее, любой жидок готов был идти за ним в огонь и в воду.
Должность ксендза накладывает определенный отпечаток на образ жизни и стиль общения: ему оказывали все положенные знаки почтения, его уважали, к его мнению прислушивались. Но - и только. Никакой привязанности, а тем более любви - между ним и его прихожанами не было. Более того - среди его паствы были такие, которых он даже боялся. Как, например, галантерейщик Глайх. Этот этнический немец был ревностным католиком, но его поведение, внешний вид и манера держаться несли в себе какую-то скрытую угрозу. Что интересно - эту угрозу как будто никто, кроме ксендза, не чувствовал. Глайх одинаково вежливо общался со всеми обитателями округи, независимо от их религиозной принадлежности. Он был старательным работником и прилежным прихожанином, но, тем не менее, ксендз всегда опасался его...
Хрупкое равновесие разных конфессий продолжалось до лета сорокового года, когда в местечко ворвались русские. Теперь у всех появился один общий враг - коммунисты. Комиссар, назначенный новым начальником местечка, хорошо говорил на идиш, но его единоверцам это не помогло. Они опять оказались в числе битых.
Русские не успели как следует развернуться - ровно через год, при поддержке победоносного Вермахта, им на смену снова пришли румыны.
Часть евреев, рассудив, что русские - наименьшее из двух зол, отправились в эвакуацию. Молодой рав оказался в непростой ситуации: с одной стороны, он не мог призывать людей уходить к коммунистам, с другой - он не хотел бросать тех, кто решил остаться. Он попрощался со своей женой и тремя малышами - и отправил их с русскими, пообещав вырваться сразу, как только...
Новый порядок опять взболтал привычную рутину местечковой жизни: рубли поменяли на оккупационные рейхсмарки, на главной площади повесили новый флаг, а губернатором стал... Глайх.
Он знал всех в округе и все знали его. Поначалу все вздохнули с облегчением, но вскоре выяснилось, что над ним тоже есть начальство, перед которым он совсем не прочь проявить инициативу...
Как-то ночью Глайх постучал в дом ксендза. Тот никак не мог решить спросонья, кто кому должен оказывать почтение: ксендз губернатору или наоборот.
Но Глайха абсолютно не интересовал протокол, он пришел по делу:
- Завтра утром будет акция.
- Какая акция, г-господин губернатор? - последние два слова явно дались ксендзу с трудом.
- Всех евреев соберут в синагоге и... Всё.
- Что значит "всё"?
- Вы сами всё понимаете, это приказ немецкого командования. Возможно, евреи обратятся к Вам за помощью, Ваша задача - проследить, чтобы никто из них не ушел.
- Но... Это...
Ксендз не нашел, что ответить. Ему, провинциальному представителю святого престола, не под силу бороться с военной машиной, подмявшей под себя полмира. Глайх вышел, скрипя новыми сапогами, а ксендз медленно опустился на стул...
Как он может помочь этим несчастным? Перед его глазами возникло лицо молодого рава, его юной жены и троих очаровательных малышей...
В этом "христианнейшем из миров" во все времена существовал неписаный закон: священнослужители не имеют отношения к боевым действиям. Те немногие из них, которые были убиты в войнах, были немедленно возведены в ранг мучеников и причислены к лику святых. Но ведь рав - он тоже как бы... священнослужитель.
В памяти всплыло дело о соседских землях...
Ксендз выскочил на улицу, схватив пальто - осень уже давала о себе знать, особенно по ночам.
Дом рава находился напротив синагоги, это недалеко, главное, чтобы никто не заметил...
В окне горел свет, рав учился по ночам - ксендз это знал. Став спиной к двери и оглядев окрестности, он тихо постучал. Рав открыл почти сразу.
- Я могу войти?
- Да, конечно, - рав был немного удивлен неожиданным визитом.
- Завтра всех евреев соберут в синагоге... Приказ командования... Вы понимаете? Вы слышали, что произошло в Вистерниченах?
- Спасибо Вам за заботу - рав был абсолютно спокоен, - Я Вам очень признателен.
- Вы должны уйти, Вы обязаны...
- Это невозможно.
- Я смогу Вас вывезти, у меня есть повозка...
- Спасибо, - рав помолчал несколько секунд, - но я никуда не поеду.
- Но Вы обязаны, любой еврей местечка скажет Вам, что Вы обязаны...
- Я не поеду, - это было произнесено таким спокойным и уверенным тоном, что ксендз понял: он не поедет.
Ксендз предпринял последнюю отчаянную попытку:
- Молодой человек, Вы не поняли...
Рав поднял глаза и ксендз осекся. Рав всё хорошо понял. Из глубины этих усталых глаз на ксендза смотрело древнее Междуречье, дворцы и хижины забытого города Ур Касдим и раскаленная добела огненная печь...
Ксендз был когда-то прилежным учеником и изучение Писания на языке оригинала было его любимым предметом.
Он вышел на улицу и побрел домой. До сегодняшнего дня ему казалось, что он знает жизнь и разбирается в людях...
В ушах стучало в такт шагам: "ואתם תהיו לי ממלכת כהנים וגוי קדוש"...
