Под страхом жизни

А не задумывались ли Вы, дорогой читатель, по какой причине те, кто не верят в жизнь после жизни, до смерти боятся этого самого "после"?

Ну какая им, в самом деле, разница, что да как будет "там", если их уже не будет? То есть - совсем.

И даже пожалеть или, там, "мучительно поболеть за бесцельно прожитые годы" будет уже некому?

Цепляются, упираются, карабкаются. Зачем? Все равно ведь придется отправляться когда-нибудь. Так зачем задерживаться?

Получить побольше удовольствий в этой жизни? Ой, я вас умоляю, и это вы называете удовольствием? Зачем? Вспомнить все равно не придется...

На одном из "вадов" Рош ешива как-то озвучил такую мысль:

Самая сильная любовь, которая существует в мире - это любовь человека к самому себе (до такой степени, что Тора приводит эту любовь в качестве эталона: "Люби ближнего, как самого себя"). Это нормально и абсолютно естественно.

Но если разобраться - то любовь возможна, в принципе, между двумя различными субъектами, а не между субъектом и им самим. Тут весь фокус в том, что под термином "любовь к себе" подразумевается любовь "пилота" (а именно - души) к своей "машине" (то есть - к телу).

А самое большое страдание для влюбленных - это разлука. Вот именно поэтому смерть (разлука души и тела) - самое большое страдание для нас. На подсознательном уровне это чувствует каждый, даже тот, кто "верит в смерть". Он пытается отмахнуться от этого чувства с помощью детских отмазок типа "а хто оттуда возвращался?" или "вера-в-загробный-мир-помогала-служителям-культа-подчинить-себе-трудящиеся-массы". Но всё равно - он изо всех сил цепляется за жизнь и панически боится смерти.

Рав Шломо Миллер зц"л как-то раз сказал мне замечательную вещь: "Все люди, независимо от своих убеждений, живут так, как будто смерть никогда их не настигнет. Умом они понимают, что рано или поздно день "икс" все равно настанет, но ощущения у них такие, что жить они будут вечно. И они правы. Душа человека, его "я", интуитивно осознает, что она бессмертна".

Так почему ангел смерти так пугает людей, почему сама мысль о приближающемся конце заставляет их испытывать необъяснимый простым инстинктом самосохранения ужас?

Когда нашу бригаду (несколько тысяч человек плюс куча техники) перебрасывали эшелонами из солнечной Молдавии в Северо-Уральский военный округ, меня и моих земляков беспокоил один вопрос: насколько там холодно зимой? Большую часть жизни я коптил соленый воздух черноморского побережья, и о том, что такое "Сибир-матрешка-балалайка" имел весьма отдаленное представление. Поэтому первым нашим вопросом к местному населению был именно этот вопрос.

Дело было летом, погода стояла хорошая, но все наши мысли были заняты ожиданием зимы. Местное население в виде бабушки, безуспешно пытавшейся продать ведро картошки на безлюдном перроне, ответило с характерным "оканьем":

- Да когда как. Бывает холодно, а бывает - не очень. Вот прошлой зимой было совсем тепло. Не ниже двадцати восьми...

Мы нервно рассмеялись. Наихудшие наши ожидания не простирались так далеко.

Но в первую же зиму, когда столбик красной жидкости в трубке термометра рухнул до отметки минус сорок - мы поняли, что бабушкины "двадцать восемь" были действительно курортом...

Армия - это армия, а потому вся жизнедеятельность там продолжается независимо от капризов окружающей среды.

Все бойцы нашего подразделения, не имевшие водительского удостоверения, должны были в добровольно-принудительном порядке такое удостоверение получить. После нескольких недель изучения ПДД и практических занятий, нам назначили дату экзамена. Каждому - свою. Экзамен этот должен был проходить в местном клубе добровольного содействия армии, авиации и флоту, располагавшемся за пределами городской черты. Добровольно содействовать доставке претендентов на обладание водительского удостоверения из расположения части в ДОСААФ они не захотели, и поэтому претенденты должны были добираться туда на общественном транспорте.

Ледяным февральским утром, убедившись, что на улице "всего" минус тридцать семь, я тяжело вздохнул и, закутавшись по самые брови, отправился сдавать на права. Но в тот момент, когда я вышел за КПП, на меня упала мысль: а каким образом я буду вести автомобиль в валенках? Одним валенком можно с успехом нажать на все три педали. Да и длинный караульный тулуп, хоть и греет на славу, но сильно сковывает движения.

Я развернулся и пошел переодеваться. Под обычный армейский бушлат пришлось напялить два неуставных свитера, а в сапоги - пару носок домашней вязки. В моей новой экипировке уже не было так тепло, но свобода движений была намного больше...

После часа бесплодного ожидания на автобусной остановке, я решил двинуться в сторону ДОСААФа пешком - там ходу не больше, чем час, так какой смысл мерзнуть без движения? А если автобус, наконец, появится - он меня подберет по дороге, они солдатиков любют...

Сначала я перестал чувствовать пальцы на ногах. Потом "исчезли" кисти и стопы. Но выхода у меня не было - я продолжал идти.

Темп снизился до минимума, а значит, дорога займет намного больше времени, чем я предполагал.

Когда я был примерно на полпути до цели - я понял, что не дойду. Ни туда, ни обратно.

Я перешел на противоположную сторону дороги и приземлился на автобусной остановке. Может, в обратную сторону автобусы ходят чаще?

Холод пробрался под одежду и начал причинять боль. Ощущение времени исчезло. Через час (а может, через год) появилось полное безразличие. Мозг постепенно переставал думать. А еще через некоторое время ощущение холода вдруг пропало. Тело расслабилось и куда-то исчезло. Приятное тепло начало разливаться среди моих внутренностей, и меня непреодолимо потянуло в сон...

Я понимал, что так замерзают. Я знал, что спать нельзя - это смерть. Но мне было абсолютно все равно. Более того - мне очень не хотелось возвращаться в этот мир, с его армией, холодами и неработающим общественным транспортом...

Где-то далеко, за тысячу километров, мое угасающее сознание уловило страшный крик. Какая-то женщина подскочила ко мне и начала безжалостно тормошить мое бренное тело.

Что ей надо?

Если бы я мог говорить, то попросил бы, чтобы она оставила меня в покое.

Если бы я мог сопротивляться, я бы ей просто дал по голове.

Если бы я мог что-то чувствовать, меня бы наполнила страшная ненависть к этой назойливой гражданке.

Но единственное, что я мог делать в тот момент - просто сидеть на заледенелой остановке, наслаждаясь неописуемо приятным теплом внутри...

А потом приехал автобус, и водитель вместе с назойливой гражданкой стали затаскивать меня внутрь. Он отклонился от маршрута и довез меня прямо до КПП. Дежурный лейтенант с сержантом отволокли меня в расположение, а там наши ребята уже знали, что делать...

Умирать не страшно.

Страшно то, что будет потом.

А будет экзамен.

Тот, кто о нем знает - имеет возможность подготовиться.

Тот же, кто "верит в смерть" - будет сильно удивлен.

До ста двадцати всем.

Теги: Майсес