НАШ ДРУГ ИННОКЕНТИЙ. Часть 5 и последняя.

Краткое содержание 4-х предыдущих серий.
В одну израильскую квартиру, где живет обычная семья: мама, папа и двое сыновей младшего школьного возраста Аарон и Йоси, однажды прилетает муха. Мама называет ее Иннокентием. Мух ведет себя не совсем по-мушиному, никому особо не мешает, хотя постоянно находится на виду. Мальчики с интересом наблюдают за Иннокентием и решают поймать муха, чтобы он летал на белой ниточке, как воздушный шарик. Они мастерят из спичечного коробка домик для Иннокентия и мажут его медом, чтобы словить муха. Однако план срывается. В открытое окно влетает оса Клавдий и занимает спичечный сладкий домик. Мама прогоняет осу, а Иннокентий улетает вместе с ней. Мальчики скучают без муха и очень ждут его, надеясь на встречу, они выясняют у папы, есть ли у мух сердце, умеют ли они дружить. Дети украшают домик Иннокентия анютиными глазками, которые мама растит на подоконнике. Наконец, мух возвращается в теплый и сладкий спичечный дом и становится пленником. Но вскоре Иннокентий обретает свободу и знакомится с пылесосом Амкором. Мух надеется подружиться с ним. Амкор нечаянно проглатывает Иннокентия.      

Если вы видели когда-нибудь, как ходят ходуном подсохшие носки на бельевой веревке в ветреную погоду, то легко представите хохочущую Аду. Затрясется вся, хохотнет в голос и замрет, потом снова хохотнет и вдруг задумается, глядя на тихого бледного Оську. Резко прекратив смеяться, Ада отвинтила крышку на брюхе пылесоса, достала из него мешок с мусором и высыпала все на пол. Глядя, как Оська, всхлипывая, копается в куче пыли, Ада спросила:

- У вас муха завелась вместо кота?

- Кошка у меня завелась, когда я была маленькой, - ответила я.

- У тебя была кошка, мама?

Оська оставил свои раскопки и повернулся ко мне. Я поманила его, усадила на колени и обняла покрепче.   

- Была, в детстве. Мне тогда было 5 лет.
- А как ее звали? – спросил Аарон. Он сел рядом и вжался в меня вспотевшим лбом. У него даже челка на лбу потемнела от влаги и стала совсем черной. Из открытых дверей ванной так немилосердно тянуло холодом, что я поежилась.

- Кошку звали Промокашка.
- Промокашка? Это же лягушачье имя, – сказал Аарон. - Ква-ква. Лягушонок Промокашка.
- Ничего не лягушачье, ни разу не лягушачье. Вот еще глупости. Промокашка – это моя кошка, - возмутилась я, - Пушистая, сибирская. Белая с коричневыми пятнами на ушах.
- А куда она потом пошла? - спросил Оська.
- Отдали ее.
- Почему?
- У нее были блохи, - вздохнула я.
- Ну и что? Надо было вычесать, - спокойно со знанием дела сказал Оська.
- Бабушка Лея вычесывала. Даже с дихлофосом вычесывала. Промокашка от дихлофоса чуть не умерла, а блохи ничего. Выжили, - поведала я в сокращении семейное предание "Кошка чуть не сдохла, а блохи остались".
- А куда отдали Промокашку? Кому?

Оська сел прямо передо мной, скрестил ноги по-турецки и посмотрел очень строго.
- Ее в большой дом отдали, чтобы она там жила. Я ходила искать, не нашла.
- Ты потом была грустная? – спросил младший.
- Это сейчас я грустная, а тогда плакала-плакала и сделала секретик во дворе на клумбе. Когда я хотела к Промокашке так сильно, что совсем не могла терпеть, ходила смотреть на мой секрет. Он был очень красивый и немного живой.
Ада гремела ведрами в ванной, журчала вода. Она уже подмела весь мусор на полу и запрятала пылесос подальше с глаз – во внутристенный хозяйственный шкаф, которым дети не пользовались.

- Сделаем секретик для Кентия.

Оська протягивал мне конфетную обертку. Аарон принес золотистую фольгу от шоколадки. Для настоящего секретика не хватало только прозрачного стекла и какого-нибудь по-настоящему красивого цветка. Во дворе моего детства росли кусты шиповника с белыми и красными розами. Всего пара розовых лепестков делала роскошным любой секретик. Здесь такой куст шиповника рос возле дома напротив в маленьком парке.

- Пойдемте вниз. Найдем розы. 

Оборванные венчики анютиных глазок, всю цветочную дорожку, выстроенную для Иннокентия, Ада размашисто стирала с подоконника на пол. Оська подошел к окну и взял цветочный горшок с упрямо зеленеющими обезглавленными стебельками.

- Я его отпущу на волю.

Внизу мы сразу нашли осколки стеклянной чашки, разбитой во время мушиной охоты. Я осторожно подобрала их. Аарон рыл ямку на клумбе. Оська ничего не делал. Стоял очень прямо с серьезными в золотистую крапинку глазами, брови у переносицы, будто застывший на посту солдатик, и держал перед собой цветочный горшок с оборванным кустиком. Стебельки удивленно пялились на нас из горшка.

Пока Оська с Аароном засовывали кустик анютиных глазок в клумбу, я нашла шиповниковый колкий куст с яркими красными розами, выбрала цветок попышнее, прицелилась и рванула ладонь из кармана, чтоб сорвать. Стеклянные осколки впились в пальцы, порезы защемило от боли. Пришлось вытирать кровь о траву и сухие палые листья.

В неглубокую ямку Оська уложил конфетный фантик, Аарон - золотистую фольгу, а я лепестки розы, их немного запачкало кровью, но за другими идти не хотелось, округлая стекляшка от чашки легла сверху. Мы выложили края зеленой тонкой травой с газона и глазели на получившуюся картину.

- Секретик надо засыпать землей и никому о нем не рассказывать, потому что тайна.

Маленькие камешки, темный засохший листик и желтоватые травинки – теперь светлый песочный холмик с секретиком мы легко найдем, как только захотим. Аарон отвел пальцами песок. Розовые лепестки на золотой фольге снова выглянули из-под него.

- Мама, - позвал меня Оська каким-то странным гортанным шепотом. – Посмотри.

Я повернулась. Младший стоял, застыв с прижатой к животу ладонью. По рукаву его старенького свитера, поблескивая кружевными крылышками, ползла упитанная муха.

- Елизавета, - шепнула я Оське.

С именем трудно ошибиться.

Теги не заданы