Ежедневно (кроме суббот и праздников) на этой страничке вы найдете свежий выпуск специально отобранных и адаптированных редактором для каждодневного изучения статей на разные тематики Иудаизма.
2448 г. — В этот день Моше вырезал из сапфира вторые скрижали Завета, первые были разбиты после греха золотого тельца. Вторые скрижали, символизирующие способность каждого человека загладить свою вину и восстановить отношения с Б-гом, были помещены в Ковчег Завета, вместе с обломками первых.
Одна из вещей, которые известны нашим мудрецам из традиции об этой заповеди (слушаться мудрецов) — это то, что у Санхедрина (Верховного суда) есть сила отменить одну из заповедей Торы, если целью отмены является соблюдение самой Торы. Единственное условие состоит в том, что отмена приведёт к пассивному нарушению заповеди Торы (шев вэаль таасе), а не к активному нарушению (кум таасе). (Т.е. человек не делает активное действие против Торы, а лишь воздерживается от выполнения определённой заповеди — прим. пер.).
Согласно этому принципу, мудрецы запретили трубить в шофар (рог) и возносить лулав в шаббат (чтобы оградить человека от нарушения субботы), как объясняется в Мишне и в Талмуде. И это тоже основано на полученной ими традиции.
Продолжение. Начало — в предыдущих выпусках по средам
Советская власть по соображениям дипломатии решила провести показательную церемонию обрезания, поручив это еврейскому офицеру, отцу рассказчика.
Отец усадил нас с мамой на заднее сидение, сам сел рядом с водителем. Тот поздоровался, и только по голосу отец смог узнать Владимира Михайловича (офицера МГБ). Его бритое вчера лицо скрывала большая клочковатая борода, на голове была широкополая черная шляпа, а из-под расстегнутого пальто виднелись черный костюм и белая рубашка. В последний раз отец встречал так одетых людей много лет назад в местечке, где гостил у своего деда, моего прадеда.
«Смотри, у них там даже гримеры есть», — подумал он.
Ехали недолго, остановились у районного Дома культуры, куда родители часто ходили в кино. Но теперь вход украшала не пятиконечная, а шестиконечная звезда. Вошли внутрь. Зал был тем же, но со сцены исчез киноэкран, который, как оказалось, закрывал дверку с занавеской. Отец вспомнил, что за этой дверкой должны храниться свитки Торы. Со стен убрали лозунги и плакаты. За ними обнаружились цветочные орнаменты в тон лепке на потолке. У входа появился столик с кипой книг на древнееврейском. Отец даже удивился собственной недогадливости: хорошо знакомое здание наверняка было когда-то синагогой.
Между рядами кресел медленно прохаживался человек. Первыми привлекали внимание его неправдоподобная худоба и неправдоподобный свет, льющийся из выцветших глаз. Одет он был в ту же черную униформу, которая висела на нем, как на вешалке. Человек подошел к родителям и заговорил с ними на идиш:
— Какое еврейское имя вашей матери? — спросил он отца.
— Рахиль.
— А вашей?
— Малка, — ответила мать.
— Какие ваши еврейские имена?
— Мордехай.
— Сара-Фаня.
— Вы понимаете смысл обрезания?
— Понимаю, — ответил отец, — заключение союза с Б-гом.
— Как вы хотите назвать сына?
— Лейба.
— Почему, если не секрет?
— В честь моего отца, — сказал отец.
— Его нет в живых?
— Они с мамой погибли во время бомбежки, когда бежали из Минска.
Человек закрыл глаза руками, помолчал и продолжил:
— Меня зовут реб Меир. Я буду делать обрезание вашему сыну. Не волнуйтесь, я делал это очень много раз и ни разу не отрезал ничего лишнего.
Продолжение следует